Но помещения справа от сцены, названные просто по цветам, имели совершенно иную функцию. В них никто не мог войти, за исключением некоторых сотрудников клуба и очень избранной группы клиентов. Секция, отгороженная веревкой, предназначалась для постоянных клиентов, которые платили за привилегию увидеть половой акт. Как и «Красная луна» в Нью-Йорке, «Черное сердце» в Вегасе в некоторой степени потакало желаниям богатых любителей вуайеризма.
Как я и ожидал, никто из моих друзей даже не посмотрел на меня, когда я встал, обошел наши кресла и аккуратно проскользнул сначала в заднюю часть зала, а потом к дальней стене. Пусть даже они ничего не замечают, не стоит привлекать их внимание к приватному коридору, в который я направляюсь.
Я прошел вдоль стены и приблизился к месту, где стоял мужчина почти моего роста в черном костюме и с наушником. Кивнув, он отстегнул тяжелую шелковую веревку и пропустил меня за толстый бархатный занавес.
У меня был полный доступ. Никто из моих приятелей сюда не допущен, какими бы влиятельными или сладкоголосыми не были братья Райан. Я заставил Джонни пообещать, что они даже случайно не наткнутся на нас с Сарой.
Я бывал вместе с ней в «Красной луне» так много раз, что мне не надо было заглядывать в другие комнаты, чтобы знать, что я там увижу.
В Красной комнате один мужчина хлестал обнаженную женщину, пока другой капал ей на грудь горячий воск.
В Белой комнате мужчина засунул руку по запястье в распростершуюся на столе женщину.
В Розовой комнате я заметил трех женщин, ублажавших одного мужчину.
Толстый ковер заглушал звуки моих шагов. Здесь, в отличие от «Красной луны», прозрачные с одной стороны окна, выходившие в каждую комнату, были меньше, хотя окон было больше. От этого казалось, что в каждом ты видишь другое зрелище, другой ракурс той же самой сцены – излюбленное удовольствие вуайериста. За последние несколько месяцев я узнал, что участники, даже самые откровенные и фетишисты, редко изображали что-то, помимо техничного безэмоционального секса. И это хорошо. Как говорит Джонни, большинство постоянных клиентов хотят лицезреть только откровенный секс, какой они не видят в телевизоре или у себя в спальне.
Но в «Красной луне» были несколько завсегдатаев, которые специально приходили по средам посмотреть на нас с Сарой. Эти ночи были для нас выше всех остальных обязательств – работы, друзей и семьи. «Красная луна» давала нам возможность выразить что-то, в чем мы оба нуждались. В последние месяцы мы окончательно приняли нашу взаимную склонность к эксгибиционизму и часами обсуждали ее в постели.
Но когда я подошел к нашей комнате, наблюдателей не было, и я проскользнул внутрь незамеченным. Как я и знал, дверь в Зеленую комнату была незаперта. Никакой постоянный клиент, кого пускают в это место, за исключением меня, не осмелится прикоснуться к ручке двери в любом из клубов Джонни.
Помещение было небольшим, как и все остальные, и пустым, за исключением двух предметов обстановки – простого металлического стула и стола. Отсутствие декора означало, что все мое внимание и внимание тех, кто наблюдает из коридора, будет приковано к обнаженной женщине, лежащей грудью на столе.
Ее глаза были завязаны. Я увидел изгиб шикарной задницы. Спина была прямой и расслабленной. Когда за мной захлопнулась дверь, она втянула нижнюю губу в рот и по ее телу пробежала дрожь.
– Это я, Лепесточек.
Я мог бы этого и не говорить. По ее позе я понял, что она знает, кто вошел, но я все равно хотел, чтобы она была уверена. Она казалась полностью расслабленной, ее голова была повернута набок, щека прижималась к столу, и я вобрал взглядом все ее тело.
Щиколотки были привязаны к ножкам стола ленточками, о которых говорил Джонни, и ее ноги оказались расставлены достаточно широко, чтобы я мог сделать с ней все, что пожелаю. Руки связаны за спиной. Я снова изучающе осмотрел ее, и она, словно чувствуя направление моего взгляда, чуть-чуть приподняла попу.
Я подошел к ней и положил ладонь между ее лопатками. Она дернулась, застонав от удовольствия, когда моя рука заскользила вниз по позвоночнику и по изгибу ягодиц.
