Мы оказались на третьем этаже, где располагался впечатляющий бар с полками, уставленными разноцветными бутылками и украшенный блестящими кристаллами. Я повел Хлою в темный угол. Улыбнувшись, заметил дверь с табличкой. Мне требовалось побыть наедине с Хлоей на моих условиях, и откровенно говоря, нам всегда было чертовски хорошо в уборных.
Пожилой джентльмен с крашеными черными волосами недоуменно посмотрел на нас, когда мы вошли в мужской туалет. Я протянул руку, чтобы обменяться с ним рукопожатиями, и втиснул сложенную купюру в его ладонь.
– Там очень шумно, – сказал я, кивая в направлении бара за дверью. – Вы не будете так любезны оставить нас на несколько минут, чтобы мы могли поговорить?
Он расширенными от удивления глазами посмотрел на деньги, потом улыбнулся мне.
– Поговорить?
– Да, сэр.
Его взгляд передвинулся на Хлою.
– Вы в порядке, мисс? Может быть, сейчас я так не выгляжу, но в свои лучшие деньки я мог сбить с ног красавчика вроде этого, до того как тот понимал, что с ним происходит.
Хлоя рядом со мной рассмеялась.
– Что-то подсказывает мне, что вы можете это сделать и сейчас, – подмигнула она. – Но поверьте мне, я тоже вполне способна сбить с ног этого красавчика.
– Не сомневаюсь. – Он улыбнулся еще шире, продемонстрировав белые зубы. – Знаете, – добавил он, взглянув на часы, – я только что понял, что мне пора сделать перерыв. – Он снял шляпу с крючка, надел на голову и подмигнул нам, выходя за дверь и вешая на нее табличку «Закрыто на уборку».
Я еще секунду смотрел на Хлою, потом отошел запереть замок.
Хлоя присела на широкую мраморную столешницу и наблюдала за мной, скрестив длинные ноги. Помещение было роскошным и больше напоминало гостиную с прилегающими кабинками, чем обычную уборную. Пол здесь был таким же черно-золотым, как и во всем казино, и у дальней стены располагались три кресла с подлокотниками, а между ними стояла синяя кожаная скамейка. В центре комнаты висела огромная мерцающая люстра, бросавшая на стены разноцветные отблески.
– У меня проблемы? – с надеждой в голосе поинтересовалась Хлоя.
– Еще какие.
Я сделал шаг к ней.
– По-моему, это входит в привычку.
– Неужели?
– Ты скажешь мне, что я на этот раз сделала не так? – Она смотрела на меня, широко распахнув глаза, щеки ее порозовели. Как она была хороша! – Может, мне следовало воспользоваться своей рукой?
– Ничего смешного.
Мое сердце колотилось о ребра, и я пьянел от выброса адреналина в вены.
Она не отводила взгляд, пока я шел к ней. Я раздвинул ее ноги и встал между бедрами. Провел пальцем по гладкой коже и обхватил ладонью щиколотку.
– Такие туфли вряд ли бы надела здравомыслящая женщина, – заметил я, поддевая мягкую кожу большим пальцем.
Она продолжала рассматривать меня, и ее блестящие красные губы выглядели чертовски соблазнительными.
– Возможно, в эти выходные я не чувствую себя здравомыслящей женщиной. Не поэтому ли у меня проблемы?
– У тебя проблемы, потому что ты возмутительно ведешь себя.
Она приподняла подбородок.
– У меня хороший учитель.
Я поставил ее ступню себе на бедро и проложил пальцами дорожку вверх по ее ноге и дальше под юбку. Стиснул челюсти, когда на меня снова нахлынула волна обиды при воспоминании о том, как она бросила меня в клубе, как она гордилась тем, что оставила меня со стоящим членом, и как девяносто процентов наших ссор сводятся к тому, что один пытается добиться реакции от другого. И правда, дрянная ситуация.
Однако.
Подхватив зад Хлои ладонями, я дернул ее ближе к краю раковины, не обращая внимания на ее вскрик.
– Ты… – Она было запротестовала, но я заставил ее умолкнуть, приложив палец к ее губам. Она все еще пахла незнакомо – цветочным ароматом, а не цитрусовым, но за ярким макияжем и новыми духами в ее глазах угадывалась мягкость, что-то свойственное только Хлое. Она может наряжаться как угодно, но в глубине души все равно останется моей женщиной. Это понимание нахлынуло на меня волной, чуть не утопив, и я подался вперед, прижавшись к ее рту и быстро потерявшись в ее вздохах и стонах, когда она жадно ответила на мой поцелуй. Ее губы словно источали наркотик, проникавший в мою кровь, и я просунул руку в ее волосы и притянул ее голову еще ближе к себе, жаждая большего, чем нежные прикосновения языков между приоткрытыми губами.
