– Сердечно благодарю вас за предложение, но мы не можем остаться.
Интимное, проникновенное «мы» не ускользнуло от внимания Джуд. Ее взгляд невольно обратился к Долтону, с непринужденной элегантностью восседавшему на своей большой лошади. Никакие эмоции не коснулись его сурового лица, и спокойный взгляд голубых глаз рассматривал Джуд с Равнодушием незнакомца, как будто они никогда не обменивались жгучим поцелуем в этом самом дворе, как будто он никогда не говорил, что ее сдует ветром из-за ее чувств к нему.
И сейчас, когда она связала его безразличный взгляд с тем, что он и Кэтлин вместе отправились на утреннюю верховую прогулку, эти же самые чувства подвели ее, и душа у Джуд упала прямо в ее грязные сапоги. Долтону потребовалось совсем не много времени, чтобы оправиться после ее отказа, и, очевидно, самодовольная Кэтлин была рада ткнуть ее в это носом. Точно так же как Джуд была бы рада ткнуть носик этого очаровательного молодого создания во что-нибудь гораздо менее приятное.
– Понимаю, вам обоим не терпится продолжить прогулку. С вашей стороны было очень любезно заглянуть к нам, – с пересохшим горлом выдала Джуд чистую ложь, потому что злобная ухмылка Кэтлин Джемисон отнюдь не любезно говорила, что некрасивые женщины, пахнущие лошадиным навозом, не имеют права рассчитывать на сопровождение красивых мужчин вроде Долтона Макензи, что бедным женщинам назначено проводить время в стойлах конюшни, возясь с грязными подстилками, в то время как богатые красавицы резвятся на утренней свежести. Это было вполне понятное послание от одной женщины другой: «Я получила то, что хотели иметь вы». Но Джуд отказала прекрасной ведьме в удовольствии узнать, как больно ее это задело.
– На самом деле есть другая причина нашего визита, – сладко заговорила Кэтлин. – Я хотела поговорить по-дружески и убедить вас принять предложение моего отца относительно ваших земель. Я прекрасно понимаю, как вам, должно быть, тоскливо здесь без всякой надежды на… на счастье. Зачем нагружать себя лишним имуществом? Вы можете использовать деньги, которые оно принесет, чтобы купить себе новое платье, что-нибудь изящное и практичное, которое сделает вас более привлекательной для предполагаемого мужа. Я уверена, что такой трудолюбивой и изобретательной женщине, как вы, даже с вашими очевидными… м-м-м… недостатками, не нужно жить здесь в одиночестве.
– То есть? – с горечью спросила Джуд.
– Ну, во-первых, ваше положение – пожилой возраст и менее чем заурядная внешность, – последовало притворно смущенное объяснение. – И разумеется, необычные обитатели дома, которых вы содержите: полоумный мужчина и вдобавок еще индеец.
Джуд сжала губы, чтобы сдержать первый возмущенный ответ на такую явную низость. Ее взгляд обратился к Долтону в надежде… она и сама не знала, чего ожидала – возможно, опровержения всего сказанного Кэтлин. Но он ничего не стал отрицать, его молчание было знаком согласия.
– Мисс Джемисон, благодарю вас за вашу заботу о моем положении, – начала Джуд с холодной любезностью. – Я представляю, что вам не понять, как кто-то может находить в этом удовольствие, но, уверяю вас, я не чувствую тоски и безысходного одиночества. Это мой дом, законно унаследованный от отца, и я буду держаться за него, пока буду в состоянии или пока не захочу иного. И для этого мне не нужно ни новое платье, ни мужчина, который будет давать советы. Можете передать своему отцу, что я уважаю его, но отказываюсь от его предложения. Моя земля не продается.
– Это не очень мудрое решение, мисс Эймос, – лаконично вставил Долтон в своей протяжной манере.
– Возможно, и так, мистер Макензи, – ее упрямый взгляд уперся в него, – но я его не изменю. – И тогда гордость подтолкнула ее сделать выбор, не оставив времени на обдумывание, выбор, которого она будет твердо держаться, будь то в ее интересах или нет, потому что богатая недоброжелательная женщина вынудила ее к этому своей самодовольно предложенной милостью и потому что щеголеватый наемник, в которого Джуд была влюблена, отказался встать на защиту. – А теперь меня ждет работа, к которой я должна вернуться, так что если вам больше нечего сказать, то желаю вам всего хорошего.
