Николас Сэбин помолчал, словно не решаясь говорить, а затем сказал извиняющимся тоном:
— Дело в том, Люси, что меня не выпустят. Этот брак продлится, в лучшем случае, двадцать четыре часа.
Я подпрыгнула от ужаса. До меня, наконец, дошло значение его слов.
— Вот почему вы хотите, чтобы ваша жена получила наследство? — прошептала я. — Потому что вас… вас казнят?
— Спокойно, Люси, — он крепко сжал мои руки, словно пытаясь унять дрожь. — Боюсь, что это правда. Видишь ли, несколько дней назад я совершил грубую ошибку, хотя тогда я этого не знал. Я кое-что искал. То, что было спрятано много лет назад. Я думал, что ищу в маленьком храме, а это оказался склеп.
Я уставилась на него, почувствовав, как кровь отхлынула от лица.
— Но ничего не может быть хуже, мистер Сэбин! Это осквернение могилы! Китайцы боготворят своих предков, и их могилы — священны!
— Я так и понял. Солдаты очень доходчиво мне объяснили.
— Солдаты?
— Этот склеп стоит на вершине холма к югу от города, совсем рядом. Солдаты меня там и схватили.
— Может быть, это склеп бедной семьи? — торопливо спросила я. — Если они очень бедны и если вы хорошо заплатите мандарину Хуанг Кунгу…
— В этом-то все и дело, — улыбнувшись, перебил он меня и покачал головой, словно насмехаясь над самим собой. — Оказалось, что это фамильный склеп Хуанг Кунга. Как тебе это понравится?
Я вздрогнула и подумала, уж не сумасшедший ли он. Разве можно так легко говорить о том, что произошло? Я вдруг вспомнила мисс Протеро. Она иногда рассказывала об англичанах очень странные вещи. Они могут совершать безрассудные поступки ради спортивного интереса или пари и считают дурным тоном слишком серьезно относиться к опасности. Когда я смогла наконец соображать, я сказала:
— Вы должны обратиться к вашему послу в Пекине, мистер Сэбин. Он может подать прошение императрице, и, если она запретит мандарину Хуанг Кунгу причинять вам зло, вас освободят.
— Не получится, Люси. Он сказал, что не собирается рисковать своей шеей и публично казнить иностранца. Меня убьют разбойники. Такой будет официальная версия, — Николас Сэбин говорил спокойно, как будто думал о чем-то другом.
Прежде чем я успела что-то ответить, в коридоре послышались шаги, мы встали, и появился доктор Ленгдон. У него был усталый вид, но он улыбался. Надзиратель рядом позвякивал ключами, утратив сердитое выражение и что-то вежливо нашептывая. Несколько золотых монет чудесным образом его преобразили.
— Все хорошо, — сказал доктор и вздохнул с облегчением. — Ты свободна, Люси. — Он подошел к решетке, чтобы лучше видеть обитателя камеры: — Не знаю, как вас благодарить, молодой человек.
— Я объяснил Люси, как она может отблагодарить меня, — спокойно сказал Николас Сэбин. — У вас есть время, чтобы обсудить мое предложение, доктор?
Доктор Ленгдон был озадачен. Он пожал плечами и сказал:
— Конечно.
Надзиратель открыл дверь моей камеры. Я вышла и обратилась к нему по-китайски:
— Не могли бы вы оказать нам неоценимую услугу и позволить поговорить с этим несчастным узником всего несколько минут, уважаемый господин?
Я полагаю, он получил целый соверен, потому что улыбнулся и ответил:
— Сколько вашей душе угодно. Но разговоры ему не помогут. Все золото Ченгфу не спасет этого несчастного. Он нанес оскорбление благородным предкам Хуанг Кунга. — Тюремщик провел рукой по своей шее и загоготал, потом повернулся и пошел по коридору прочь.
Доктор Ленгдон спросил:
— Что все это значит, Люси?
Я подошла к нему: он стоял у двери камеры Николаса Сэбина. Я терла лоб, стараясь подыскать простые слова для объяснения. Я чувствовала, как на меня наваливается усталость и все вокруг становится похожим на сон.
— Этот джентльмен хочет, чтобы сегодня я вышла за него замуж, — сказала я.
Доктор Ленгдон заморгал, посмотрел на Николаса Сэбина и спросил:
— Вы — ненормальный?
— Нет, доктор. Все довольно просто. Мне осталось прожить что-то около суток, и у меня есть очень важная причина личного характера, чтобы до смерти вступить в законный брак. На данный момент Люси — единственная кандидатура, но я готов обсудить другие предложения, если таковые имеются.
