Д. Рид - Прекрасное безумие

— Я вышел из своего контракта четыре недели назад, — продолжает он объяснять. — Я больше не вокалист «Mile High».

Четыре недели назад?

Это было примерно в то время, когда я выиграла билеты.

— Сегодня был мой последний концерт. Все началось здесь, и на этом все и заканчивается.

— Я не знаю, что сказать. — Обхватывая руками талию, я смотрю на него, мой разум лишен каких-либо мыслей. — Это то, чего ты хочешь?

— Да. — Его руки обхватывают мою талию, и он прижимает меня к груди. — Это то, чего я хочу.

Слабый лунный свет омывает его лицо золотым сиянием. Я принимаю его красивые черты, мягкую улыбку на губах, и не могу не задаться вопросом, действительно ли кто-то вроде него может быть доволен относительно скучной жизнью здесь — по сравнению с рок-звездой, конечно.

— Что привело к такому важному решению?

Он пожимает плечами.

— Ты знаешь, как люди говорят, что слава и богатство меняют вас? Это правда. Я вырос здесь, я укоренен в этой жизни, и все же жизнь в дороге изменила меня. Рок попал в наркоманию. Восьмилетний брак Деррика распался, потому что он не мог держать член в своих штанах. И Каспер самоубийца, потому что он гей и влюблен в нашего визажиста, но его контракт предусматривает, что он должен оставаться один. — Келлан качает головой. — Это изменило нас всех к худшему. Даже меня. Помнишь, ту ночь, когда ты встретила меня? Я был засранцем. Я не понимал, почему ты не бросаешься к моим ногам.

Его честность лишает меня дара речи.

— Моя жизнь состояла из фанаток, вечеринок, секса. Повсюду были наркотики, — продолжает Келлан.

— Похоже, мечта каждого парня сбылась, — бормочу я.

— Вначале это было, — говорит он, — его губы дергаются, но не с юмором. — Я устал от этого довольно быстро. Впрочем, легкий секс расслаблял меня. Я думал, что все женщины одинаковые.

Думаю, Мэнди упоминала фанаток. Я помню баннеры на сегодняшнем концерте и не могу не ревновать ко всем женщинам, которых Келлан, должно быть, встретил и трахнул.

Как будто читая мои мысли, он нежно касается моей щеки.

— Никто из них не имел значения, Ава.

Я знаю это, иначе он не был бы здесь со мной, и еще…

— Это твоя жизнь. То, что ты делаешь, не мое дело, — говорю я. Его хватка сжимается вокруг моей талии. Я чувствую его взгляд на себе. Он смотрит на меня. Через меня. Его глаза проникают в каждый слой моей души, оседая где-то глубоко внутри меня.

— Ты спросила, что заставило меня уйти, — мягко говорит он. — Это была смерть моей сестры. Это был звонок для пробуждения. Если бы не этот чертов тур, я бы видел ее перед смертью. Возможно, она передумала возвращаться. — Дрожащее дыхание ускользает от его губ. Я протягиваю руку, чтобы коснуться его щеки, как он коснулся меня несколько минут назад.

— Мне очень жаль.

Его глаза мерцают в слабом свете луны.

— Она всегда беспокоилась обо мне. Да, это была просто работа, но, если бы не она, я думаю, я бы попал в обычную наркотическую зависимость. Но она обязательно звонила, когда могла. И она всегда слушала. Я до сих пор помню последний раз, когда мы разговаривали по скайпу. Она умоляла меня уйти.

Что не могло быть легко. Контракт с лейблом охватывает годы и бесчисленное количество альбомов. Трудно вырваться из этого, и тем более, когда в этом завязаны большие деньги.

— Как ты выбрался? — Я спрашиваю.

— Это было не так уж сложно, — говорит Келлан, как будто читая мои мысли. — Контракт был заключен на пять альбомов. Я просто сказал им, что больше не буду. Было задействовано бесчисленное количество адвокатов, но в конце концов они поняли, что не могут заставить меня остаться.

— Как они восприняли это?

— Не очень хорошо. — Его лицо загорается. — Но любой может носить маску, верно? Мой менеджер нашел замену, так что это все окончательно. Новости выйдут в следующем месяце, как только отдел по связям с общественностью закончит придумывать какую-нибудь историю, которая, по их мнению, будет продаваться лучше всего. До тех пор, это один огромный секрет, о котором никто не должен знать. Кроме моей команды, моей семьи, и… — он указывает пальцем на меня. — Тебя.

— Итак… официально, ты все еще вокалист «Mile High». — Он кивает. — А в частном порядке, ты…

— Только ковбой.

Я серьезно киваю.

Только ковбой.

Мне нравится, как это звучит.

Мягкая улыбка дергает его губы, его руки накрывают мое лицо.

— Я становлюсь старше, Ава. Через полтора года мне будет тридцать. Это как динозавр в музыкальные годы. Пришло время мне уйти на пенсию и вернуться к своим корням. За то время, когда все было просто. За то, что я когда-то воспринимал как должное. — Он делает глубокий вдох, колеблясь. — Конечно, страшно оставлять все позади, но знаешь, это еще одна причина, по которой я хотел, чтобы ты узнала меня настоящего, а не образ, который я надеваю для публики. Для большинства людей я всегда буду К. Тейлором. Но для тебя я хочу быть Келланом Бойдом.

— Я думаю, что мне нравится настоящий Келлан Бойд, — я шепчу так тихо, что сомневаюсь, что он слышит меня.

— Пойдем со мной. — Прежде чем я понимаю, что происходит, он уводит меня с улицы, через луг, к старому деревянному забору.

Вдали от огней звезды более заметны.

Он берет меня за руку и помогает залезть на забор, пока я не усаживаюсь на нем, а потом присоединяется ко мне. Мы сидим так близко, что почти соприкасаемся руками, но эта близость кажется правильной.

Все у него хорошо.

Кроме того, что он знаменит, а я просто обычная девушка из Нью-Йорка.

— Мне здесь очень нравится. — Мой низкий голос звучит удивительно чуждо, сюрреалистично.

В тишине вокруг нас, я не могу перестать думать о его сестре, о мечте настоящего ковбоя, чтобы поддержать свою семью, и о рисках, которые он взял, чтобы попасть туда.

У Келлана потрясающий голос, и музыка — его страсть.

Люди заслуживают услышать его песни.

Я хочу услышать его песни, но мне также грустно за человека, который хотел бросить все это время, но не сделал этого, пока не стало слишком поздно, и его сестра уже умерла, служа своей стране.

— Мне это тоже нравится. Но теперь, когда ты здесь, мне это нравится еще больше, — говорит Келлан.

— Итак, что ты думаешь? — спрашивает Келлан.

Он нервничает. Его тон менее тверд, чем обычно. Менее уверен в себе. — Вот я, знаменитый и богатый, и я собираюсь выбросить все это. Не деньги, конечно, но все остальное. Тебе это кажется нормальным?

В здравом уме?

Что значит нормальным?

Кроме того, кто я такая, чтобы судить, что для него в нормально, а что нет?

— Это звучит по-человечески. — Я улыбаюсь ему. — Ты, должно быть, очень устал от своей работы.

Он хихикает.

— Ты понятия не имеешь.

— Все в порядке. — Я пожимаю плечами. — То, что ты делаешь, определенно лучше, чем планирование убить своего босса. Возьми меня, например. Я бы убила своего, если бы думала, что мне это сойдет с рук.

Это просто шутка, очевидно.

Но она невыносима. Одна лишь мысль о том, что он дышит мне в шею, покрыла меня холодным потом.

— Я знал, что ты меня поймешь. — Его голос снова серьезный. Его нога стучит по дереву. Вся его поза напряжена.

— Да, родственные души и все такое.

— Итак, теперь, когда ты знаешь правду, изменилось ли твое мнение обо мне? — спрашивает он. — Ты разочарована?

В мягком лунном свете, я вижу, что он все еще улыбается, но его нервозность очевидна. Ему не нужно говорить, почему он так себя чувствует. Я понимаю.

Бросить работу и отвернуться от мира, в котором он жил в течение многих лет, тревожит. Будущее непредсказуемо.

Люди не будут знать точных обстоятельств. Слухи скоро распространятся. Таблоиды скажут, что он не прошел реабилитацию, умер. Скоро люди будут двигаться дальше и забудут его. Он станет для них никем.

Как журналист, я знаю. Этот бизнес жесток. Его не волнуют чувства. Он заботится только о деньгах и продает больше копий, чем конкуренты.