Миссис Джерард тихо поблагодарила экономку и сказала:
— Мы решили до конца лета уехать в наш загородный дом. Там будет безопаснее, и мы избавимся от этой жары и нездорового воздуха с малярийных болот.
Вашингтон был печально известен своим нездоровым климатом, однако не у каждого имелся загородный дом, где можно было спастись от летней жары.
— Королевский флот вот уже больше года опустошает Чесапикский залив, что, по мнению мистера Джерарда, будет дальше? — спросила Калли.
— Поскольку отречение Наполеона развязало руки британским войскам и теперь их можно перебросить сюда, городам на побережье залива угрожает вторжение по суше. Если британские войска высадятся на реке Патаксент, они могут двинуться на Вашингтон, Аннаполис или Балтимор.
Калли посещали такие же мысли, не давая ей спать по ночам. К счастью, клиентки снабжали ее последними новостями лучше, чем газеты.
— Как он считает, не будет ли самой вероятной целью Балтимор, потому что это крупный порт и база каперов? Говорят, адмиралы Королевского флота называют Балтимор «гнездом пиратов».
— Да, и совершенно справедливо. Но как же я хочу, чтобы эта война поскорее закончилась!
— Я тоже! — Калли нечаянно уколола булавкой палец. — Никогда не понимала ее смысла.
Ответить миссис Джерард не успела, потому что дверь швейной мастерской распахнулась, и туда влетел пасынок Калли, Трей, четырнадцатилетний мальчик с густыми черными кудрями.
— Британцы высадились на реке Патаксент!
Все в комнате замерли.
— Помяни черта… — пробормотала миссис Джерард, — и он тут как тут.
— Откуда ты узнал?
— Эту новость президенту Мэдисону только что принес военный разведчик! — возбужденно выпалил Трей. — Теперь разведчик сидит в таверне и всем рассказывает.
Калли почувствовала леденящую душу уверенность, что англичане нападут на Вашингтон. Балтимор — более ценная цель, но и более трудная. Захватить американскую столицу будет легче, и это сломило бы и унизило хрупкую молодую республику. Миссис Джерард заторопилась домой, и примерка закончилась быстрее, чем обычно.
Калли обратилась к Трею и его сестре Молли:
— А не сделать ли нам на ужин лимонный лед? Нам понадобятся лимоны. Трей, сбегай на рынок. А тебя, Молли, я прошу проследить, чтобы Трей не попал ни в какую переделку.
Шестнадцатилетняя Молли засмеялась:
— Сомневаюсь, что это возможно, но я буду стараться изо всех сил.
Ледник, который Калли велела выкопать за домом, оказался в этом климате поистине благословением. В их доме в Англии тоже был ледник, но там не было такой жары, как здесь, где иметь лед было особенно необходимо.
Калли дождалась, пока дети уйдут, и повернулась к Саре, приятной женщине лет пятидесяти. На Ямайке, где Калли жила с мужем Мэтью Ньюэллом на его плантации, Сара Адамс и ее муж Джошуа были их домашними рабами. Когда Калли с детьми бежали с острова, она спросила супружескую пару, хотят ли они уехать вместе с ней. Те согласились, и Калли сразу дала им свободу. Теперь Сара и Джошуа стали для нее почти такими же членами семьи, как ее приемные дети, и эта семья была лучше той, в какой она выросла.
— Мисс Каллиста, что же нам делать? — спросила Сара. — Думаете, британские солдаты пойдут на Балтимор, как утверждает миссис Джерард?
Калли покусала губу, пытаясь решить, как уберечь свою семью от опасности.
— Интуиция подсказывает мне, что они двинутся на Вашингтон.
— Ваша интуиция никогда не обманывала. Так что же нам теперь делать?
Калли глубоко вздохнула:
— Покидать город. Начинай паковать вещи, складывай самое необходимое для детей и для вас с Джошуа, чтобы завтра утром вы могли выехать.
— Куда мы поедем? На запад, в какую-нибудь деревню?
— В Балтимор. Он гораздо больше Вашингтона и лучше защищен. К тому же в Балтиморе вам есть где остановиться. У мистера Ньюэлла там был склад, он завещал его мне. Квартира на втором этаже над складом очень простая, но для такого случая подойдет. Вы поживете в ней до тех пор, когда можно будет вернуться домой.
Сара нахмурилась:
— Вы говорите «вы, вам». Разве вы не поедете с нами?
Калли покачала головой:
— Все мое имущество — в этом доме, если его разрушат, мы окажемся в тяжелом положении. Поскольку я англичанка, надеюсь, сумею уговорить британские войска не трогать этот дом.
