— И еще одна заводная песенка вдогонку! — объявила она в микрофон. — Мальчики и девочки, танцуем у своих радиоприемников!
Она поставила новую мелодию и сняла наушники. В дверь постучали, и, пританцовывая, в аппаратную зашел Женя.
— Привет, Ксюха! — поздоровался он. — Ну, ты сегодня в ударе — всех в эфире загоняла!
— Привет. Ты как сюда попал?
— Для настоящих морских волков все двери открыты! — сообщил Женя.
— И много вас? — поинтересовалась Ксюха.
— Пока один, теперь буду вдвоем! С тобой… — Женя подошел и попытался обнять Ксюху.
— Жень, ты что, пьян? — удивилась Ксения.
— Почему —вы так решила? — возмутился Женя. — Ну, выпил, немного, конечно. Для бодрости духа, — признался он.
— Смотрю, ты неплохо взбодрился… — неодобрительно заметила Ксюха.
— Да ладно тебе. Давай лучше потанцуем! — предложил Женя.
— Ты что, Жень? Я же на работе.
— Ах, прости, забыл. А мне можно — я ведь теперь, можно сказать, безработный!
— А ты, гляжу, и рад!
— А чего мне грустить? — с деланным безразличием сказал Женя. — Никому ничего не должен, никто меня не дергает, свободен, как ветер. А они пусть плывут себе куда хотят — хоть за тридевять земель.
— И тебе не обидно, что тебя так вот просто на берег списали? — стала сыпать соль на рану Ксюха. — Незаслуженно, не разобравшись. Как ты после этого можешь веселиться и пить вино?
— Да подумаешь! Нужны они мне, — настроение у Жени совсем испортилось.
— Они-то нет. А море? Ты ведь учился, свою жизнь этому собирался посвятить. Или это тоже все тебе не нужно?
— Слушай, чего ты пристала ко мне, а? — взорвался Женя. — Я тебя танцевать пригласил, не хочешь — так и скажи! А морали мне читать тебя не просили, ясно?
Женя развернулся и направился к выходу.
— Женя, постой! — попыталась остановить его Ксюха.
— Пусти! — стал вырываться Женя.
— Ну, прости меня, Жень. Я ведь… мне сначала показалось, что тебе, правда, все равно.
— Мне все равно? Да для меня море — это вся жизнь, понимаешь? А меня как собаку… Ради чего мне теперь жить?! — Женя был в отчаянии.
— Что ты говоришь? Ну подумаешь, не пошел в рейс. Еще будут рейсы, и получше этого.
— Ничего ты не понимаешь. Я же мог пойти стармехом! Ты себе не представляешь, что это такое — это же мечта! А теперь надо мной весь город смеется — моряк с печки бряк.
— Неправда, никто над тобой не смеется. Наоборот, тебя все уважают — ведь ты пострадал, помогая своему другу! Все говорят: «Женька Бычков — настоящий мужик!»
— А ты откуда знаешь? — поинтересовался Женя.
— Я все знаю, я же журналист, не забывай. Ну не сердись, Жень, а?
— Да не сержусь я. Ты меня прости — чего-то сорвался я. Перебрал, наверное… Ну ладно, пойду я.
— Куда?
— Домой, спать.
— Почему спать? А танцевать — ты же сам приглашал? — напомнила Ксюха.
— Так ты же на работе.
— Ну и что? Я сейчас особый диск поставлю — у меня есть сборник, уже сведенный, никто и не догадается, что мы тут танцуем. Теперь я приглашаю потанцевать!
Два раза Женю не надо было просить. Они обнялись и стали танцевать прямо в аппаратной.
Полина узнавала своего сына с той стороны, о которой даже не подозревала.
— Костя, ты только что утверждал, что между тобой и Катей ничего нет. А она в это время была в твоей комнате! Ты врал мне? — с болью в голосе спросила она.
— Как ты будешь оправдываться на этот раз? Скажешь, что Катя заглянула к тебе на ночь глядя, чтобы взять справочник по фармакологии? — мрачно пошутил Самойлов.
— Мама, папа, я… Я не знаю, что вам сказать, — Костя, действительно, ничего не мог придумать.
— Катя, а ты? Как ты могла пойти на это?! — обратилась Полина м Кате.
— Надеюсь, хоть у тебя хватит смелости не врать нам, а признать свою вину! — поддержал жену Самойлов.
Катя повернулась к Косте и спросила:
— Ну что, Костя, расскажем твоим родителям, как я здесь оказалась?
Костя молчал.
— Хорошо, если. Костя не может сказать вам правду сам, я сейчас все объясню за него… — продолжала Катя.
— Ну что ж, раз у моего сына не хватает мужества признаться самому, послушаем тебя, Катя, — сказал Самойлов. — А то мы, честно признаться, уже устали гадать, что к чему!
