Я скривила рот в улыбку.
— Забавно, когда ты пару минут назад поцеловал меня, я подумала тоже самое.
Его щёки покраснели, и он имел приличие отвести взгляд. Значит, я была права. Он не мог простить мне, что я сделала его снова бессмертным, а я не сожалела об этом, когда он сидел передо мной живой и в тысячу раз привлекательней, чем дозволенно.
— Мне нечего тебе прощать! — Он ухватился крепче за мои плечи и заставил посмотреть ему в глаза. — Я не собирался тебя бросать. Я ещё далеко недостаточно провёл с тобой время!
— Как долго ты будешь хотеть меня? — спросила я дрожащим голосом. — Как долго, когда я стану старше, а ты останешься в том же возрасте? Как долго, когда защитники начнут за мной охотиться и твоя семья снова окажется в опасности?
Он убрал прядь волос с моего лица и провёл пальцем вдоль щеки.
— Всей жизни должно быть достаточно, mo cridhe. Ты так быстро теряешь надежду. Ты изменила своё мнение обо мне?
— Никогда! — Я встала и заходила туда-сюда. — Но ты можешь изменить своё. Есть вещи, которых ты не знаешь, вещи, которые я выяснила, когда была во власти Дина.
Ашер встал и засунул руки в карманы джинсов.
— Это имеет что-то общее с твоей беседой с Габриэлем?
Я кивнула, закрыла глаза и вспомнила то, как последовала за Габрэлем в гостиную.
— Ты должен оказать мне услугу, Габриэль.
Он приподнял одну бровь.
— Знаешь, ты требовательнее, чем любая из моих глупеньких подружек?
Я чуть не подавилась от смеха и была удивлена, когда он добавил:
— Хороший слух защитников, ты ещё помнишь?
Я подняла небольшую бутылочку красной жидкости вверх. У Габриэля были необходимые связи, чтобы заняться этим.
— Это нужно проанализировать.
— Твоя кровь?
Я кивнула.
— Ты сказал, что я отличаюсь от других целительниц. Вот здесь доказательства.
Раздражённо он нахмурился.
— Маловероятно. Без пробы другой целительницы я не уверен, на что нужно обратить внимание.
Я чувствовала его разочарование и задавалась вопросом, хотел ли Габриэль, чтобы я была ключом к исцелению. Я им была. Это я доказала на Ашере. Но никто не знал как или почему или можно ли это будет повторить, так, чтобы я при этом не погибла.
— Ты снова задаёшь не те вопросы, защитник.
Что-то в моём тоне заставило его прислушаться.
— Ты что-то знаешь. — Это был не вопрос.
— Я кое-что предполагаю, — исправила я его. Последнюю запись моей мамы я всё ещё не прослушала. Это я хотела сделать вместе с Ашером, потому что она касалась нас обоих.
— Я думаю, тебе нужно сравнить мою кровь с твоей, Габриэль.
— Расскажи, — настаивал он.
— Я предпочитаю, чтобы ты сделал сначала тест и извлёк свои собственные выводы, так чтобы моя идея не повлияла на результаты.
Габриэль облокотился на спинку своего огромного стула, который благодаря его высокой фигуре казался маленьким.
— Ты действительно что-то предполагаешь. Да тебя должно быть прямо таки осенило!
Ты не против рассказать мне, как у тебя появилась эта идея?
— Дин, он кое-что сказал, что заставило меня задуматься.
При упоминании имени Дина брат Ашера нахмурился, и я была рада, что его внезапный гнев был направлен не на меня.
— Что он такого сказал?
— По правде говоря, что-то о моём отце. Собственно он хотел оскорбить меня, но это произвело на меня совершенно другой эффект. Прежде всего принимая во внимание то, что потом случилось с Ашером, когда Дин выстрелил в него.
Я рассказала ему о тех мгновениях, когда забрала у Ашера энергию и с удовлетворением отметила, что у Габриэля отвисла челюсть. Никто, даже Ашер, не знали последствий, который имел на меня этот решающий момент. Они знали, что я применила его дар, чтобы сразить Дина и исцелить Ашера.
Они знали, что я чуть не умерла, когда отдала ему назад его дар и сделала его снова бессмертным. Габриэль подозревал, что я другая. Больше, чем они, но он не осознал правды. Откуда он должен был знать, что я сама на несколько коротких моментов стала бессмертной?
Когда Ашер провёл пальцами вдоль моего подбородка, я распахнула глаза.
— Объясни мне, Реми, — приказал он.