– Ты чертовски хороша, детка.
– У тебя рука холодная, – прошептала она, – это так приятно.
Ее кожа пылала. Я представил, как она краснела от желания, и от предвкушения, и от незнания, когда я приду, и от мысли о том, что за ней могут наблюдать все это время. Я провел пальцем по ее заднице, еще ниже и коснулся ее в том месте, где она была уже влажная. Мой член отвердел от этого зрелища и от того, что я чувствовал, как она возбуждена. Она была уже совсем мокрой. Когда я скользнул в нее двумя пальцами, она дернулась на столе, и я с облегчением заметил, что Джонни привязал ее совсем слабо.
Она впервые увидела Джонни при свете дня вскоре после того, как вернулась ко мне прошлым августом. Хотя они были представлены друг другу после нашей первой сцены в его клубе, Сара захотела посидеть с ним вдали от всего мира; она сказала, что будет чувствовать себя более комфортно, занимаясь тем, чем мы занимаемся, если увидит человека, который стоит за всем этим. Мы встретились с ним за чашкой кофе в крошечной кофейне в Бруклине. Джонни, как и все мы, был покорен в тот самый момент, когда Сара наклонилась к нему и поцеловала в щеку, благодаря за все, что он для нас сделал.
Они просто подошли друг другу, как кусочки пазла. Он с самого начала понял ее так, как до этого понимал только я. Он был без ума от нее, заботился о ней и – как и сегодня вечером – был единственным мужчиной, за исключением меня, которому она позволяла прикасаться к ней, да и то лишь для того, чтобы подготовить ее для особого случая. Доверие Сары к нему было также доказательством ее веры в меня.
Я вобрал взглядом ее кремовую кожу, яркие ленточки на запястьях и щиколотках, сильную гладкую линию спины. Глубоко в моей груди что-то заболело так сильно, что у меня перехватило дыхание.
– Ты давно здесь?
Она пожала плечами.
– Джонни ушел минут десять назад. Сказал, ты скоро придешь.
Я кивнул и наклонился поцеловать ее плечо.
– Я здесь.
– Ты здесь.
– Трудно было ждать?
Она облизнула губы, перед тем как ответить:
– Нет.
– В соседней комнате несколько человек, – сказал я, спускаясь поцелуями по ее спине. – Могу себе представить, как они проходили мимо и видели тебя тут одну, ждущую.
Она задрожала под моими губами и легонько выдохнула.
– Уверен, ты это знала. Уверен, тебе это по вкусу.
Она кивнула.
– Ты знаешь, как я тебя люблю?
Она снова кивнула и покраснела от шеи вниз по спине. Больше всего на свете Сара наслаждалась знанием, что, когда мы занимаемся любовью, на нас кто-то смотрит. Я нечасто ее связывал; иногда она была активной стороной, садясь на меня сверху или делая мне минет. В эти минуты она любила наблюдать за моим лицом. Ее глаза следили за моими мельчайшими реакциями, как будто она до сих пор не могла поверить, что меня сводит с ума ее страсть.
Но иногда – лишь несколько раз в клубе Джонни – она хотела, чтобы ей завязали глаза и она могла бы воображать, как я выгляжу, когда смотрю на нее, чувствую ее и трахаю.
– Ты знала, что я тебе это предложу?
Она улыбнулась, повернув голову в моем направлении, но повязка не давала ей меня увидеть.
– Я догадывалась.
А потом мы оба услышали стук в коридоре, как будто кто-то уронил поднос с напитками. Раньше мы ни разу не знали точно, когда за нами подглядывают. В «Красной луне» номера имели звукоизоляцию. Здесь стены были толстыми, но пропускали звуки.
Сара передо мной задрожала и прогнула спину.
– Они явно собираются провести тут достаточно продолжительное время, раз им принесли напитки. – Я снял пиджак, аккуратно сложил его и повесил на спинку стула, перед тем как наклониться, скользнуть ладонями между столом и ее телом и взять в руки ее грудь. – Моя красавица. – Я целовал ее плечо, шею, спину и ласкал ее грудь и живот. Облизывал, покусывал; не мог насытиться ее прекрасной кожей. – Как чудесно, – прошептал я, пододвигая металлический стул, чтобы удобно устроиться на нем и начать покусывать ее зад. – Подумать только, у нас совсем мало времени.