Возглас Хирама заставил его очнуться. Они приближались к плантаторскому дому; Эштон прищурился, различая вдалеке слабый свет огней, очерчивавших особняк среди мощных дубов. В дальнем конце обширного газона возвышался Бель Шен. Величественный, как французский замок, дом был окружен со всех сторон высокими деревьями. Эштона пронзила мысль, что наконец-то он привезет любимую к себе домой.
Приближаясь к дому, Эштон заметил, что едва ли не вся аллея забита экипажами. Несколько лошадей были привязаны к столбам. Может, бабушка решила отметить его возвращение большим сбором гостей? Он перевел нежный взгляд на свою спутницу. Старушка вряд ли ожидает подобного оборота событий. Пожалуй, еще в обморок упадет, увидев его со странно одетой женщиной без сознания. После его недолгого ухаживания и женитьбы в Новом Орлеане Аманда Уингейт весьма подозрительно относилась к путешествиям внука, и вот, извольте любоваться, — он возвращается из новой поездки. Пусть ему наплевать на сплетни, но должен же он считаться с тем, что она, его бабушка, стареет.
Хирам привстал на облучке, и привязанные лошади беспокойно заерзали, подозрительно кося глазом на призрачное существо, бешено промчавшееся мимо. Коляска резко остановилась у входа на веранду. Негр поспешно соскочил на землю и отворил дверцу. Эштон бережно завернул свою драгоценную ношу в плащ и прижал голову девушки к плечу, чтобы защитить от пронизывающего ветра. Что-то знакомое почудилось ему в запахе ее волос, и вновь ожили те чувства и желания, которые он держал в узде последние три года. Они провели вместе совсем мало времени, но он твердо знал, что это были лучшие дни его жизни.
— Пошли кого-нибудь за доктором Пейджем, живо! — отрывисто скомандовал Эштон, поднимаясь на крыльцо.
— Да, сэр, слушаю, сэр, — откликнулся Хирам. — Лэтем пойдет, одна нога здесь, другая там — не сомневайтесь.
Эштон широким шагом направился к двери, нащупал ручку — дверь была не заперта — и широко распахнул ее. Он буквально на секунду опередил дворецкого, который, услышав топот копыт у крыльца, поспешил к парадному входу. Глядя, как Эштон прокладывает себе путь, сгибаясь под тяжестью сладкой ноши, обычно невозмутимый Уиллис отступил назад с отвисшей челюстью. Нарушались все годами воспитанные его представления о приличиях.
— Мистер Эш... — голос его сорвался, и он вынужден был откашляться, — мистер Эштон, как хорошо, что вы вернулись, сэр. — Он продолжал еще что-то бессвязно бормотать, когда в складках черного шерстяного плаща мелькнула спутанная прядь рыжих волос. Дворецкий окончательно смешался и лишь молча проводил взглядом хозяина. Столкнувшись с Эштоном на лестнице, Аманда Уингейт, с которой были ее сестра и несколько гостей, была изумлена не менее дворецкого. Не спуская глаз с изящной фигуры, покоящейся на руках внука, и подозрительных рыжих локонов, Аманда приблизилась к Эштону и заговорила:
— Побойся Бога, Эштон! — Она прижала дрожащие руки к груди. — Ты что, снова решил преподнести нам сюрприз и опять привез невесту?
Эштону хотелось побыстрее отнести девушку наверх, но он все же решил, что хоть какое-нибудь объяснение дать надо.
— Вас, гранмаман, не больно-то удивишь, — начал он, обращаясь с ней так, как, бывало, обращалась к ней его мать. — Тем не менее в данном случае...
— Аманда, — едва слышно прошептала тетя Дженнифер, кладя ладонь на руку сестре, — может, не будем сейчас говорить о том, что выкинул Эштон на сей раз. По крайней мере, при гостях.
Аманда удержалась от вопроса, уже готового сорваться с губ, однако же была явно растеряна и обеспокоена. По тому, как недвижно лежала на руках у Эштона девушка, она поняла, что та, скорее всего, крепко спит и что Эштон несет невесту в свою спальню. Было очевидно, что внук хочет поскорее окончить разговор. Она уже готова была отступить в сторону, как плащ немного соскользнул и из-под шелковой накидки показалось бледное лицо. «Какая милая», — подумала она, ничуть не удивляясь, что Эштон нашел такую красивую жену. Плащ сполз еще немного, и тут глаза Аманды широко раскрылись: на девушке почти ничего не было. Она закончила свое рассуждение неожиданно для себя самой: «Ну разве можно так одеваться?»
Аманда огляделась, стараясь понять, видел ли кто еще эту картину, и была чрезвычайно встревожена, заметив негодующие любопытные взгляды нескольких почтенных матрон. Сначала прошелестел легкий шепоток, а потом гости стали шушукаться громче и громче. Все время звучали слова: «девушка» и «нижняя рубашка».
