– Пожалуйста, поймите, – настойчиво сказал я. – Я бы никогда не заговорил с вами на эту тему, если бы не думал, что это письмо может повлиять на ваши профессиональные решения. Тони поступил ужасно. Я, думаю, тоже. Но я беспокоюсь, что вы упустите прекрасную студентку, если прислушаетесь к словам Тони. Руби умна и энергична.
Мэгги внимательно рассматривала меня, попивая чай.
– Могу я задать тебе личный вопрос?
Сглотнув, я кивнул.
– Я дал вам это право тем, что приехал сюда. Разумеется, спрашивайте меня, о чем хотите.
– Ты приехал, потому что Руби заслуживает места в моей программе или потому что ты в нее влюблен?
Я снова сглотнул и с трудом сдержался, чтобы не отвести взгляд.
– То и другое.
– Значит, увлечение было не односторонним.
– Сначала да, потом нет. Я не знал, что она неравнодушна ко мне, и она призналась, только когда у нас уже начались отношения.
Она кивнула, взглянув на студентов, проходящих мимо кафе.
– Никогда бы не подумала, что ты захочешь вступиться за свою девушку. Не знаю, удивляет меня это или впечатляет.
– Она не моя девушка, – выдавил я. Мэгги в замешательстве повернула ко мне лицо. – Она больше не моя девушка, – уточнил я. – Потеря работы, потеря места в вашей программе, моя неспособность справляться с эмоциями – все это… Думаю, что по этим причинам она в конце концов изменила приоритеты.
– Изменила приоритеты? Потеря места в моей программе?
– Тони посчитал разумным отправить Руби копию письма, которое он написал вам. С учетом того, что Тони – ваш бывший студент и завершенная стажировка в инженерной компании – это требование для поступления в программу, она решила, что потеряла место.
– Найл, – заговорила Мэгги, поставив чашку. – Прости за прямоту, но не оскорбляй меня предположениями, что я откажусь от хорошего студента, потому что кто-то имел глупость влюбиться на работе.
– Мэгги, вовсе нет, я…
– Или если кто-то по молодости не смог отделить личное от профессионального. Я ценю твой приезд, но я больше радуюсь тому, что ты искренне полюбил женщину, а не тому, что ты решил помочь Руби. Заявка Руби великолепна. У нее отличные баллы, замечательные результаты тестов, одни из лучших в моей группе. Прекрасные рекомендации, если не считать Тони. Ее эссе – одно из лучших, какие мне доводилось читать. – Мэгги подалась вперед и покачала головой. – Видишь ли, письмо Тони не могло поставить под сомнение ее место. Ты думаешь, я не знаю Тони? Я знаю его пятнадцать лет. Он блестящий инженер, но полный говнюк.
Я закрыл глаза и рассмеялся.
– Туше.
– Могу я на секунду отклониться от профессиональных тем?
– Разумеется, – сказал я, испытывая странную тягу к ее житейской мудрости. – Пожалуйста.
– Ты знаешь меня как преподавателя, а потом наставницу, а теперь я твоя хорошая коллега. Но в первую очередь я женщина. Найл, я вышла замуж в двадцать лет, пять лет прожила в браке и развелась. Второй раз я вышла замуж, когда мне было уже под сорок. С высоты своего житейского опыта могу сказать тебе мягко, что повод твоего визита совершенно нелеп. Руби не требуется, чтобы ты вступался за нее. Вдобавок ко всем похвалам в ее адрес могу добавить, что она уже приезжала ко мне. – В глазах Мэгги засияла улыбка. – Она удивительная, и правда.
Я поднял брови.
– Воистину.
– Руби не нужен рыцарь в сияющих доспехах. Думаю, ей нужен партнер. Ей нужно знать, что о ней думают, что ее любят. А иногда ей нужно понимать, как ее любят. Она инженер. Покажи ей, как у тебя все устроено. Покажи ей чертеж своих мыслей, провода и шурупы, как только у тебя будет такая возможность.
После разговора с Мэгги я не поехал домой. Часовая поездка в поезде оказалась сущей пыткой. Я мечтал научиться летать или телепортироваться. Мэгги сказала простую очевидную вещь: я должен сказать Руби о своих чувствах.
Я поднялся по ступенькам к ее квартире, долго колебался у входа, потом затаил дыхание и постучал.
Она открыла дверь, одетая в нарядную юбку и обтягивающий свитер, обнажавший изгиб груди. Не знаю, что выразилось у меня на лице, но, взглянув в ее глаза, я увидел там нежность, удивившую и взволновавшую меня.
– Руби.
– Ты в порядке? – спросила она, окинув меня взглядом.
