Мэри Патни - Прелестная бунтарка

— Пароходы. Уродливые и вонючие. Чудовища.

— Не могу сказать, что не согласен с тобой, — произнес Гордон. — Но пробыв некоторое время капитаном парохода, я считаю, что будущее за ними.

— Ты был капитаном парохода? — воскликнула Калли. — Когда?

— Год или два назад. Я не настоящий морской волк вроде Хокинса, но кое-что знаю о плавании под парусами и немного разбираюсь в паровых двигателях. Я помогал другу, которому нужен был капитан, когда он проводил испытания парохода на Темзе.

— Скоро я начну вести список всех твоих навыков! Пока мы плывем в Лондон, расскажи мне о том времени, когда ты плавал на пароходе. Так у нас появится тема для разговоров.

— Вряд ли нам станет скучно, — улыбнулся Гордон.

Калли ответила ему горячей, соблазнительной улыбкой, обещавшей, что скучно точно не будет.

Белые скалы Дувра,

октябрь 1814

Калли держалась за перила на палубе «Зефира» и с восхищением смотрела на широкую полосу меловых скал впереди. К ее горлу подкатил ком.

— Никогда раньше не видела эти белые скалы, но это такая известная часть Англии, что для меня они ассоциируются с домом. Ты специально попросил Хокинса вернуться этим маршрутом, чтобы я могла увидеть их?

— Да, белые скалы были одной из причин, по которым мы пошли этим путем, — ответил ее муж — муж! — Мне тоже нравится смотреть на них. Но недалеко от дороги на Дувр находится Уэстерфилдская академия, а это хорошее место, чтобы начать исправлять ошибки.

Гордон обнял Калли за плечи, и она со счастливым вздохом прижалась к нему. В этом прекрасном, спокойном путешествии они провели лучший медовый месяц, какой только можно было представить. По мере того, как они двигались на север и на восток, с каждым днем становилось прохладнее. Но Атлантический океан, известный своим непредсказуемым и опасным нравом, не наслал на них ни одного шторма. Хотя кровать Хокинса была не такой большой, как в отеле «Индейская принцесса», их она полностью устраивала.

— Это была последняя школа, в которой ты учился? Когда мы сбежали, ты был еще учеником и, конечно, не вернулся туда.

Калли посмотрела на мужа, и он кивнул. Она не могла не заметить, как красиво смотрятся его светлые волосы, когда их треплет морской бриз, но тут же мысленно велела себе не отвлекаться и не терять нить разговора.

— В чем именно заключалось твое плохое поведение в этой школе?

— Ну, я не пытался спалить здание, однако отказывался слушаться и часто пропускал уроки. Я был груб, порой задирист, но, к счастью, такое поведение быстро пресекали. Один из моих лондонских знакомых рассказал, что меня считали единственной неудачей леди Агнес Уэстерфилд.

— Это выделяет тебя среди остальных, но как они могли так называть тебя, ведь ты очень милый и рассудительный?

Гордон усмехнулся и крепче обнял ее за плечи.

— С тех пор миновало много лет. Мало того, что я изменился, еще и ты, Кэткин, пробудила во мне самое лучшее. Однако я по-прежнему вполне способен наводить страх.

Калли вспомнила, как устрашающе выглядел Гордон, когда примчался к ее горящему дому, и решила, что с этим пунктом она может согласиться.

— Мне не терпится познакомиться с леди Агнес. Если она попытается побить тебя, я ее отгоню.

— Леди Агнес была терпеливой женщиной. Но, по-моему, это следует сделать. Совершать правильные поступки — это такое зрелое поведение, что просто тоска.

— Разве ты не хочешь попробовать все хотя бы один раз? — поддразнила Калли.

Он засмеялся, но она радовалась, что будет рядом с Гордоном, когда он встретится лицом к лицу с этим фрагментом своего прошлого.

Академия Уэстерфилд оказалась громадным сельским домом какой-то беспорядочной архитектуры, подходящим для дочери герцога. Помогая Калли спуститься из экипажа, который он нанял, Гордон пояснил:

— Это здание являлось частью личного наследства леди Агнес. В молодости она путешествовала по миру. А когда вернулась в Англию, чтобы чем-то занять себя, основала эту академию. Думаю, ты знаешь, что она предназначена для мальчиков хорошего происхождения и дурного поведения.