— Гранмаман, это совсем не то, что вы думаете, — прошептал Эштон, желая развеять ее страхи.
— Ах, вот как? В таком случае это что-то такое, чего мне уж точно не вынести, — простонала Аманда.
Тетя Дженнифер постаралась подбодрить сестру:
— Не забывай, Аманда, папа всегда говорил, что перед лицом опасности надо сохранять ясную голову.
Тут вперед выскочил какой-то мужчина и, подхватив лишь обрывок разговора, дружески похлопал Эштона по плечу:
— А ну-ка, Эштон, дай посмотреть на твою новую невесту. Вообще-то давно уже пора забыть ту историю и еще раз жениться.
— Невеста! — послышался чей-то визгливый голос из соседней комнаты. — Жена! — В толпе гостей произошло некоторое замешательство; это какая-то женщина энергично пробивала себе путь к центру событий. — Что здесь такое происходит? А ну-ка, дорогу!
Тут даже тетя Дженнифер не выдержала и, теряя свое обычное хладнокровие, пробормотала:
— Вот такие положения и имел в виду папа...
Это была высокая стройная брюнетка. Пробившись вперед, она вызывающе подбоченилась и принялась разглядывать вновь прибывших. Взгляд темных глаз Марелды Руссе упал на мокрые растрепавшиеся рыжие волосы незнакомки, а затем в ужасе застыл на брюках Эштона, сплошь заляпанных грязью. Едва выговаривая слова, Марелда попыталась взять себя в руки:
— Эштон, что все это значит? Похоже, ты гонялся за этой девицей по болоту. Ты что, действительно привез нам новую жену?
Это нападение привело Эштона в некоторое смущение, однако же он не собирался исповедоваться перед столь многочисленной публикой. Единственное, чего он хотел, — чтобы все поняли, в каком состоянии находится девушка.
— Марелда, дело в том, что моя коляска чуть не перевернулась, а девушка вылетела из седла.
— Она что, ехала верхом в нижней рубашке? В такое время? — вскричала Марелда. — И ты хочешь, чтобы мы поверили этой чепухе?
Эштон почувствовал, как у него на скулах вздуваются желваки. Марелда Руссе всегда много чего позволяла себе, но впервые она подвергает сомнению его слова, да еще в его собственном доме и при гостях.
— Сейчас у меня нет времени на подробный рассказ, — отрывисто бросил он. — Девушке нужна помощь. Позвольте мне, пожалуйста, пройти.
Марелда открыла было рот, готовая разразиться обвинительной речью, но при виде его посуровевшего лица остановилась и отступила в сторону, чувствуя, что он вот-вот взорвется от гнева. Она знала, как опасно раздражать Эштона Уингейта.
Аманда была недовольна собою — как можно так распускаться и открыто демонстрировать людям свои переживания? Она поспешила взять себя в руки.
— Розовая комната в восточном крыле свободна, Эштон. Я пошлю за Уиллабелл. — Аманда махнула рукой молодой негритянке, которая с любопытством наблюдала с балюстрады за происходящим.
— Эй, Луэлла Мэй, живо приведи комнату в порядок.
— Слушаю, миссис Аманда. — И девушка кинулась выполнять приказание.
Оставив позади невнятный шум голосов, Эштон широко зашагал по тянущейся вдоль стены лестнице на второй этаж. Три года назад он мечтал о моменте, когда по этой самой лестнице взлетит наверх, к себе в спальню, с юной невестой на руках. И вот он здесь, прижимает к груди женщину, может быть, Лирин. Будь она в сознании, он бы разом разрешил свои сомнения, и ушло бы это одиночество, что мучило его на протяжении последних трех лет, начиная с той трагической ночи на реке.
Добравшись до комнаты для гостей, он обнаружил там Луэллу Мэй, застилавшую постель. Девушка быстро провела тонкой рукой по белоснежным простыням и, уже выходя, сказала:
— Вы только не волнуйтесь, сэр, мистер Эштон. Сейчас придет мама, а уж она все знает про то, как лечить.
Не обращая на нее внимания, Эштон опустил свою ношу на кровать. Подойдя к ночному столику, он бросил мокрую одежду в таз и начал мягко оттирать грязь с безжизненных щек. Потом прибавил свет в лампе и принялся разглядывать овальное лицо, пытаясь все же докопаться до правды. Его взгляд медленно скользил по лицу: прямая линия носа, мягкие, побелевшие сейчас губы. Над бровью растекся большой синяк, но во всем остальном мягкая, бледная кожа была совершенно безукоризненной. Над густыми черными ресницами изящными арками изгибались темные брови и, если это была действительно его жена, глаза должны были быть глубокого изумрудного цвета, напоминающего молодую трепещущую на ветру листву. В густых волосах застряли колючки, комья грязи и гнилые листья, но все это не могло скрыть их золотистого оттенка. Она в точности соответствовала образу, который он все это время так крепко хранил в памяти. Это должна быть его жена!