— А если я не приду, то стараться не будете? — спросила я.
— Все равно буду, — вздохнул Эдик.
— А как же вы меня увидите среди семидесяти тысяч зрителей?
— Во-первых, я знаю, где вы будете сидеть, а во-вторых, третий билет будет у Леши и он будет сидеть рядом с вами, а его видно с любой точки поля. Проверено на практике. Вы придете?
— Пока еще не знаю… — сказала я.
Я пришла. Лека с удовольствием вызвался меня сопровождать. Я заметила, что он любит мужские игры.
Эдик заметил меня и даже умудрился незаметно помахать рукой. В тот день он был просто великолепен. Стадион как будто сошел с ума. Даже Лека свистел и вопил до хрипа. Эдик за бил решающий гол и, как мне объяснил его друг баскетболист Леша, отвлекал на себя троих игроков противника, так что его команда своей победой обязана прежде всего ему. Я, правда, не заметила, как он их отвлекал, но поверила Леше на слово.
После матча мы с Лекой направились в раздевалку к футболистам, но, увидев огромную толпу перед дверью, да же не попытались туда прорваться. Поздравлять Эдика остался один Леша.
Поздно вечером Эдик позвонил мне домой.
— Спасибо, что пришли, — сказал он. — Я этот гол посвятил вам…
— Это как же? — спросила я. — Написали посвящение на мяче?
— Да нет, просто я ребятам показал вас еще до начала игры и сказал, что первый же гол, который я забью, посвящаю этой девушке…
— А что сказали на это ваши товарищи?
— Они сказали, кому хочешь посвящай, только забей… А я все равно задумал, что если забью, то все будет хорошо.
— Так все и получилось, — сказала я. — Вы забили, и все хорошо. Вас все поздравляют. Ваш друг баскетболист предположил, что вам за это подарят легковушку.
— Да нет же, все совсем не так… — сказал Эдик, и мне по казалось, что он улыбнулся, прекрасно понимая мое якобы непонимание. Скорее наоборот…
— Что наоборот?
— Сезон кончается, и больше ни одной игры у нас в Москве не будет…
— Что же в этом плохого? — продолжала не понимать я. — Будете играть в тепле, на зеленой травке…
— Но там не будет вас… Кому я буду посвящать свои голы?
— А кому вы их посвящали до сих пор?
— Никому.
— Это странно… — сказала я, почему-то не сомневаясь в искренности его ответа.
— Я вообще мало думал о девушках. Футбол — это очень серьезный спорт, если им заниматься по-настоящему. Он отнимает слишком много времени. Почти ничего не остается на личную жизнь…
— И что же — все футболисты монахи?
— А кто вам сказал, что все занимаются футболом всерьез?
В этот раз он так и не решился назначить мне свидание.
А я ему решила не помогать.
Он позвонил мне через день.
— Мне почему-то кажется, что вам грустно, — сказал он.
— И вы знаете, как меня развеселить? — спросила я.
— Как развеселить — не знаю, а немного отвлечь, наверное, смог бы.
— Каким образом?
— У меня есть два билета в «Ударник» на «Тихий Дон».
Он удивительно умел попадать в самую точку. И на поле и в жизни. «Тихий Дон» я как раз не смотрела. Премьера была перед самыми праздниками, Татьянин жених Юра отстоял в очереди и купил билеты и на мою долю. Но это было, как на грех, пятого ноября. Я тогда не пошла с ними. Мне, как вы уже знаете, было совсем не до кино…
— Попробуем отвлечься… — сказала я.
Мы встретились около кинотеатра за полчаса до сеанса.
Зрителей только-только начали пускать, и мы спустились в нижнее кафе, где странное двойное эхо повторяет каждый шаг. Я с детства люблю это кафе и всегда хожу в «Ударник» заранее, чтобы посидеть в нем.
Эдик был очень внимателен и предупредителен. Мы пили пиво «Двойное золотое» и ели бутерброды с семгой, всегда свежие и вкусные в этом кафе. Он не задал мне ни одного вопроса об Игоре. С одной стороны я, конечно, оценила его такт, но с другой — мне самой было необходимо высказать все, что у меня накопилось за эти дни. Тем более что передо мной сидел не посредственный участник событий. Наконец, я не выдержала и без всяких предисловий спросила его прямо в лоб:
— А как вы с Игорем познакомились?