— Осталось прожить сутки? — проговорил медленно доктор Ленгдон. — Вы не могли бы объяснить поподробнее?
В нескольких предложениях Николас Сэбин повторил историю, которую я только что узнала. Когда он рассказал, как осквернил склеп с останками предков Хуанг Кунга, доктор Ленгдон вздрогнул и сокрушенно покачал головой.
— Господи! Мальчик мой, — наконец сказал он, — вы не найдете себе злейшего врага во всем Китае. Хуанг Кунг ненавидит нас.
— Он дал мне это понять. С наслаждением рассказал о подробностях предстоящего мне переселения в мир иной, — спокойно сказал Николас Сэбин. — Ничего нельзя изменить, поэтому давайте не будем терять времени. Я хочу жениться на Люси сегодня. Вы можете это организовать?
Доктор Ленгдон вынул носовой платок и вытер лицо.
— Мне это не нравится, — резко сказал он. — Черт возьми, Сэбин, ей же всего семнадцать!
— Господи, перестаньте! Она скоро овдовеет. Для нее ничего не изменится, она лишь станет моей наследницей, а это все, чего я добиваюсь. Да, есть еще кое-что. У меня осталось сто двадцать соверенов. Вам что-то придется потратить, чтобы организовать свадьбу, но, по крайней мере, сотня останется. Это мой свадебный подарок невесте. Она сможет какое-то время прокормить этих несчастных ребятишек в миссии.
В любое другое время я была бы рада без меры при одной мысли о такой неслыханной удаче. Я даже и представить не могла, как долго смогла бы продержаться миссия при таких деньгах. Но я не радовалась. Мне было холодно, плохо, и я чувствовала, что вот-вот разрыдаюсь. Странно: такое случалось со мной лишь, когда я была очень счастлива. Встревоженный, доктор Ленгдон стоял, теребя подбородок. Наконец, он сказал:
— Ну что, Люси?
Я долго молчала. Молчали мужчины. Они, видно, понимали, что я пытаюсь привести в порядок свои мысли, и не торопили меня. Мне было трудно соображать, особенно когда я смотрела на Николаса Сэбина, зная, какую ужасную участь уготовил ему Хуанг Кунг. Мне было невыносимо думать об этом. Я закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Я обязана этому человеку всем. Он объяснил мне, как я могу с ним расплатиться, и мне это не будет ничего стоить. Наоборот, я многое получу. Надолго, возможно, лет на пять или даже больше, я избавлюсь от страха. Я не буду просыпаться по утрам и мучиться от того, что мне нечем кормить детей.
Я читала «Венчание» в молитвеннике мисс Протеро и вспомнила, что должна буду дать клятву любить и уважать Николаса Сэбина, пока смерть не разлучит нас. Это ложь, но она долго не проживет. Я снова задрожала и сказала:
— Если вы хотите на мне жениться, мистер Сэбин, я согласна.
— Спасибо, Люси, — вежливо сказал он, — я очень тебе благодарен. — Он посмотрел на доктора Ленгдона: — Можно это устроить? Люси говорила о священнике по фамилии Тэттерсолл.
— Да. Я лечу его. Я бы сказал, что он ваша единственная надежда, в основном потому, что он старый и рассеянный. Сомневаюсь, поймет ли он, что происходит и почему.
— Но он согласится?
— Думаю, что смогу его уговорить.
— Все должно быть законно и надлежащим образом оформлено, доктор. Разрешение. Свидетельство. Все необходимые документы.
— Я в этих делах не разбираюсь. Может быть, вам повезло. Мне пришлось копаться в его письменном столе: я что-то для него искал, когда он заболел, несколько месяцев назад. Похоже, у него есть бланки и свидетельства на все случаи жизни.
— Хоть в этом повезло для разнообразия, — серьезно сказал Николас Сэбин. — Сделайте еще одно одолжение, прежде чем уйдете. Заплатите, пожалуйста, чиновнику, чтобы мне принесли бумагу и ручку. Я хочу написать завещание.
Следующие два часа я помню смутно. Мы наняли рикшу до дома мистера Тэттерсолла. Хозяин уже лег спать, но не возражал, когда его разбудили. Мистер Тэттерсолл предложил нам выпить с ним чаю. Оказалось, он думает, что сейчас начало зимы и поэтому так темно, но еще не поздно, как раз время пить чай. Увидев, на какие штучки способно его сознание, я решила, что нам потребуется не один час, чтобы объяснить ему, зачем мы пришли. Но я ошиблась. Когда доктор Ленгдон объяснил ему обстоятельства дела, старый седой священник сказал: