Розалин Уэст - Прикосновение

Долтон взял ее под руку, и нежное прикосновение открыло им обоим терзавший их голод. Долтон придвинулся достаточно близко, чтобы его дыхание коснулось ее пылающей щеки, а слова подлили масла в огонь ее воображения.

– У меня в номере есть охлажденная бутылка великолепного шампанского. Я не люблю пить в одиночестве. Разделите ее со мной, Джуд. Мы можем поговорить о тех поцелуях.

Если бы он не стоял так близко, у Джуд хватило бы духу отругать его за самонадеянность. Охлажденное шампанское, вероятно, было обычным стандартом, где бы он ни останавливался, и она сомневалась, что Долтон много ночей провел в одиночестве, но мысль, что он положил шампанское на лед в предвкушении возможности пригласить ее к себе в номер, вызвала дрожь удовольствия, лишившую ее сознание всех разумных доводов.

Не доверяя своему голосу, Джуд просто кивнула в знак согласия. Она была рада, что Долтон вел ее под руку, потому что без этого ей понадобилась бы масса времени, чтобы заставить свои ноги двигаться в каком-то определенном направлении. Она покидала обеденную комнату под руку с Долтоном, не осмеливаясь взглянуть ни вправо, ни влево из боязни прочесть на лицах остальных, что все понимают, куда они оба направляются. А она направлялась прямо в постель Долтона.

К тому времени, когда они достигли комнаты Долтона в Дальнем конце коридора на третьем этаже – Джуд была удивлена, узнав, что он остановился в том же самом отеле, – она была почти парализована своим бесстыдством. Ее кровь текла горячими толчками и напоминала готовое воспламениться масло. Она вся дрожала от распутного желания, которое едва ли понимала. Затем Долтон открыл дверь, и ее здравый смысл закричал: «Что ты делаешь? Ты не можешь войти туда с ним, ты понимаешь, кем станешь?»

Да, Джуд понимала – она станет женщиной.

Внутри у нее установилось глубокое спокойствие, которое и удивляло, и подталкивало ее вперед, в затемненную спальню.

Шторы в комнате были открыты, и за окном виднелись городские огни, такие многочисленные и яркие, что затмевали звезды над ними. В углу стояла кровать; проглотив комок безумной паники, Джуд отвернулась от нее и слет: вздрогнула при звуке закрывшейся двери, отрезавшей ей путь к отступлению.

Долтон не стал включать яркий электрический свет, а вместо этого уверенными шагами пересек темную комнату; чиркнула спичка, Джуд почувствовала запах серы, и комнату осветила вспышка света. Затем Долтон зажег свечи в подсвечнике, стоявшем на том же небольшом столике, что и серебряное ведерко с шампанским.

– Я, должно быть, старомоден, но предпочитаю свет свечей этому новомодному свету ламп, – тихо сказал Долтон и резким движением погасил спичку, когда фитиль разгорелся и наполнил комнату мягким теплым светом.

Хлопок пробки, похожий на взрыв, напугал Джуд, и она застывшей улыбкой встретила Долтона, повернувшегося к ней с тонкими бокалами в руках. Она взяла свой бокал двумя руками, молясь, чтобы они дрожанием не выдали ее чувств.

– За что мы будем пить? – Тихий проникновенный голос коснулся ее души, привел в смятение все чувства и опьянил еще до того, как она сделала первый глоток.

– Как насчет общественного достояния? – ответила она с долей колкого юмора.

– Стыдитесь, мисс Эймос, вы нарушаете собственные правила.

– Возможно, это то правило, которое мне совсем не следовало устанавливать. – Здравый смысл старался пробиться поверхность: что она делает здесь, с этим мужчиной, ее врагом? Глупо было думать, что можно избавиться от всех обязательств, просто сказав, что так оно и есть. Сделав глубокий вдох, чтобы очистить мысли от беспорядочных эмоций, Джуд поставила бокал. – Я должна идти.

Долтон поспешил выпить содержимое своего бокала и, положив большие руки на ее бархатные манжеты, решительно взял в плен ее руки, не причиняя боли, но и не давая возможности уйти. Его лицо было близко, так близко, что тепло его дыхания ласкало ее кожу, как теплый летний ветерок. Джуд отказывалась посмотреть в его глаза, боясь их пристального взгляда, боясь, что сдастся тому, что увидит в них.

– Вы не должны ничего делать, Джуд. Сегодняшний вечер не для них, он ваш. Разве не пора сделать что-то для себя просто потому, что вам этого хочется? Или вы считаете, что должны отдавать окружающему миру все свое время до последней секунды? Неужели вы не дадите себе шанса быть по-настоящему свободной, жить как вам хочется?

