Ладно, прочь тревоги. День закончился. Сегодняшний вечер наверняка удастся провести спокойно. Кейт выбрала столик, села, посмотрела по сторонам. Она любила бывать в «Джено». Маленькие симпатичные фонтанчики, увитые плющом стены дворика, облицованные прямоугольными темно-серыми изразцами, делали его похожим на настоящее кафе на открытом воздухе, точно такое же, как в Италии. Кейт заказала бокал кьянти, сделала глоток. Сквозь листву запущенного сада, расположенного за коваными воротами итальянского дворика, пока еще пробивалось солнце. Очень милое местечко, и от дома близко.
Это был любимый ресторан Бена. Он считал его чуть ли не вторым своим домом. Кейт с готовностью перенимала все его привязанности. Потом, конечно, стало гораздо легче, не то что вначале, когда она была еще юной, — ведь ей не исполнилось и двадцати, а мужу было уже за пятьдесят.
Она закрыла глаза и вдохнула свежий воздух. В саду было много роз, но их аромат перебивал запах ванили от свечей на столах. Маленькое пламя слегка подрагивало при малейшем дуновении ветерка.
Кейт вдруг захотелось плакать. Слезы подступали откуда-то снизу, она чувствовала их стремительный напор, и, прежде чем смогла взять себя в руки, им все же удалось прорваться. Слезинки задрожали на ресницах. Смутившись, Кейт несколько раз моргнула и уткнулась носом в меню.
Встреча с Филиппом Тэлботом-младшим выбила ее из колеи. Столкнула ее мирную планетку с устойчивой орбиты, по которой она до сей поры довольно благополучно вращалась. Теперь же она летела куда-то в неизвестность. Сделав над собой усилие, Кейт постаралась думать о чем-то другом. Но тут же предательские воспоминания о Джейке заполнили ее мысли — выскочили кверху, как гренки из тостера. Вот такое ей сейчас пришло в голову странное сравнение.
В первый раз они занимались любовью в его машине. Одуревшие от счастья, ничего не соображающие, неуклюжие и немного сумасшедшие, они все время по-дурацки хихикали. Что с ней тогда творилось, Кейт, хоть убей, вспомнить сейчас не могла. Слишком много всего было. Чересчур много.
И это было только начало.
В последующие два месяца, вплоть до конца учебного года, Кейт и Джейк использовали любую возможность, чтобы куда-нибудь исчезнуть и заняться неистовой, безумной любовью. При этом они снова и снова давали клятвы в вечной любви. Их ничто не сможет разлучить. Они всегда будут вместе. Всегда.
Второй раз они были близки в коттедже для гостей, который стоял рядом с домом Тэлботов. Они прокрались туда тихо и незаметно, расстелили спальный мешок и начали нежно исследовать тела друг друга.
Но окончательно пройденный материал закрепила их поездка на побережье на весь уик-энд. Вот уж когда Кейт действительно научилась получать настоящее удовольствие от занятий любовью. Джейк выпросил у родителей ключи от их загородного дома на берегу океана. Он наврал, что собирается порыбачить с Филиппом. Поскольку Филипп ни к чему, кроме женщин и вина, интереса не проявлял, родители Джейка от этой идеи пришли в восторг. Правда это или нет, такого вопроса они себе, похоже, не задавали. Джейк никогда их не обманывал, поэтому подвергать сомнению его слова не было никаких оснований.
Но ради того, чтобы побыть с Кейт — и не просто побыть, — Джейк мог согрешить гораздо серьезнее, не то что просто немного приврать. Итак, в один прохладный майский день они улизнули на побережье.
Ехать пришлось часа два. По обе стороны шоссе, как безмолвные часовые, выстроились ели. Бледноватое солнце заставляло их отбрасывать на дорогу остроконечные тени. Весна в Орегоне иногда преподносит сюрпризы. Зубы Кейт стучали от холода, но она не обращала на это внимания. Шелковистые пряди падали ей на лицо, рука Джейка по-хозяйски лежала на ее колене, и она в это время испытывала такое приятное возбуждение, такой необыкновенный восторг, каких никогда не знала прежде.
— Я люблю тебя, — произнесла она.
— А я люблю тебя еще больше, — отозвался он.
