— Да. Мне удалось им противостоять, но, уверяю тебя, они попробуют еще раз. Они всегда так делают. И мне трудно отказать им. Мне трудно смотреть им в глаза, зная, что они потеряли самое ценное, что было у них в жизни, учитывая, что это их единственный способ сохранить память о нем.
— Джессика, — произнес Камаль с болью в сердце. — Джон умер. Ты не сможешь его вернуть, даже его родителям. Ты не делаешь им лучше, потворствуя их горю, ты всего лишь облегчаешь им возможность смириться с ним.
— Я знаю. Умом я это понимаю. Но они стареют, и я не могу видеть, как они страдают. Они очень хорошие люди. Когда Джон был еще жив, я очень их полюбила. Моя собственная мать столько не сделала для меня, сколько они, а мой отец… был слишком далеко от нас..., — ее голос затих.
— И все это заставляет тебя хотеть так жить? — спросил Камаль, боясь услышать ответ, понимая, что ему просто необходимо услышать его, пока не наступит точка невозврата.
Она моргнула, словно его вопрос застал ее врасплох.
— Знаешь, некоторое время назад я поймала себя на мысли, что даже не помню, как звучал голос Джона. Я не помню его прикосновений, как он выглядел, когда спал. Я знала его настолько хорошо, как саму себя. Я скучаю, что мы не смогли с Джоном осуществить совместное будущее, которое планировали, но для меня попытка удержать Джона среди живых, стала таким бременем, что вызывает досаду.
— Это вполне понятно.
Она выдала небольшой смешок.
— Ты же не думаешь, что я говорю ужасные вещи? Обвиняя своего мертвого мужа во всем, чего я так и не совершила?
— Нет, дорогая, я не думаю, что ты говоришь ужасные вещи. Я думаю, что ты молодая женщина, у которой никогда не было шанса нормально оплакивать своего мужа. Вместо этого, ты должна была стать им, для его избирателей, для его родителей, для нации и для всего мира. Я так и не получил удовольствия встретиться с Джоном, но должно быть он был прекрасным человеком, если ты влюбилась в него. Я ни на минуту не могу себе представить, что он желал бы, чтобы ты прожила жизнь вместо него, заключив себя в клетку и сделав несчастной.
Ее глаза стали стеклянными, и он прошелся рукой по ее длинным волосам.
— Ты прав. Он бы никогда не согласился на это, и я даже догадываюсь, чтобы он мне сказал: «Джесс, у тебя есть только один выстрел, и тебе лучше использовать его». И я использовала его, но не так, как следовало, поэтому собираюсь все исправить.
Потом она опустила длинный нежный поцелуй на его губы, и по мере того, как между ними все более усиливался жар, заявляя о чрезмерной потребности, он все сильнее желал почувствовать ее под собой, наполняя ее, пока они вдвоем не увидели бы звезды, он вдруг осознал, что их отношения намного больше, чем только секс, больше, чем встреча умов и даже больше, чем слияние двух сердец. Она неторопливо вплелась ему в душу. Он полностью влюбился, бесповоротно влюбился в Джессику Хэмптон, но Камаль понятия не имел, куда это могло их привести.
— Займись со мной любовью, — тихо попросила она, выгибаясь в его руках и прислонясь к губам.
— С удовольствием, — прорычал он, сбрасывая с себя и с нее остальную одежду, поставив ее на колени и повернув лицом к изголовью кровати, положив ее руки на верх деревянного каркаса, стоящего перед ними.
Его член болел, голова была в тумане от ее запаха, ее вкуса, ее прикосновений.
Он наклонился над ней, раздвинув ее колени, нежно лаская ее киску. Сжал ее ягодицу с одной стороны, чем вызвал у нее стон, запустив палец внутрь, в горячее, мокрое и набухшее местечко.
Его зубы захватили кожу между у ключицы, он слегка прикусил и тут же лизнул, она запрокинула голову назад, облокотившись на его плечо.
— Так хорошо, — прошептала она, пока его пальцы продолжали исследовать ее внутри. Но потом он вытащил их и прошелся вверх по ее анусу.
— Ты мне доверяешь? — спросил он, его голос был хриплым от желания.
Она кивнула, голова упала на грудь, двигаясь против его руки. Осторожно, он перекинул ее волосы в сторону и повернул ее лицо к себе, чтобы захватить ее губы.
— Хорошая девочка, — прошептал он, засовывая палец в теплое местечко. Как только его палец стал покрыт ее смазкой, он вытащил и передвинул его к ее заднице, медленно, целенаправленно вставляя внутрь.
— О-о, — задохнулась она, опираясь головой на изголовье. — Боже мой.