Я попытался сделать вдох и успокоиться, но не мог.
– Нет.
– Ужасно выглядишь.
Я кивнул, издав короткий сухой смешок.
– Уверен, что так.
Она нервно заглянула мне за спину.
– Зачем ты пришел?
– Мне нужно было тебя увидеть.
Она перевела взгляд на меня, внимательно рассматривая лицо.
– Часть меня хочет обнять тебя и целовать без конца. Мне этого не хватает, не буду делать вид, что больше ничего не чувствую.
– Тогда не отталкивай меня, – взмолился я, делая шаг навстречу. – Руби, когда мы занимались любовью, я должен был сказать, что я чувствую. Я и правда это чувствовал, просто не знал, как назвать, или не мог сам себе поверить.
Она покачала головой, и ее глаза наполнились слезами. Я понял, она не хочет, чтобы я это говорил, но я должен был.
– Я люблю тебя, – прошептал я едва слышно. – Я отчаянно тебя люблю.
– Найл…
– Я знал это, когда пошел к Порции. Мне было плохо там. Я не знал, зачем я туда пошел, но как бы то ни было, у меня, по крайней мере, прояснилось в голове.
Руби безрадостно засмеялась.
– У меня тоже после этого прояснилось в голове.
Я застонал.
– Пожалуйста, Руби, прости меня.
– Я хочу. Очень хочу. Но я не знаю, как забыть это чувство унижения и эту мучительную боль. Все это: как я пыталась понять, что тебе нужно, пыталась делать для тебя все. Как я сказала, что люблю тебя, а в ответ услышала: «Ты прелесть», как потеряла работу, а после этого, что самое ужасное, узнала, что ты собираешься на ужин к Порции, чтобы поговорить о вашей семейной жизни… Мне до сих пор так плохо.
– Понимаешь, мне казалось, что я должен закрыть эту дверь, – попробовал объяснить я. – А может быть, я просто никогда не слышал, чтобы Порция говорила так эмоционально, и где-то в самом темном уголке своей души я испытывал болезненное любопытство. Но я и правда не подумал о твоих чувствах, и это мой ужасный проступок. Как только я пришел к ней, я понял, что нам не о чем говорить, нет никаких скелетов в шкафу, которые нам нужно обсудить. Я чувствовал, что предаю тебя, находясь там…
– Так и было.
Я закрыл глаза. Ужасно было видеть ее в таком состоянии.
– Мне так жаль.
– Я знаю, – кивнула она. – Мне кажется, я понимаю тебя. Но ничего не могу поделать. Я так зла.
Я провел рукой по небритому подбородку и прошептал:
– Пожалуйста, впусти меня.
Глядя на меня, она очень тихо произнесла:
– Разве это не странно, что мне хочется сказать нет? Как будто я хочу убедиться, что могу это сделать? Я дала тебе время переосмыслить все твои сомнения. Я пыталась быть понимающей и терпеливой, но ты не отплатил мне тем же. Я совершенно забыла о себе в последние полгода. Я просила тебя сказать, где мое место в твоей жизни. И вот оно. Ты пренебрег мной. – Она посмотрела мне в глаза и тихо добавила: – Я подумала, что ты больше не хочешь таких отношений.
Ее слова были словно нож острый мне в сердце, и я отпрянул, как будто меня ударили. И хотя ее губы и руки дрожали, хотя я читал по ее лицу те же чувства, которые она испытывала неделю назад, было очевидно, что она не возьмет назад свои слова – ни взглядом, ни жестом.
Я мог бы надавить на нее. Я это видел, и другой мужчина, более агрессивный, мог бы сделать еще шаг и воспользоваться ее болью. Если бы я сейчас ее поцеловал, она бы ответила. Я читал это в ее глазах.
Руби любит меня так же, как я люблю ее.
Я мог бы заставить ее пригласить меня домой, прикоснуться к ней, сорвать одежду и доставить ей удовольствие, почувствовать ее на вкус. Губами, руками и словами я мог бы убедить ее в своей любви.
Но из-за меня она совсем забыла о тебе и сейчас борется с этим. Я не могу манипулировать ею в такой ситуации.
Я провел рукой по волосам, разрываясь на части.
– Скажи мне, что делать. Если я уйду, ты подумаешь, что я к тебе равнодушен. Если останусь, значит, я не прислушиваюсь к твоим желаниям.
– Найл, – прошептала она, – мне так трудно находиться рядом с тобой и не хотеть отдать тебе все, что у меня есть. Теперь твоя очередь быть терпеливым.
Я с трудом сглотнул, сделал шаг назад, потом еще один.