В этот момент из конюшни появился Сэмми и, увидев Долтона, широко улыбнулся и неуклюже побежал.
– Привет, Мак! Мы не знали, что вы собираетесь заглянуть к нам. Вы приехали за пирогами Джозефа?
Затем он заметил Кэтлин, сидевшую верхом на изящной белой кобыле. Увидев лошадь, раньше скрытую от его глаз Долтоном, Сэмми резко остановился, его глаза заблестели и округлились, а челюсть отвисла от восхищения картиной, прекраснее которой он не видел за всю свою жизнь.
Пока он стоял, в безмолвном восторге открыв рот, раздражение Кэтлин достигло предела. Она дернула поводья и, направив испуганно фыркнувшую лошадь к Сэмми, раздраженно крикнула:
– Убирайся с дороги, ты, безмозглый идиот!
Сэмми моргнул, как собака, получившая неожиданный удар по носу.
– Мак, вы не останетесь? – единственное, что он смог придумать спросить.
– Конечно, не останется, – фыркнула Кэтлин. – Неужели ему захочется проводить время в этой лачуге со старухой и ее безумным братом? Поедемте, мистер Макензи. Это была глупая затея – стараться помочь этим людям. Они сами не хотят помочь себе. – Развернув великолепную кобылу и натянув удила, она грубо пришпорила лошадь, и животное, пронзительно заржав от удивления и боли, устремилось вперед.
Долтон не задерживаясь последовал за Кэтлин. Ему было невыносимо смотреть на лица тех, кого он должен был защитить. Было отвратительно молча сидеть и слушать, как Кэтлин грубо издевалась над Джуд. Ему потребовалось собрать всю силу воли, чтобы не откликнуться на безмолвную просьбу о поддержке, а ему так хотелось поддержать Джуд. Даже стоя там покрытая грязью и провонявшая навозом, она волновала его сердце, как никто до нее, и то, что он наблюдал, как она подвергается оскорблениям презиравшей ее Кэтлин, принижало в нем мужчину. Он говорил себе, что делает свою работу, выполняет обязательства перед своим работодателем, осуществляет свои планы на будущее, но все это нисколько не уменьшило силы удара в пах, когда Джуд отвернулась от него, ошеломленная его предательством. Но Джуд была сильной женщиной. Она знала таких людей, как он, и понимала, что ей нечего ожидать от него в смысле каких-то обязательств или его поведения. Было к лучшему, что сейчас она удостоверилась в самом плохом. Так ему было легче уехать, зная, что он не вернется, и понимая, что на станции «Эймос» больше не встретит радушного приема. Джуд справится со своим разочарованием, потому что она никогда не ожидала ничего хорошего от мужчины его профессии. Но Сэмми… Сэмми – это совсем другое дело. Сэмми открыл свое доверчивое сердце и принял Долтона как друга. Смотреть, как подлая, капризная Кэтлин Джемисон обижала юношу, было сверх того, чем он был готов пожертвовать. Но он ничего не мог сделать, чтобы изменить то, что было сказано, и не было способа облегчить ужасную боль в тех больших глазах, похожих на глаза спаниеля. Долтон никогда не бил собак, потому что жестокость в любой форме была ему противна. И, скача вслед за Кэтлин, он чувствовал, что сам противен себе: нанятый киллер без совести и сострадания. И никогда еще он не ненавидел женщину так сильно, как холодную, расчетливую мисс Джемисон за то, что она сделала из него бездушного человека.
Хуже собственной сердечной боли была попытка оправдать перед растерянным Сэмми бесчувственное поведение Долтона. С несчастным выражением на детском лице Сэмми стоял, глядя на пыль, поднятую ускакавшим другом.
– Мак сердится на меня, Джуд? Я сделал что-то не так? Он поэтому не захотел остаться? Он поэтому не разговаривал со мной?
Джуд крепко обнята его, стараясь осмыслить то, что произошло, и упростить все сложности до уровня понимания брата.
– Это не из-за тебя, Сэмми, а из-за леди, с которой он был.
– Из-за красивой леди?
– Да. Это Кэтлин Джемисон, дочь хозяина ранчо.
– Да, она красивая, – Сэмми в задумчивости прикусил губу, – но я не думаю, что она очень приятная.
– Мистер Макензи работает на ее отца, – не став возражать, пояснила Джуд.
– Значит, он тоже должен относиться к нам плохо?
– Да, что-то вроде этого, – вздохнула она.
– Тогда он нам больше не друг? Он больше не придет навестить нас?