Он двигался туда-сюда, одновременно нажимая на ее клитор ладонью другой руки. Дыхание Джессики стало прерывистым, коротким, неровным.
— Я хочу, чтобы ты кончила, — тихо приказал он. — Покажи мне, как ты прекрасна, когда кончаешь.
Джессика выполнила его указания, застонав, она двигалась на его руке, распадаясь на маленькие кусочки, все ее тело вздрагивало и дрожало. Он обхватил ее за талию, поддерживая, выжидая, пока она не получит освобождение.
— О Боже, — выдохнула она, когда трепет во всем ее теле стал затихать.
Он вытащил из нее пальцы и спрятал лицо в сгибе ее шеи.
Все, внутри него кричало, требуя произнести слова вслух, сказать ей, что он, бл*дь, любит ее, но свои отношения они начали с легкого флирта, и он был не совсем уверен, что она поймет его правильно. Кроме того, занятия сексом не самое идеальное время говорить такие вещи. Так что он попытался придать ей устойчивости, загнав свой член глубоко внутрь, у него что-то вспыхнуло перед глазами, стоило ему оказаться в своем любимом теплом месте, самом желанном на всей земле.
Она еще до конца не отошла от первого оргазма, как второй быстро накрывал ее, она дрожала под ним, такая горячая и сладкая, Камаль ближе прижал ее к себе, положив одну руку ей на грудь, другую на клитор. Как только его яйца сжались, причем с такой силой, что он решил, будто они сейчас вот-вот разорвутся, огненная боль превратилась в настоящий пылающий огонь, он излился в нее в роскошных волнах экстаза, прорычав ее имя ей на ухо, она наполняла собой все его чувства.
Они оба рухнули на кровать, с трудом переводя дыхание, руки и ноги по-прежнему дрожали и пот струился по коже. Как только он смог пошевелиться, притянул ее к своему боку и стал перебирать кончики ее волос.
— Я подумала, что кое-что навсегда лишило меня девственности, — тихо хихикнула она.
Он замер, раздумывая над тем, что хотел ей сказать. Прежде всего он был дипломатом, бизнесменом, которого с рождения обучали тщательно взвешивать каждое слово, никогда не позволяя эмоциям и чувствам взять вверх над ситуацией.
Но сейчас у него опять возникла волна удивительного ощущения, которая всегда появлялась, когда он был рядом с ней — невесомости, свободы, полного блаженства, и он решил, что размышления и осторожность, с которой он двигался по жизни, были хороши для некоторых вещей, но не для нее. Не в тот момент, когда дело касалось ее.
— Джессика, — начал он, его голос немного резко прозвучал в тишине темнотой комнаты. — Мы начали наши отношения как сексуальные, но я думаю, что кроме флирта, разговоров и дружбы произошло еще кое-что, чего я не ожидал.
Она поднялась на локте, с беспокойством наблюдая за ним.
— Ты хочешь порвать со мной? — спросила она, и маленькая морщинка залегла у нее между бровями.
Он улыбнулся, отрицательно покачивав головой.
— Нет, дорогая, как раз наоборот. — Костяшками пальцев он погладил ее шелковистую щеку. — Я очень переживаю за тебя. Я знаю, что еще осталось больше года до истечения срока твоих полномочий, но не могу себя остановить и не думать о нашем совместном будущем, когда ты не будешь уже президентом.
Она моргнула, глядя на него, раздумывая над его словами, его сердце забилось сильнее, и, если уж быть полностью честным перед самим собой, от ожидания.
И Джессика Хэмптон, сорок пятый президент Соединенных Штатов, наклонилась и прижалась совершенно сладким и совершенно искреннем поцелуем к его губам, и его сердце тут же передвинулось из его тела в ее. Когда она отстранилась, он с трудом справился с мыслью, что теперь внутри нее жизнь удерживало что-то другое.
— Больше всего мне хочется, и я мечтаю о дне, когда я больше не буду президентом, и ты будешь со мной рядом, — тихо ответила она.
Камаль близко притянул ее к себе, слушая ее дыхание.
— Я думаю, что влюбился в вас, госпожа президент, — прошептал он.
Когда Джессика проснулась, Камаль не было рядом, единственное, что говорило о его недавнем присутствие — запах его одеколона на подушке. Она зарылась носом в дорогое постельное белье и глубоко вздохнула, вспоминая ощущения его рук на своем теле… внутри тела, как он прорычал ее имя, содрогаясь от оргазма, и те настолько дорогие и желанные слова для ее сердца, которые он ей сказал в темноте. А потом она совершила то, что, наверное, делают многие женщины, влюбившиеся в великолепного красавчика, признавшегося ей в своей любви: она обняла подушку по крепче и завизжала, как маленькая девчонка.