– С чего бы это? – усмехнулся тот.
– Ты себя за рулем видел? Уилла стошнило два раза.
Я ловко отобрал у него ключи.
– Кто бы говорил! Да моя бабушка водит лучше тебя, а ей восемьдесят два и у нее глаукома.
– Прости, ничего не слышу. Это не за тобой тот полицейский вертолет прислали?…
– Совсем охренел?! – Я выругался, потому что Макс опять выхватил связку.
К счастью, между нами встал Уилл, недовольно потер виски и забрал ключи у Макса.
– Вы можете заткнуться? Мне еще весь вечер прятаться от тех старух, дайте я хоть немного отдохну! Бен, поведешь ты. – Он протянул мне ключи. – Макс, будь хорошим мальчиком и жди своей очереди. А я заберу кольца. Встретимся в отеле.
Он взглянул на нас, ожидая протестов.
– Ладно, – пожал я плечами.
– Хорошо, – вздохнул Макс.
– Вот и славно. И постарайтесь друг друга не прибить.
Я набрал на телефоне адрес, и на экране возникла карта с маршрутом. Макс послушно занял пассажирское кресло.
– Спасибо, – сказал я, запуская двигатель.
Надо отдать ему должное: пусть Макс чуть не угробил нас по дороге, зато в химчистке он продемонстрировал свое фирменное спокойствие. Если бы он вовремя не вмешался, я бы со злости заставил администратора уволить всех сотрудников.
– Пошел ты, – шутливо ответил Макс, и я, улыбнувшись, выехал с парковки.
Субботним утром дороги Сан-Диего были, конечно же, забиты машинами. Нам повезло не застрять в пробках, но когда мы добрались до автострады, Макс вдруг заявил, что мы едем не в ту сторону. Пока мы препирались, у него зазвонил телефон.
– Да, Уилл, сейчас. – Он включил громкую связь. – Говори.
– Кто из вас, придурков, не закрыл заднюю дверь?!
– В смысле?
Я посмотрел в зеркало заднего обзора. Левая дверца и впрямь свободно болталась на петлях.
– Твою мать!
Время внезапно потекло быстрее. Из ниоткуда возникли машины, с визгом и гудением пролетая мимо нас, не давая вырулить на обочину. В зеркале я видел, как один из чехлов треплет на ветру, словно весит он не больше конфетного фантика. Чехол болтался – вверх и вниз, вверх и вниз… Макс торопливо расстегнул ремень и вывернулся на сиденье, пытаясь его поймать. Однако было уже поздно. Фургон подбросило на кочке, ветер скользнул в кузов и подхватил все чехлы. Игральными картами они полетели на асфальт.
Я выругался и, подрезав огромный грузовик, в заносе остановил фургон в правом ряду. Мы с Максом вывалились наружу, в ужасе глядя, как машины мчатся по двухполосной автомагистрали, усеянной пакетами с одеждой.
– Вон!
Посреди шоссе, у разделительной, лежал большой чехол с платьем Хлои.
Рядом с визгом остановилось такси Уилла, и мы втроем, уворачиваясь от автомобилей, рванули в разные стороны, один за другим подбирая пакеты.
Воняло паленой резиной покрышек, машины истошно гудели, но я ничего не слышал за стуком крови в ушах. В голове билась одна лишь мысль – поскорее добраться до платья Хлои.
Отмахнувшись от порции отборной ругани из «мерседеса», я кое-как выскочил на разделительную. Пакет вроде бы выглядел целым, не считая крохотного разрыва по шву.
Вернувшись к фургону, я сунул платье Максу.
– Проверь, – велел я, чуть дыша. Господи помилуй, лишь бы оно не пострадало!
– Все в порядке! – с облегчением кивнул Макс. – Целое.
Только теперь я позволил себе выдохнуть.
– Все собрали?
Я подошел к фургону, чтобы проверить, сколько осталось внутри.
Макс пересчитал пакеты у себя в руках.
– Четыре.
– Шесть, – согнувшись пополам, прохрипел Макс.
– И четыре здесь. Сколько всего было?
– Четырнадцать. Мы трое, Генри, «подноситель» колец, твой отец и отец Хлои, сама Хлоя, девочки, Джордж, твоя мать и девчонка с цветами, – перечислил Макс, загибая пальцы.
– Давайте валить отсюда, – с облегчением кивнул я.
На этот раз никто не спорил, кому садиться за руль.
В отель я вернулся с таким чувством, будто пробежал марафон. На парковке нас встретила Кристин. Она заверила, что лужайку полностью высушили, и предложила взглянуть, как идут приготовления. Я отказался, мечтая лишь о том, чтобы принять душ и завалиться спать до самого вечера, пока не настанет время встретиться с Хлоей у алтаря. Оставалось три часа.