Положив ладонь ей на грудь, я заставил ее лечь на столешницу, устраивая ее так, как мне удобно, и не особенно утруждая себя тем, чтобы быть нежным. Но она подчинилась охотно, и ее глаза расширились при мысли об игре, в которую мы играем, губы мягко приоткрылись. Она оперлась на локти и выжидательно посмотрела на меня, предвкушая, что я буду делать дальше.
Тонкая ткань ее юбки в моих руках почти не чувствовалась, когда я задирал ее повыше, обнажая длинные ноги и атласные трусики. Мои пальцы сжались крепче, я жаждал услышать, как она умоляет меня дать ей то, чего хочет.
– Я собираюсь трахнуть тебя ртом, – сказал я, опускаясь на колени между ее ногами и легко проводя губами по тонкому атласу. – Буду трахать тебя языком, пока ты не начнешь умолять меня дать тебе член. Может, я соглашусь. – Я пожал плечами. – А может, и нет.
Она коротко вздохнула и вцепилась в мои волосы, пытаясь притянуть меня ближе.
– Не дразнись, Беннетт, – сказала она.
Я оттолкнул ее руки, со смехом глядя на нее.
– Сегодня вечером ты больше не принимаешь никаких решений, Хлоя. Не после твоей отвратительной выходки в клубе. – Я выдохнул в то местечко, где соединялись ее ноги, и начал водить языком по клитору, пока ткань ее трусиков не промокла до нитки. – Ты целовала меня, позволяла ласкать себя, кончила на моей руке и бросила меня там. Возбужденного. Не очень хорошо с твоей стороны.
– Я… что? – произнесла она, ее глаза, смотревшие на меня, затуманились, вверх по шее поднимался румянец.
Подавшись вперед, я прижал ее бедра к столешнице, целуя и покусывая сквозь влажный атлас. Она откинула голову назад и застонала, шепча мое имя в тишине комнаты.
– Громче, – сказал я, прижимаясь к ней губами. – Я хочу тебя слышать.
– Сними их. Оближи меня.
Желание в ее голосе пронзило меня электрическим током, я сжал в руке тонкую полоску ткани и яростно рванул, стремясь поскорее избавиться от нее, чтобы ничего больше не оставалось между Хлоей и моим ртом.
Она вскрикнула и выгнулась дугой при первом прикосновении моего языка к своей коже, вцепившись пальцами в мои волосы и постанывая.
Здесь было не очень удобно, но мне было наплевать, и я еще больше возбудился, когда бросил взгляд в сторону и увидел, что она, закусив губу, смотрит на наше отражение в зеркале. Я посмотрел ей в глаза, пробуя ее на вкус и лаская языком внутри и снаружи.
Я ввел в нее палец, потом еще один и наблюдал, как они двигаются в ней, как она хочет меня, какая она мокрая. Она издавала едва слышные вздохи и снова и снова повторяла мое имя, желая большего и разводя ноги еще шире, царапая столешницу каблуками своих сексуальных туфель. Я чувствовал ее жар и дрожь на грани оргазма.
– Хорошо? – спросил я, прижимаясь губами так, чтобы вибрация моего голоса прошла по ее телу.
Она кивнула, задыхаясь, и подняла руки, запустив их в свои волосы.
– Так хорошо. О черт, Беннетт, я на грани.
О боже, это пытка – хотеть, чтобы она потеряла контроль, но при этом стремиться тоже потерять голову.
Я попытался скрыть свое отчаянное желание, схватив ее руками за бедра и чуть не бросив на скамейку. Навис над ней, проводя языком линию от пупка до клочка кружев, которые она именовала лифчиком. Сев рядом, я расстегнул рубашку, на ощупь потянулся к ремню и сдернул брюки. Высвободил член и чуть не задохнулся, когда она оттолкнула мою руку и взяла его в ладонь.
– Нет, – сказал я, переворачивая ее на четвереньки и устраиваясь сзади. – Ты уже поиграла раньше. Теперь моя очередь.
Я приподнял ее попку и сильно шлепнул.