— К нему на дачу меня привез мой товарищ по сборной Союза Миша. Меня как раз только-только включили в основной состав. Миша сказал, что Игорь Алексеевич мой большой поклонник, не пропускает ни одной моей игры и очень просил как-нибудь меня привезти. У нас были сборы на базе под Москвой, и нам дали выходной. Я согласился. Мишка долго уговаривал меня, говорил, что там интересно, что Игорь Алексеевич засекреченный крупный ученый, что у него на даче бывает много известных людей, что там отлично кормят. Я согласился. Миша позвонил, и за нами прислали ЗиМ. Это было приятно. Мы доехали с ветерком минут за двадцать…
— Василий хорошо водит, — кивнула я. — И вам тоже сказали, что он личный телохранитель академика?
— Да, Миша сообщил под страшным секретом. Я до сих пор не понимаю, кто он на самом деле, потому что вел он себя как настоящий телохранитель.
— Он и был его телохранителем. Только не от органов, а вольнонаемный. Заодно и заместителем заведующего приемным пунктом вторсырья… Он был как Малюта Скуратов при Иване Грозном. Карал отступников, выбивал долги, нанимал на работу…
— И много они зарабатывали? — спросил Эдик.
— Деньги там были бешеные. Он зарабатывал в день столько, сколько настоящий академик в месяц.
— А как вы об этом узнали?
— Нашлись доброхоты. Открыли глаза…
— И все-таки я не понимаю, зачем ему понадобилось ломать всю эту комедию?
— Скажите, Эдик, только честно, вы бы поехали в гости, скажем, к директору артели «Пятое декабря»?
— Не знаю… — пожал плечами Эдик.
— А к засекреченному академику поехали. Ведь это так романтично! Космос, атомная энергия, новое оружие. Я сама поддалась на эту удочку.
— Неужели он не боялся разоблачения? А если бы кто нибудь увидел его на рабочем месте?
— Знаменитости по свалкам не ходят, — сказала я, сама поражаясь своей сообразительности. — Он был гарантирован от случайной встречи. К тому же он всегда мог уклониться от любых расспросов. Даже его научный руководитель, настоящий академик, не решился выяснять подробности его новой работы. А знаете, в чем самое печальное?
— В чем? — серьезно спросил Эдик.
— В том, что он действительно талантливый ученый и мог бы быть если не академиком, то доктором наук спокойно. И был бы жутко засекречен. Его работой в области новых материалов очень интересовались военные… Но он предал свое призвание и свое будущее ради денег. Ради грязных денег…
Мы помолчали. Эдик покачал в раздумье головой.
— Он действительно оказался моим поклонником, сказал Эдик. — Он помнил все мои голы еще с юношеской сборной. Меня это страшно подкупило… Не то, что он именно мои голы помнит, а то, что так любит и знает футбол. Тут мы с ним сошлись…
— Этот хамелеон мог казаться кем угодно! — раздраженно перебила его я. Вовсе не для того я затевала этот разговор, чтобы петь дифирамбы этому лгуну.
Больше мы к этой теме не возвращались.
Фильм мне очень понравился. Особенно Быстрицкая в роли Аксиньи. Эдику тоже.
Домой мы возвращались пешком. Эдик рассказывал об истории футбола, о великих игроках, о разных странах и городах, в которых ему уже приходилось играть. Оказывается, этот мальчик уже объездил полмира сперва с юношеской сборной, потом уже со взрослой.
— Вот здесь я живу, — сказала я, указывая на свои темные окна.
Он выжидательно взглянул на меня. Я протянула ему руку.
— Спасибо вам. Вы действительно меня отвлекли…
— Вы позволите еще как-нибудь позвонить вам? Когда вам снова будет грустно…
— А как вы об этом узнаете?
— Почувствую. Так же, как и сегодня…
— Звоните, — безразлично сказала я и попыталась освободить свою ладонь, которую он удерживал в своей руке.