Дом Тэлботов на берегу оказался двухэтажным коттеджем, сложенным из темно-серого побитого ветром камня, которому отделка придавала светлый, почти серебристый, оттенок. Он стоял рядом с прогулочной дорожкой, проложенной вдоль берега, которая называлась здесь «променадом», а за ней были видны белые барашки волн неугомонного океана. На некотором расстоянии от берега волны поднимались, взбалтывались и как будто переворачивались, а затем сердито устремлялись вперед, чтобы, достигнув берега, легко скользнуть обратно, едва касаясь ровного песка. Кейт долго любовалась этой красотой. Она положила голову Джейку на плечо, а тот крепко обнял ее. От него пахло мускусом. Правда, совсем недолго, потому что аромат унес резкий ветер. Они глубоко вдыхали морской воздух, имеющий острый соленый привкус, и им казалось, что это каким-то образом очищает чувства, делая их почти прозрачными.
Они почему-то боялись заходить в дом. Не потому что приехали сюда тайком, обманув родителей Джейка. Вернее, возможно, поэтому, но не только. Снять номер в мотеле, как они намеревались после «венчания», им так и не удалось. Джейка застукали, когда он собирался улизнуть, и пришлось менять планы. Это должно было случиться здесь и сейчас, в настоящем доме с настоящими постелями, подушками, простынями и прочим бельем. Загородный дом Тэлботов был местом, где любовью следовало заниматься серьезно и вдумчиво, а не по-любительски и кое-как. Кейт показалось, что все это даже слишком. Любовь в машине Джейка после «бракосочетания» была милым и забавным завершением ритуала. Если угодно, то для нее это в какой-то мере заменило отсутствие колокольного звона. Ночь, проведенная на полу в домике для гостей, была еще одной их тайной забавой. Здесь же предполагалось что-то вроде настоящего медового месяца, и Кейт не могла избавиться от какой-то неясной тревоги.
«Но ведь наш брак — сплошная фикция!» — думала она. Кейт, правда, не сомневалась, что, как только это окажется возможным, Джейк на ней женится. А как же иначе? Ведь они поклялись друг другу.
— Пошли? — прошептал Джейк, и Кейт нисколько не сомневалась, что он чувствует сейчас то же, что и она.
Внутри было еще холоднее, чем снаружи. Кейт попыталась согреть дыханием замерзшие руки. Как же она обрадовалась, когда увидела кучу поленьев, наваленную около большого камина.
— Мой отец очень любит, чтобы в этом доме топился камин, — объяснил Джейк, разрывая старые газеты и засовывая их между поленьями в камине. — Электрические обогреватели мы включаем здесь, если становится совсем холодно.
— А мне тут нравится. — Кейт устроилась на мягком, обитом красным бархатом диване.
Комната была обставлена в викторианском стиле резной мебелью с кроваво-красной бархатной обивкой, окна задрапированы тяжелыми зелеными, с золотыми проблесками, бархатными портьерами, темные деревянные панели, которыми были обшиты стены, делали их как будто ближе, а сверху с шелковых абажуров свисали тонкие мерцающие кисточки.
Джейк улыбнулся:
— Этот дом построен в начале века. Потом, правда, здесь что-то меняли. Например, маме очень хотелось добавить сюда немного роскоши, так сказать, шику. — Он пожал плечами. — Для меня же чем скромнее, тем лучше.
— Но все равно, — улыбнулась Кейт, — хорошо, если бы над каминной полкой, вот здесь, — она показала где, — висел муляж огромной рыбы.
— Правильно! А вот тут медвежья шкура. — Он тронул ногой похожий на салфеточку ковер, сделанный из полосок ткани, продернутых сквозь холст, и пристально посмотрел на нее.
Произошел обмен взглядами. Кровь в жилах Кейт потекла быстрее, щеки ее запылали, она отвернулась.
В мгновение ока Джейк оказался рядом с ней, взял за руку, но ни одного слова произнесено не было. Он поцеловал ее, нежно, глубоко, проникновенно, и вскоре Кейт почувствовала, что медленно окунается в приятное мягкое море страсти.
А потом он повел ее наверх. Они двигались медленно, останавливаясь через каждые несколько ступенек, чтобы поцеловаться. К тому времени когда они поднялись на второй этаж, она уже, можно сказать, была готова. Кейт до сих помнит каждую розу и георгин на шикарных обоях, которыми были оклеены стены в спальне. Помнит великолепные светильники, толстые с кисточками ковры, деревянные комоды со встроенными зеркалами — они, как и тумбочки, стоявшие рядом, имели плавные закругляющиеся формы, — а также многочисленные коврики, связанные крючком и отделанные полосками ткани. В ее сознании, например, запечатлелось легкое одеяло из золотистого атласа и простыни цвета сливочного масла.