– Скотт отвезет тебя домой.

Мы молча оделись, откровенно наблюдая друг за другом. Это было что-то вроде стриптиза в обратном порядке: она натянула джинсы, застегнула лифчик, надела свитер. Но мне кажется, никогда я не хотел ее так сильно, как в ту секунду, когда она решила взять себя в руки. Я начинал влюбляться в нее. И чувствовал, что мне это дорого обойдется.


В субботу утром я по меньшей мере двадцать раз набирал номер Сары и сбрасывал, прежде чем в трубке раздавались гудки. Разум твердил, что я должен какое-то время держаться на расстоянии. Но черт, мне так хотелось увидеть ее! Я вел себя как несчастный подросток.

Позвони ей, недоумок. Предложи встретиться сегодня. Не принимай отказа.

На сей раз я действительно отошел подальше от телефона, потому что мужчина, несущий такую банальную чушь, вообще не достоин разговора с женщинами.

Оставшуюся часть утра я находил разные предлоги не звонить, убеждая себя, что Сара занята. Проклятье, я даже не знал, были ли у нее другие друзья, кроме Хлои и Беннетта. Я ведь не мог прямо спросить ее об этом? Черт, нет. Она бы заехала мне каблуком в глаз. Но чем же она занималась в свободное время? Я играл в регби, пил пиво, бегал, ходил по художественным галереям. Все, что я знал о ней, сводилось либо к сексу, либо к ее прошлому. Я так мало знал о той жизни, что она начала строить здесь. Может, после вчерашнего скверного денька ей хотелось бы заняться чем-то вместе со мной?

Время вести себя по-мужски, Стелла.

В конце концов я загнал хребет обратно себе в спину и дождался гудка.

– Привет? – удивленно сказала Сара.

Конечно, она удивлена, болван. Ты ведь никогда раньше не звонил ей.

Набрав в грудь воздуха, я выдал самый бредовый монолог в своей жизни:

– Так, ладно, прежде чем ты что-то скажешь: я знаю, что ты не собираешься заводить нового парня, и после приключений бродячего пениса конгрессмена Мортона нетрудно понять, почему ты против отношений, но прошлой ночью ты пришла ко мне в легком раздрае, так что если тебе хочется чем-то сегодня заняться – не то чтобы ты должнабыла чем-то заняться (а даже если и так, у тебя по-любому есть выбор), но если хочешь, ты могла бы прийти на мой матч по регби.

Я замолчал, пытаясь уловить хоть какие-то признаки жизни на том конце. Ничего. Собравшись с силами, я выдал:

– Ничто так не прочищает мозги, как вид грязных и потных британцев, пытающихся переломать друг другу кости.

Тут она наконец рассмеялась:

– Что?

– Регби. Приходи сегодня посмотреть, как я играю. Или, если тебе так удобней, приходи позже глотнуть с нами пивка в «Мэддис» в Гарлеме.

Она молчала, казалось, не меньше недели.

– Сара?

– Я думаю.

Я пересек комнату и принялся дергать жалюзи на окне, выходящем в парк.

– Думай громче.

– После обеда я иду в кино с подругой, – начала Сара, и я вздохнул чуть свободней, когда она упомянула подругу. – Но, думаю, мне удастся выбраться в паб позже. Когда вы заканчиваете?

Чтобы выставить себя еще большим дураком, я вскинул кулак в ликующем победном жесте – и мне тут же захотелось себя стукнуть.

– Матч продолжится, наверное, до трех. Можем пересечься в «Мэддис» около четырех.

– Хорошо, – сказала она. – Но, Макс…

– Хм?

– Полагаешь, у вас есть шанс на победу? Не хочу пить с толпой грязных и понурых британцев.

Рассмеявшись, я уверил ее, что мы раздавим противников в лепешку. Надерем им задницу.


Я редко сочувствовал другим командам. По большей части мы играли с американцами. Они, конечно, не были виноваты в том, что регби у нас в крови, но разбивать их в пух и прах было чертовски приятно. Однако сегодняший день был исключением. Мы перестали забивать голы где-то на середине матча. Отчасти я мог отнести свое беспрецедентное великодушие на счет того, что ждал встречи с Сарой. Но лишь отчасти. К концу матча у меня появилось ощущение, что мы затаптываем в грязь десятилетних детишек, и я даже чувствовал себя виноватым.

