– Да наплюй ты на этот балаган. Иди и поимей его.

Хлоя пришла мне на помощь.

– Я рада, что ты повстречала парня, который тебе понравился. Прошла вечность с тех пор, как ты так радостно улыбалась при мысли о мужчине.

Тут ее собственная улыбка угасла, и она призадумалась.

– Вообще-то я никогда не видела, чтобы ты так радостно улыбалась при мысли о мужчине.

После того как Хлоя столь безапелляционно выложила горькую правду, я взялась за свой бокал и, не обращая внимания на вопли Джулии о том, в какой я плохой форме, выпила его до дна. Коктейль оказался сладким и вкусным – именно то, что надо, чтобы выбросить из головы мысли об оставшемся в Чикаго придурке и о прекрасном незнакомце у бара. Опустошив бокал, я потащила девчонок на танцплощадку.

Не прошло и нескольких секунд, как я почувствовала восхитительную пустоту в голове и гибкость и легкость во всем теле. Хлоя и Джулия прыгали вокруг меня и громко подпевали всем песням, растворяясь в массе обступивших нас потных тел. Мне хотелось, чтобы юность не уходила еще немного. Теперь, вдали от своей монотонной, вдоль и поперек распланированной жизни в Чикаго я наконец-то увидела, что не успела как следует насладиться молодостью. Лишь здесь, под непрерывно меняющиеся треки, я осознала, какую жизнь вела с тех пор, как мне стукнуло двадцать: на ярком свету, в чопорном платье, танцуя с мужчинами, которые ни в грош меня не ставили, и с завистью глядя на подруг, позволявших себе делать глупости, веселиться до упаду и быть молодыми.

Не надо было съезжаться с Энди, когда мне исполнилось двадцать два.

Тогда мне не пришлось бы жить в строгих и тесных рамках своей роли в обществе под градом фальшивых улыбок и приветствий.

Вместо этого я могла бы быть вот этойдевчонкой – разодетой, как на картинке, и танцующей до упаду.

К счастью, было еще не слишком поздно. Хлоя возбужденно улыбнулась мне, и я ответила ей такой же улыбкой.

– Я так рада, что ты здесь! – прокричала она мне сквозь грохот музыки.

Я уже открыла рот, чтобы ответить ей такой же восторженно-пьяной клятвой в вечной дружбе, но тут увидела, что как раз за спиной у Хлои, в тени у самого края площадки, возвышается мой незнакомец. Наши взгляды встретились, и ни один из нас не отвел глаза.

Незнакомец прихлебывал свои «три пальца» виски, стоя рядом с приятелем. При этом он ничуть не смутился, когда я застукала его за подглядыванием – значит, уже давно следил за каждым моим движением.

Эта мысль подействовала на меня сильнее, чем весь выпитый алкоголь. От нее вспыхнул каждый дюйм моей кожи, она прожгла дыру в груди и ниже, до самого живота. Подняв стакан, незнакомец сделал глоток и улыбнулся. Я ощутила, как мои глаза закрываются. Мне захотелось станцевать для него.

Никогда в жизни я не чувствовала себя такой сексуальной, никогда так полно не контролировала свои желания. Я закончила магистратуру, нашла хорошо оплачиваемую работу и даже обставила дом. Но никогда прежде я не ощущала себя настолько зрелой женщиной, как в эту секунду, отплясывая, как бешеная, для прячущегося в тенях и наблюдающего за мной прекрасного незнакомца.

Я страстно захотела, чтобы именно этот миг – этот и никакой другой – стал началом моей новой жизни.

И что это значит – быть «съеденной»? Говорил ли он это в самом прямом смысле: его голова зажата между моих бедер, руки сжимают талию, и я полностью открыта для него? Или он имел в виду, что хочет быть надо мной, внутри меня, хочет целовать меня в губы, в шею и в грудь?

Широко улыбнувшись, я подняла руки к потолку. Подол платья сразу задрался вверх, обнажая бедра, но мне было плевать. Я думала лишь о том, заметил ли он. Я надеялась, что заметил.

Если бы незнакомец ушел, момент был бы безнадежно испорчен, поэтому я больше не глядела в его сторону. Я понятия не имела, каковы традиции барного флирта – может, мне удалось привлечь его внимание на пять секунд, а может, и на всю ночь. Неважно. Главное – представить, что он там, в темноте, пока я тут, в ярких лучах стробоскопа. Я привыкла к невниманию Энди, но сейчас мне хотелось, чтобы взгляд незнакомца прожег кожу и плоть и достиг самого сердца, неистово стучащего в груди.