Его слова так соблазнительно опутывали возражения Джуд и заставляли ее верить, что она имеет право на эти мгновения отречения от тех, кто зависел от нее, пробуждали в ней желание выбросить всех из своего сердца и мыслей, чтобы здесь остался только Долтон. Но она понимала, что это неправильно, и не в ее характере было действовать, не подумав о последствиях. Джуд хотела покачать головой, но ее лицо сразу же оказалось в плену у этих огромных рук; взгляд ее наполненных страхом глаз метнулся вверх и разбился о непреклонный взгляд Долтона.

– Если вы сами не можете понять, что заслужили этот вечер, полагаю, мне просто нужно доказать вам это.

Его поцелуй убедил Джуд, как не мог убедить ни один другой аргумент. Ее губы жадно потянулись к его настойчивым, ищущим губам, и сопротивление Джуд растаяло от внезапной необузданной потребности, вспыхнувшей, как новое солнце, в сокровенной части ее тела. Смущенная, испуганная, а потом полностью раскрепощенная этим неведомых, прежде ощущением, Джуд больше не стала притворяться что Долтон Макензи нужен ей меньше, чем следующий вдох потому что теперь одно стало невозможно без другого. Когда ее руки потянулись вверх и провокационно обвились вокруг его шеи, Джуд почувствовала, как Долтон улыбнулся у ее рта.

– Значит, – хрипло шепнул он у самых ее губ, – вам понравилось. Видимо, теперь мы пришли к согласию.

Затем поцелуи изменились, стали мягкими и сладкими, но она вряд ли сознавала это, пока почти не лишилась сил от нежной атаки. Джуд почувствовала, как у нее закружилась голова. Волосы, прежде собранные в валик, а теперь освобожденные его пальцами, шелестящим каскадом свободно хлынули ей на плечи. Долтон продолжал целовать ее все горячее и горячее, пока разумные мысли не утонули в бездонном колодце желания. И Джуд уже не могла произнести слово «нет», или «остановитесь», или «я должна идти», а могла только отчаянно молить: «Еще, пожалуйста, еще».

И Долтон был намерен откликнуться на ее мольбу так, как Джуд никогда даже не могла себе представить.

Медленно, так, чтобы дать Джуд возможность воспротивиться, Долтон двинулся вниз по застежке ее платья, но Джуд, отдавшейся чувственному наслаждению, даже в голову не пришло протестовать. Долтон не просто расстегивал платье, он заявлял права на каждый дюйм, который преодолевал, его ладони поглаживали скрытые под бархатом изгибы тела. Его уверенное поведение не позволяло Джуд еще раз задуматься над своим решением остаться. Если бы Долтон действовал менее решительно, у нее, возможно, было бы время найти какой-либо довод, чтобы осудить то, что должно было произойти между ними. Но Долтон не колебался, и Джуд ничего не предпринимала.

Платье было расстегнуто, и вздох Джуд эхом повторил шелест дорогого бархата, соскользнувшего на пол и оставшегося лежать там позабытым. Проведя языком вдоль выступающей ключицы, Долтон погрузил его в углубление у шеи и почувствовал сумасшедший ритм биения ее пульса. Его ласки отвлекали Джуд, и она не заметила, что он снял с нее жесткий корсет и между ними осталось лишь тонкое белье.

– Восхитительно, – промурлыкал он.

– М-м-м, уверена, вы любите наслаждаться.

– Только самыми лучшими вещами, милая Джуд. Только самыми лучшими, – был его резкий от эмоций ответ.

Его ладони обожгли Джуд сквозь тонкую ткань сорочки и, обрисовывая контуры ее бедер, медленно двинулись вверх, чтобы добраться до ничем не стесненной груди, заставляя Джуд задыхаться и изгибаться в его руках. Когда горячий рот Долтона прижался сперва к одной, потом к другой груди, увлажнив ткань так, что она стала прозрачной, у Джуд вырвался еще один вздох от желания голой кожей ощутить эти жгучие ласки.

– Нежная, – выдохнул он, ласково покусывая Джуд.

Поражаясь собственному бесстыдству, никогда прежде не проявлявшемуся, она спустила сорочку с плеч и до талии обнажилась перед ним. Но когда Долтон отодвинулся довольно далеко, чтобы окинуть ее взглядом, Джуд охватила короткая паника, ее дыхание замерло в тревожном ожидании, пока его горящие голубые глаза придирчиво рассматривали каждый выставленный напоказ дюйм. Мускулы у него щеках сжались, он медленно с напряжением сглотнул, а затем она услышала, как он выдохнул; прерывистый, дрожащий звук сказал ей больше, чем целая сотня слов, и в первый раз внутри ее расцвело чувство гордости.