Мы ввалились в бар, взгромоздив на плечи Робби и громогласно распевая довольно непристойную версию «Жаворонка». Бармен и владелица заведения, Мэделин, приветственно помахав нам, выставила на стойку двенадцать пивных кружек и начала их наполнять.

– Эй! – крикнул Робби своей супруге. – Виски, красотка!

Мэдди подняла два пальца в победном V-салюте и выставила несколько стопок, проворчав, что грязной и пьяной заднице Робби сегодня придется ночевать на диване.

Я огляделся в поисках Сары, но никого не обнаружил. Проглотив разочарование, обернулся к стойке и припал к кружке с пивом. Игра началась поздно – было уже почти пять, но Сара так и не появилась. Стоит ли удивляться? А потом меня поразила ужасная мысль: что, если она пришла, не дождалась и ушла?

– Мать вашу, – пробормотал я.

Мэдди подтолкнула ко мне стопку виски, и я опустошил ее одним глотком, сморщившись и снова выругавшись.

– В чем дело? – прозвучал из-за спины знакомый бархатистый голос. – Похоже, что вы, грязные ублюдки, одержали сокрушительную победу?

Крутанувшись на барном стуле, я увидел ее, и мое лицо расползлось в широкой ухмылке. Она была как вишенка на торте, в бледно-желтом платье и с маленькой изумрудной заколкой в волосах.

– Ты прекрасно выглядишь.

Сара на секунду прикрыла глаза, и я виновато пробормотал:

– Извини за опоздание.

Она махнула рукой и небрежно бросила:

– Зато у меня было время слегка подзаправиться спиртным.

Я не видел Сару пьяной с той ночи в клубе, но узнал озорной огонек в ее глазах. Мысль, что таСара вновь воскресла, меня крайне воодушевила.

– Ты как, слегка окосела?

На секунду она нахмурилась, но через мгновение ее лицо вновь просветлело.

– У вас, британцев, это значит «пьяная»? Ага, я под градусом.

Она привстала на цыпочки и… поцеловала меня.

О-хре-неть.

Стоявший рядом Ричи подал голос:

– Макс, какого? У тебя что-то на лице… да это девчонка!

Сара отскочила, расширив глаза.

– Ох, черт.

– Успокойся, – тихо сказал я. – Никого здесь не колышет, кто мы такие. Мы играем вместе каждую неделю, но они до сих пор едва способны вспомнить мое имя.

– Полная брехня, – встрял Ричи. – Тебя зовут Задница.

Покосившись на него, я улыбнулся Саре.

– Видишь, а я что говорил.

Она протянула Ричи руку и улыбнулась, глядя на него во все глаза.

– Я Сара.

Ричи взял ее руку и тряхнул. Я даже уловил ту секунду, когда он по-настоящему разглядел ее и понял, насколько она красива. Его взгляд немедленно уперся Саре в грудь.

– Я Ричи, – промямлил он.

– Рада познакомиться, Ричи.

Сердито сощурившись, он уставился на меня:

– Как, дьявол тебя заешь, ты ухитрился поймать такую пташку?

– Без понятия.

Я придвинулся к Саре, игнорируя ее слабые протесты и замечание, что я запачкаю платье. Однако затем она выскользнула и развернулась к Дереку, стоявшему по другую сторону от меня.

– Я Сара.

Дерек грохнул кружку на стойку, протер рот грязной рукой и проворчал:

– Так и есть, провалиться мне на месте.

– Сара со мной, – процедил я.

И таким вот образом Сара-под-градусом обошла весь бар, представившись каждому из членов моей команды. В этом было много от почти состоявшейся супруги политика, но еще больше – просто от очень милой и доброй девочки. Вернувшись, она поцеловала меня в щеку и шепнула:

– У тебя очень славные друзья. Спасибо, что пригласил меня.

– Да, конечно.

Похоже, я утратил всякую способность связно высказывать свои мысли. С ней мне было хорошо, чертовски хорошо, хорошо, как никогда в жизни. Не то чтобы я презирал себя, но будем честными: я весьма вольно обращался с женщинами, и к тому же работал в области инвестиций, где большие деньги делаются не только на процветании клиентов, но и на банкротствах. С тех пор как я приехал в Штаты, у меня сложились достаточно серьезные отношения всего с парой человек. Моим ближайшим другом был Уилл, и по большей части мы с ним обменивались оскорблениями, сводившимися к понятию «слабак».