Я полностью растворилась в музыке, в воспоминаниях о его руке на моем локте, его темных глазах и слове «съесть».

Съесть.

Одна песня перетекала в другую, затем в следующую, и прежде чем я собралась передохнуть и глотнуть воздуха, руки Хлои уже обвили мои плечи. Она звонко хохотала мне в ухо, прыгая рядом.

– Ты привлекла внимание зрителей! – прокричала она так громко, что я вздрогнула и отпрянула.

Она кивнула вбок, и только тогда я заметила группу мужчин в темных обтягивающих костюмах, топчущихся вокруг нас. Вновь оглянувшись на Хлою, я увидела в ее глазах знакомые огоньки. Эта непреклонная леди – девиз «Пленных не брать!» – сумела взобраться на самый верх одной из крупнейших медиа-корпораций в мире и сейчас совершенно точно знала, что означает для меня эта ночь. Внезапно меня окатило холодным дуновением от вентиляторов наверху, и ощущение реальности вернулось. У меня все еще слегка кружилась голова от того, что я действительно была в Нью-Йорке и действительно начинала все заново. И наслаждалась жизнью.

Но тени за спиной Хлои были пусты и безжизненны – незнакомец не стоял там, наблюдая за мной. У меня в желудке похолодело.

– Мне надо в туалет, – шепнула я Хлое.

Я протиснулась сквозь мужской круг, выбралась с площадки и по указателям прошла на второй этаж – по сути, балкон, опоясывающий весь клуб. Затем, прошагав по узкому коридору, я наконец-то попала в женский туалет. Лампы тут горели так ярко, что боль ударила по глазам и впилась в затылок. Комната была странно пуста, а музыка, доносившаяся снизу, звучала словно из-под воды.

Выходя, я поправила волосы, мысленно похвалила себя за то, что надела немнущееся платье, и чуть подкрасила губы.

Я шагнула за дверь – и вписалась прямиком в стену, состоявшую из одного человека.

Мы стояли у бара рядом, но не настолько близко. Я не утыкалась лицом ему в шею, и его запах не окружал меня. Он пах не так, как мужчины на танцплощадке – резко, одеколоном. Нет, просто чистотой, как человек, только что надевший вещи из прачечной и пригубивший немного виски.

– Привет, Лепесточек.

– Привет, незнакомец.

– Я видел, как ты там отплясывала, моя маленькая бешеная леди.

– Я тебя заметила.

Дыхание замирало у меня в груди. Ноги были как ватные – они словно не знали, то ли подломиться, то ли продолжить выписывать кренделя. Я прикусила нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку.

– Ты подозрительный тип. Почему ты не вышел и не станцевал со мной?

– Потому что мне показалось, что тебе больше нравится, когда на тебя смотрят.

Я сглотнула, не в силах отвести от него взгляд. Мне никак не удавалось определить, какого цвета у него глаза. В баре показалось, что карие. Но здесь, как раз над мигающими стробоскопами, они приняли более светлый оттенок. Зеленоватые, янтарные, гипнотические. Танцуя, я не только знала, что незнакомец наблюдает за мной – и наслаждалась этим, – но целиком посвятила свою пляску фантазиям о том, как он меня поглощает.

– Ты воображала мою эрекцию?

Я моргнула. Такая прямота меня ошарашивала.

Неужели существовали такие мужчины, способные сказать вслух именно то, что они – и я – думают, не испугав при этом, не оскорбив и не показавшись наглыми? Как ему это удается?

– Ого, – выдохнула я. – А у тебя?..

Он взял мою руку и крепко прижал к своему напряженному члену, сразу заполнившему ладонь. Инстинктивно я обхватила его пальцами.

– Это оттого, что ты смотрел, как ятанцую?

– А ты всегда так любишь играть на публику?

Если бы я не была настолько ошарашена, то рассмеялась бы.

– Никогда.

Он разглядывал меня. Глаза его по-прежнему лучились улыбкой, но выражение лица стало задумчивым.

– Пойдем ко мне домой.

На сей раз я все-таки рассмеялась.

– Нет.

– Пойдем ко мне в машину.

–  Нет.Ни при каком раскладе я не уйду из этого клуба с тобой.