Сара ахнула:
— Вам опасно оставаться тут одной!
— Не я одна, другие женщины тоже остаются в городе защищать свои дома. Сара, британские солдаты не чудовища. Им дан приказ не причинять вреда безоружным мирным жителям. Даже этот ужасный адмирал Кокберн, который с прошлого года носится по заливу и грабит, уничтожает имущество и убивает ополченцев, а не женщин и детей.
— Джошуа должен остаться с вами, — твердо заявила Сара.
— Нет, детям нужны вы оба. — Калли улыбнулась, стараясь не показать, что от страха ее даже слегка подташнивает. — Не забывай, мистер Ньюэлл научил меня обращаться с оружием. Так, на всякий случай. Я смогу отогнать мародеров, если потребуется.
Поскольку Сара все еще хмурилась, Калли добавила:
— Вероятно, интуиция меня обманывает, и британская армия не приблизится к Вашингтону. Наверное, именно потому, что мы готовимся к эвакуации, выяснится, что в ней нет необходимости.
— Мир не так устроен. Я пойду собирать вещи.
Сара ушла. Оставшись одна, Калли стала ходить по просторной гостиной с высоким потолком, которую превратила в модный салон. Бо`льшая часть мебели была куплена подержанной, однако выглядела элегантно. В углу комнаты стояла красивая восточная ширма, за которой дамы могли переодеться. Вдоль одной стены Джошуа соорудил полки, на них Калли держала свои инструменты: альбомы с выкройками, рулоны тканей, коробки с пуговицами и фурнитурой. Она погладила кружева и ленты, зачерпнула пригоршню пуговиц и дала им просыпаться между пальцами. Калли немало потрудилась, чтобы создать этот бизнес и устроить свою жизнь, а теперь может в одночасье всего лишиться. Жизнь несправедлива, эту печальную истину она узнала еще в детстве.
Калли остановилась у окна и посмотрела на улицу перед домом. Одна из главных магистралей города вела к самому Капитолию. Это величественное здание было спроектировано так, чтобы продемонстрировать миру, что Соединенные Штаты — нация, с которой необходимо считаться. Если англичане вторгнутся в город, то они могут пройти маршем по этой самой улице.
Калли выросла в Англии, будучи дочерью барона, и тогда она даже не представляла такую жизнь, какой жила сейчас. Конечно, во всем, что произошло, виновата она сама. Если бы вела себя хорошо, не была такой своевольной, отец не заставил бы ее выйти замуж за незнакомца. Тогда она бы не сбежала с лучшим другом, и он бы не закончил жизнь на борту плавучей тюрьмы в долгом плавании до Нового Южного Уэльса.
Из всех ошибок, которые Калли совершила за свою жизнь, самым тяжким грузом на ее душе лежало то, что именно она стала причиной смерти Ричарда. Он был таким же бунтарем, как она, они с удовольствием разыгрывали с ним разные роли, словно сцены спектакля. Пираты и девушки. Греки и амазонки, Афина и Марс, а порой они менялись ролями: она изображала лорда, а он леди, и дело заканчивалось тем, что они катались по траве и хохотали до колик. Ах, Ричард…
Понимая, что ее сожаления бесполезны, Калли вздохнула. Если бы она не побежала к Ричарду за помощью, если бы не приняла его предложения сбежать вместе, он был бы сейчас жив. Или, по крайней мере, если бы умер, то не вследствие ее поступков. Как только Ричард по возрасту вышел бы из-под власти отца, он бы нашел собственный путь к счастливой жизни. Ричард был сильным, сообразительным, и в нем было гораздо больше доброты, чем он показывал миру. Ричард должен был жить и найти свое счастье. А вместо этого его кости покоятся где-то на дне океана.
Калли повезло больше. Хотя по доброй воле она никогда бы не вышла замуж за Мэтью Ньюэлла, как муж он был лучше, чем она предполагала. Да, в их браке не было «великой любви», однако они научились жить так, что им было удобно друг с другом. Когда сердце Мэтью отказало, Калли оплакивала его смерть. Потом она узнала, что ей и ее падчерице и пасынку угрожает опасность, тогда она схватила их и сбежала. Тот утомительный побег привел Калли в Вашингтон, в город, который она немного знала в связи с бизнесом мужа, и где, как считала, она и дети будут в безопасности. Калли сменила фамилию с Ньюэлл на Одли, в память о давно потерянном друге, и действительно последние три года они были здесь в безопасности. Однако никто не гарантировал им безопасности навсегда.