— Гадать?! — Катя вдруг что-то вспомнила. — Все правильно… — сказала она как бы сама себе. Перед ее глазами встала Римма…
Решение надо было принимать быстро, и Катя сумела это сделать. Она подошла к Косте, взяла его за руку и твердо сказала:
— Я оказалась здесь, потому что мы с Костей любим друг друга.
Даже готовый ко всему Костя не ожидал такого поворота событий.
— Катя, а как же Алеша? Ты же собиралась за него замуж! — спросила Полина.
— Полина Константиновна, я сказала Алеше, что между нами все кончено.
— А он тебе так верил!.. — срывающимся голосом воскликнула Полина.
— Возможно, я поступила не совсем красиво, но я не хочу его обманывать. Я не могу выйти за Лешу, если люблю другого. Это будет нечестно.
— Хорошенькие у тебя представления о честности! Сегодня одному голову дуришь, завтра — другому, а послезавтра что будет? — возмущенно спросил Самойлов.
— А вы, вместо того чтобы всех вокруг обвинять, посмотрите лучше на себя, — сказала Катя Самойлову. — Вы нас все время выслеживаете. Вы делаете все, чтобы помешать нашему с Костей счастью.
— Катя, мне просто не нравится, что свое счастье вы пытаетесь построить на горе Алеши, — Самойлов немного смутился.
— А наши чувства вас не волнуют? Вы собираетесь отправить Костю в море, только чтобы разлучить нас! Ведь если бы мы не встретились сейчас, мы бы не увиделись несколько месяцев! — предъявила Катя встречные обвинения.
— Костя, это правда — то, что Катя сейчас нам сказала? Вы любите друг друга? — спросил Самойлов.
— Ну… в общем, да… — ответил Костя, глядя на Катю с благодарностью и любовью.
— Я не понимаю, что происходит в этом доме. Все врут день и ночь. Никому нельзя верить, даже собственным детям, — в отчаянии всплеснула руками Полина.
— Ладно, разберемся… — успокоил жену Самойлов.
— Теперь я могу идти? — с вызовом спросила Катя.
— Иди, — разрешила Полина.
— Я провожу! — предложил Костя.
— Нет, ты останься. Мы с тобой еще не договорили, — остановил его отец.
Когда Катя уже стояла в дверях, все заметили, что в коридоре по-прежнему стоит Маша.
— Как там Алеша? — спросил у нее Самойлов. — Надеюсь, он ничего не слышал?
— Алеша в постели, засыпает, — сообщила Маша. — Я пойду домой.
— Хорошо, иди, — согласился Самойлов. Когда девушки вышли, Костя спросил:
— Отец, что ты хотел мне сказать? По-моему, мы все выяснили.
Самойлов не отвечал.
— Значит, я могу быть свободен? — спросил Костя. — И еще: папа, я Завтра никуда не еду!
Самойлов подошел к сыну и наотмашь ударил его по лицу.
— Папа, ты что? Ты никогда в жизни не поднимал на меня руку… — ошарашенно раскрыл глаза Костя.
— Теперь я об этом очень жалею. Это нужно было сделать значительно раньше… Чтобы утром духу твоего в моем доме не было!
— Но я не хочу уезжать! Мама, ну хоть ты скажи ему! — Костя повернулся к Полине, но та была согласна с мужем.
— Пошли, Костя, — спокойно сказала она, — я помогу тебе собрать вещи!
Мужской разговор между Буравиным и Сан Санычем затянулся далеко за полночь.
— В общем, Саныч, хоть ты меня убей, не понимаю я этих баб. Чего им надо, чего не хватает, никто не разберет. Честное слово, было бы спокойнее вообще без них жить, — сообщил изрядно подвыпивший и захмелевший Буравин.
— Это как? — уточнил Сан Саныч.
— А вот так. Вообще одному. Как сыч… Давай за это выпьем!
— Не, за это пить не буду, — отказался Сан Саныч. — Потому что как сычу — плохо.
— Чем же плохо? Ну вот в море же — без баб? И кругом только вода. Благодать…
— Погоди, чего это ты говоришь? Какая благодать? Ты что, в море сам не ходил, что ли? Не изводился от тоски — как она там, дома? — напомнил Сан Саныч.
— Вот видишь? Сам говоришь — изводился. Но ведь опять из-за них же, из-за женщин? Вот не было бы у тебя Зины, и душа была бы в море спокойна.
— Да если бы у меня ее не было, мне из моря вообще приходить смысла бы не было. Я бы, может, уже сгинул где-нибудь. Ты ведь знаешь — нельзя, когда моряка никто не ждет. В этом весь смысл! — убежденно сказал Сан Саныч.