Тем временем подъехал Уилл. Расплатившись с водителем, он вышел из такси и демонстративно покачал на вытянутом пальце ярко-синий пакет.
– Кольца прибыли. – Макс шутливо толкнул меня плечом. – Что, старина, обратной дороги уже нет?
Я лишь закатил глаза, слишком усталый, чтобы ругать Уилла за выпендреж.
– Что ж, парни, завидуйте, ведь в отличие от некоторых я сегодня еще не напортачил!..
С этими словами Уилл споткнулся и рухнул ничком, роняя пакет. Оттуда вылетела коробочка, и мое только что отполированное кольцо покатилось по асфальту.
Не знаю, кто из нас первым бросился на дорогу, но обручальное кольцо протянул мне Макс. На платиновом ободе в самом центре была глубокая вмятина. Наверное, стоило бы разозлиться, но я лишь равнодушно вздохнул. Видно, день сегодня такой – безумный. Уж лучше чувствовать вмятину на кольце, чем ближайшие шестьдесят лет выслушивать претензии Хлои за испорченное подвенечное платье.
– Выглядит не так уж плохо, – протянул Макс. Нацепив кольцо на палец, он повертел им из стороны в сторону. – Почти незаметно.
Все дружно закивали.
– Знаете, что нам нужно сделать? – спросил Уилл.
– Что?
– Выпивка, – коротко и емко ответил он.
Я не мог напиться в хлам, в конце концов, сегодня моя свадьба. Однако после пары коктейлей я впервые за неделю почувствовал себя практически счастливым. И даже почти забыл то гребаное шоу на автотрассе.
Странно было собираться одному. Принимать душ, бриться, одеваться в пустом номере… В любой важный момент Хлоя всегда стояла рядом, однако в величайший день моей жизни – день свадьбы – ее рядом не было.
Я давно привык носить смокинг и обычно в зеркало смотрелся лишь мельком, но сегодня придирчиво изучал свое отражение, пытаясь понять, каким увидит меня Хлоя у алтаря. Мне хотелось стать именно таким мужем, которого она себе представляла. Я пригладил волосы пальцами и убедился, что при бритье на щеках не пропустил ни щетинки. Оскалил зубы – не осталась ли зубная паста? – и расправил манжеты.
И впервые за всю неделю отправил матери сообщение.
Любые сомнения в профессионализме Кристин развеялись, едва я увидел лужайку. Длинные ряды стульев, задрапированные белой и голубой тканью, тянулись в обе стороны от прохода, усеянного лепестками роз. На лужайке стояло море столов, укрытых кристально-серебристыми и нежно-голубыми скатертями. Любимые цветы Хлои – орхидеи – были повсюду: в напольных вазах, в кашпо, свисающих из-под шатра, на ветвях деревьев… Солнце уже садилось, гости понемногу занимали места, а я, опираясь для верности на плечо Генри, удивленно осматривал лужайку.
Кристин жестом показала, что пора начинать, и я кивнул, вдохновляясь моментом: спокойной размеренной музыкой, невероятным закатом и торжественностью грядущего события. Взяв маму под руку, я проводил ее к нужному стулу.
– Ты не спросил поставщика, привезли ли они свежие…
– Не сейчас, мама, – процедил я сквозь стиснутые зубы, улыбаясь гостям.
– Все хорошо, милый? – тревожно спросила она, когда я усадил ее на стул и поцеловал в щеку.
– Почти.
Я снова ее поцеловал и занял место у алтаря. Сердце, подпрыгнув, застряло где-то в горле.
Зазвучала музыка, и по проходу пошли Сара и Генри. Сара почему-то широко улыбалась, едва ли не прыская со смеху. С каждым шагом ее каблуки громко чавкали в траве. Я нервно сглотнул – могло быть гораздо хуже. К тому же Сара смеется – это ведь хороший знак?
Затем я услышал хихиканье из задних рядов, становившееся все громче с каждым их шагом. Я покосился на Генри (тот и сам еле сдерживал хохот), потом опять на Сару – и дико округлил глаза, потому что только теперь увидел ее полностью.
Господи
боже
мой!
По всему платью, аккурат по круглому выпирающему животу, шли широкие отпечатки шин. Сара выглядела так, будто по ней с ребенком проехался грузовик.
Я почувствовал, что белею на глазах.
Чехлы с одеждой вылетели прямо под колеса машин. А я волновался лишь о платье Хлои, на другие мы и не подумали взглянуть.
Сара, точно прочитав мои мысли, покачала головой и одними губами прошептала: «Не переживай».