— Каждый раз, когда слышу это, смеюсь. — Калли взяла его под руку, и они направились к входу в правое крыло здания. — Но что это означает на практике?

— Ее целью было помогать мальчикам, которые не вписываются в рамки приличий, научиться играть в игры общества, не теряя при этом свою индивидуальность. — Он вспомнил о своих товарищах и о том, как они буквально расцвели под ее мудрой заботой. — И леди Агнес с этим неплохо справляется.

— Для тебя это было идеальное место. — Калли повернула голову и прислушалась. — Вопли, которые доносятся из-за дома, это спортивные игры, а не избиение младенцев?

Гордон понимал, что она пытается успокоить его, но не смог заставить себя улыбнуться.

— Леди Агнес и двое ее помощников свято верят, что спорт — лучший способ применения юношеской энергии. — Он позвонил в колокольчик сбоку от широкой входной двери. — В этом крыле находятся ее личные покои, а остальная часть дома отдана под классы, и теперь в задней части есть еще квартиры для мальчиков. Когда я ушел из школы, их только начинали строить.

Через пару минут пожилой дворецкий с невозмутимым выражением лица открыл им дверь. Он показался Гордону знакомым, однако имя не всплывало в памяти.

— Сэр, мадам. — Дворецкий отвесил легкий поклон, какой подобал незнакомым людям в дорогой одежде. — Чем я могу вам помочь?

— Я бы хотел видеть леди Агнес, если можно, — ответил Гордон. — Скажите ей, что вернулся Плохой Пенни.

Не моргнув глазом, дворецкий впустил их в дом и проводил в небольшую гостиную справа от входа.

— Я посмотрю, может ли ее светлость принять вас.

Калли села в кресло, а Гордон принялся расхаживать по комнате. Он надеялся, что любопытство заставит леди Агнес прийти и посмотреть, кто бы это мог быть. Она обращалась с ним хорошо, но Гордон не отвечал ей тем же. Кто-то мог бы подумать, что ему было удобнее вести себя плохо, поскольку он провел в этом состоянии всю юность, но леди Агнес была другой. Ее он уважал.

Примерно через пять минут послышались решительные шаги, и в гостиную быстро вошла леди Агнес. Эта женщина была не из тех, кого можно не заметить — высокая, властная. В волосах было больше серебряных прядей, чем во времена, когда Гордон учился в школе, но в остальном она выглядела женщиной без возраста.

— Я гадала, который из плохих пенни это может быть.

Гордон поклонился. Он снова чувствовал знакомый страх школьника перед директором, который всегда умел скрывать.

— Леди Агнес!

Она остановилась в дверях.

— Лорд Джордж Одли! Какой приятный сюрприз! — Леди Агнес перевела взгляд на Калли. — А это…

Калли поднялась и улыбнулась!

— Добрый день, леди Агнес. Я миссис Плохой Пенни. Или, наверное, лучше сказать леди Джордж Плохой Пенни.

Леди Агнес рассмеялась и крикнула через плечо:

— Подайте напитки, пожалуйста! Меня ожидает долгая и интересная беседа с Плохими Пенни.

Она жестом предложила им сесть, однако Гордон остался стоять.

— Леди Агнес, вероятно, вас подводит память. Мне говорили, что я считаюсь вашей личной неудачей. И я пришел извиниться, к сожалению, с большим опозданием.

— С моей памятью все в порядке. — Директор школы, шурша юбками, села на диван. — Садитесь, мой мальчик. Где вы услышали, что вы якобы моя неудача? Лично я никогда подобного не говорила.

Невольно улыбнувшись на обращение «мой мальчик», Гордон сел на тот стул, с какого ему было хорошо видно обеих женщин.

— Я услышал это от однокашников, с которыми недавно встречался в Лондоне. Никто из них это описание не оспаривал.

Леди Агнес вздохнула:

— Вы всегда были одним из самых трудных учеников. Когда сюда прибыли, вы были похожи на щенка, которого так часто били, что теперь он никому не доверяет. Вы умели только кусаться. Однако мне казалось, что, находясь здесь, вы постепенно становились лучше. Или я ошибалась?

— Нет. Но, когда покинул школу, я был далек от того, чтобы по-настоящему исправиться.

— Я всегда думала, что проведи вы тут еще год, у вас бы все наладилось и вы были бы готовы общаться с миром на своих собственных условиях.