– В твоем доме моих вещей тоже нет.

– Тебе проще, ты – мужчина. Вдобавок у меня всегда в запасе нераспечатанные зубные щетки. У тебя вот нет зубных щеток, спорим?

Какие, на хрен, щетки?

– Ты можешь воспользоваться моей.

Хлоя со вздохом открыла дверь и буркнула:

– Вот все вы такие.

– Вообще-то, – сказал я, выходя и машины и следуя за Хлоей к дому. – Я привез тебя к себе потому, что именно это собирался сделать после Сан-Диего. Тогда я хотел привязать тебя к кровати и затрахать до потери пульса. Собственно, я и сейчас этого хочу. И я это сделаю. Жестоко отомщу.

Хлоя застыла на пороге ко мне спиной, затем повернулась и переспросила:

– Что-что?

– Я вроде не заикаюсь, – парировал я.

Хлоя не сводила с меня глаз, и я принялся объяснять:

– Ну да, мы расстались, потому что я свалял дурака. Но ты тоже хороша.

Хлоя прищурилась. Что она сейчас выкинет? Какое обвинение выдвинет? Но Хлоя ухватила меня за галстук и дернула так, что наши лица оказались совсем близко. Ее глаза горели бешенством и страстью.

– Дай ключ.

Я без возражений выудил связку ключей из кармана, опустил ей на ладошку. Шестым чувством Хлоя выбрала нужный ключ.

– Верхний замок, а потом…

Она приложила пальчик к моим губам – ни слова больше.

Мне было интересно, что у нее на уме? Уж конечно, Хлоя не ожидала, что я стану ее обвинять в нашем расставании. Пожалуй, она считала, мы полностью выяснили отношения в конференц-зале. Если так, я был с ней согласен. Мне было совсем не нужно, чтобы Хлоя извинялась, да и сам я не имел ни малейшего желания снова извиняться. Но после такой длительной разлуки едва ли можно было рассчитывать, что эта тема больше между нами не всплывет. Кстати, мне казалось, что лучший способ решить все раз и навсегда – это выпороть Хлою.

Она уверенно вставила ключ в замочную скважину. Раздался знакомый щелчок, Хлоя распахнула дверь и подтолкнула меня к порогу.

– Гостиная – прямо по курсу, – сказал я. – Спальня – в конце коридора.

Хлоя потащила меня за галстук в гостиную, украдкой косясь по сторонам. Она впервые была у меня дома.

– Милая квартирка, – шепнула Хлоя, решая, что со мной, пленным, дальше делать. – Здесь чисто… В твоем стиле.

– Спасибо, – усмехнулся я.

Словно вспомнив, что должна меня наказывать, она нахмурилась.

– Стой здесь.

И ушла. Мне ужасно хотелось подсмотреть, что она задумала, но я счел за лучшее следовать ее указаниям. Вскоре Хлоя вернулась, волоча из столовой стул с высокой спинкой. Стул она поставила у меня за спиной, надавила мне на плечи, вынудив сесть. Затем шагнула к музыкальному центру, взяла пульт и принялась играть кнопками.

– Вон ту нажми, зеленую…

Хлоя шикнула на меня, не оборачиваясь. Я стиснул челюсти. Мое терпение было на исходе. Если бы Хлоя не дала понять, что моя задача – оставаться в сидячем положении и что она затеяла ролевую игру, я бы давно уложил ее задом кверху и наказал по полной программе. Прошло несколько секунд. Комнату наполнили пульсирующие звуки и хрипловатый женский голос. Хлоя медлила возле стереосистемы, поводила плечами в такт музыке.

– Детка, иди сюда, – прошептал я, надеясь, что музыка не заглушает мой голос.

Хлоя обернулась и шагнула ко мне. Ее бедра касались моих коленей, мое лицо было на уровне ее груди. Я не сдержался – потянулся вперед и поцеловал ее соски через майку. Хлоя резко вскинула руки и шлепнула меня по плечам, заставив снова откинуться на спинку стула, а сама устроилась у меня на коленях и принялась играть моим галстуком.

– Что ты там говорил, возле машины? Что неплохо бы нам расставить все точки над i?

– Да.

– Если сейчас тебе этого не хочется, можем пойти в твою комнату, и там ты дашь себе волю. – Хлоя подняла на меня взгляд. – С разговорами можно и повременить.

– Ну зачем же? Если надо, я готов. – Я сглотнул слюну. – На любую тему. Только с условием, что после я тебя уложу и займусь тобой вплотную.

Это я произнес с вымученной улыбкой, прерывающимся голосом, и потянулся расстегнуть верхнюю пуговицу на рубашке. Но Хлоя перехватила мою руку и вопросительно подняла бровь. Затем медленно развязала галстук и обмотала его, словно боксерский бинт, вокруг своей кисти. Я смотрел как завороженный, полностью отдавшись ей во власть. Взяв меня за обе руки, она прижала их к стулу, но я даже не сразу это заметил. Стояк был сильный до болезненности, я дернулся, чтобы ослабить давление брюк на член. Сердце колотилось о ребра. Что, черт возьми, Хлоя замыслила?

– Скажи, что любишь меня, – шепнула Хлоя.

Кровь застучала в висках, и я, чуть не задыхаясь, произнес:

– Я тебя люблю. Безумно. Я…

Тысячу раз, не меньше, я воображал, как скажу эти слова, но среди мизансцен, встававших в моем разгоряченном мозгу, вот этой одной, со стулом, как раз и не было. Поэтому признание в любви вышло невнятное, скомканное. Глубоко вздохнув и закрыв глаза, я сделал вторую попытку.

– Я безумно тебя люблю.

– А кто рвал и метал, когда я уходила? Кто меня убить был готов?

Мой желудок сжался в комок. Боже, она что, ссору затевает?.. И хорошо это или плохо?

Хлоя поцеловала меня в подбородок, в губы, в щеки. Щекотнула языком ухо. В следующий миг мои запястья оказались стянуты за спинкой стула. Очевидно, моим же галстуком.

– Всё в порядке, не волнуйся, – пропела Хлоя. – Мне просто очень хочется об этом поговорить.

Ей хотелось об этом поговорить. Хотелось услышать, что не одна она переживала и злилась. Но зачем же было меня связывать? Я скроил улыбку, потянулся губами к губам Хлои.

– Да, я был чертовски зол на тебя. Мое сердце было разбито, и я чертовски злился.

– Расскажи мне, почему ты злился?

Хлоя отстранилась, не дав себя поцеловать, и принялась вылизывать мне кадык. Я размышлял над ответом. Наш разрыв словно бы случился миллион лет назад; и в то же время – не далее как сегодня утром. Она сидела на моих коленях и целовала меня, и одно это говорило, что разлука – давняя история. Но боль при воспоминании о том, как она бросила меня, была удивительно, мучительно свежа.

– Ты мне не дала ни объясниться, ни извиниться. Я ведь звонил. Приходил к тебе домой. На все был готов, лишь бы наладить отношения.

Хлоя не отвечала. Даже не пыталась оправдаться. Вместо этого она слезла с моих колен, отошла на пару шагов и наклонилась, чтобы расстегнуть ремешки на босоножках. Сбросила их и снова приблизилась ко мне, взъерошила мои волосы, прижала мое лицо к груди.

– Мы ведь знали, что одно дело – трахаться, ненавидя друг друга, и совсем иное – любить. Наивно было бы ожидать, что переход будет безболезненным.