Его тон не терпел никаких возражений, и я вздохнула. Настало время для признаний. Я не планировала утаивать это от него, но в последние две недели нам редко выпадало время для нас двоих. Как можно короче я объяснила, насколько изменилось моё тело, когда его дар взял верх над моей беззащитной системой.
Когда я закончила, он сжав кулаки, отвернулся.
— Это моя вина, Реми. Когда Дин выстрелил в меня, я почувствовал себя человеком, слабым, и я знал, что не смогу защитить тебя. Я тебя подвёл. Рядом с тобой я стал более смертным, так что не мог больше так быстро регенерироваться, как это обычно бывает у нас защитников. Поэтому я посоветовал тебе использовать мою энергию. Если бы ты смогла исцелить саму себя, тогда возможно смогла бы и сбежать.
Моя рука дрожала, когда я провела ей по мышцам его плеч.
— Ты меня не подвёл. Ты дал пули попасть в себя, загородив меня, Ашер! Если бы ты не пришёл, то я была бы сейчас мертва. Я сдалась. Что касается тебя. И меня.
Стыд, который я всё ещё чувствовала, заставил меня заплакать. Ашер обняв меня, прижал мою голову к своей сильной груди, и я прильнула к нему, готовая позволить ему утешать себя всю оставшуюся жизнь.
— Ты не сдалась. Когда я пришёл, ты сопротивлялась. Ты была уверенна, что умрёшь, но я слышал одну мысль, которая была громче всех. Ты помнишь?
Я не хочу умирать. Это была единственная мысль в моей голове, когда я поняла, что Дин убьёт меня.
— Ты храбрее, чем любой, кого я когда-либо встречал. Я больше никого не знаю, у кого была бы сила пережить эти часы с Дином.
Я прижала мой нос к его футболке. Я не чувствовала себя храброй или сильной. Я думала только о моей семье и о нём. Чтобы отвлечь его, я сказала:
— Ты не хочешь знать, как продолжился разговор с твоим братом?
Я почувствовала его кивок, потому что он положил свой подбородок на мою голову.
Габриэль сложил два и два и пришёл к правильному выводу. Тест, о котором я попросила его, то, как работал мой дар, моя способность стать бессмертной.
Он наклонился на своём стуле.
— Ты понимаешь, что это значит? Если это действительно так… — Он замолчал, и мы оба размышляли над тем, что это значило, что я была первая и единственная в своём роде и какие уникальные дары были мне доступны благодаря этому.
Габриэль, шипя, выдохнул воздух и прошептал:
— Либо они захотят тебя использовать, либо видеть мёртвой. Как защитники, так и целительницы будут за тобой охотиться. У тебя и с десятью Ашерами, сражающимися на твоей стороне, не будет никаких шансов.
Воспоминания закончились, и я дала Ашеру время сначала переварить информацию. Как трусиха, я использовала воспоминания, чтобы преподнести ему правду, потому что не могла произнести слова вслух.
Ни целительница, ни защитница, я была чем-то другим — чем-то ещё никогда не существовавшим. Ашер заслуживал знать, что его ожидало, если он останется вместе со мной. Я должна исчезнуть, чтобы защитить его, чтобы защитить их всех, но я была не достаточно сильной.
Он был мне нужен, но если ему захочется бросить меня, тогда я сделаю всё от меня зависящее, чтобы отпустить его.
— Ах, Реми, — прошептал он и рассмеялся.
Это было последнее, что я ожидала. Я подготовилась к тому, что он будет холодным или сожалеющим. В моих самых смелых фантазиях он поддержал меня. Ни в каком из тысячи разговоров, которые я представляла себе, он не смеялся.
Ашер откинулся назад и посмотрел мне в лицо. Потом рассмеялся ещё сильнее, хватая ртом воздух. Гнев и обида боролись друг с другом, и гнев взял верх. С разгневанным взглядом я развернулась и зашагала прочь, выбрав при этом первую попавшуюся дорогу, которая выведет меня из парка. Я ещё не далеко ушла, как кто-то обхватил мою талию, словно сдавив в тиски.
— Ты так прекрасна, когда злишься на меня! — В голосе Ашера было слышно веселье.
Слёзы затуманили мой взгляд, и я нацелилась локтем ему в живот, чтобы он отпустил меня. Но когда ударила его в твёрдые как камень мышцы живота, то причинила боль только себе. Я вскрикнула, а Ашер развернул меня к себе с нежной, неминуемой силой. Он рассмотрел мой локоть, а потом нежно поцеловал покрасневшую кожу.
У меня перехватило дыхание, и мой гнев был смыт волной, которая начиналась там, где прикасались ко мне его губы. Его губы изогнулись в лёгкой улыбке, и я знала, что он услышал меня.