Ася Сергеева - Прикрой меня

— Кто вы? — пропищала перепуганная подруга по несчастью, — Куда меня привезли? — на первый вопрос никто не ответил, и она задала другой.

А я, не меняя положения, так и продолжала лежать, как теперь поняла на дне телеги. Медленно сжимала, разжимала пальцы, постепенно возвращая ощущения нечувствительным конечностям.

— Подъем, барышни! — опять появился седой в поле зрения, — Носить на ручках вас здесь никто не собирается. Ишь разлеглись тут вроде на ложе.

Подхватил меня под руки и поставил на землю. Рядом приземлилась Лепесток с помощью картавого. Вначале она встала на ноги, а затем, падая, схватилась за меня. У нее совсем не было времени отойти от веревок. Подхватила бедняжку за спину и помогала идти за грозным мужиком со шрамом вперед по тропинке.

По сторонам смотреть не могла, тело плохо слушалось до сих пор. И Лепесток, при своей худобе, ощущалась как центнер.

— Прости меня, — прошелестела тихонько Лепесток и зашмыгала носом.

— Ты не при чем. Успокойся.

Седой обернулся на нас, окинув подозрительным взглядом.

Приблизились к двухэтажному дому. С хижинами здание не имело ничего общего. Современная постройка, выглядела просто, но ближе к цивилизации.

Внутри царила тишина. И еще стало понятно, что снаружи дом оказался красивее. Стены покрыты облупленной краской, мебель такая же самодельная, как в хижинах. Уютом и близко не пахло. Вернее был запах сырости, дерева и свежей выпечки. Последнее втянула носом поглубже, разбудив в себе постоянное чувство голода.

— Спать будете здесь, — распахнул вторую по коридору дверь на первом этаже, и взору открылась маленькая коморка с двумя узкими матрацами на полу. — Располагайтесь. Завтра приступите к работе, — окончание произнес уже со спины, направляясь обратно на выход.

А мы так и остались стоять, ничего до конца не понимая. Лепесток первая пришла в себя. И как позже оказалось, непонимание было только у меня. Она имела частичное представление о благостном пути. Из которого нет пути назад в общину, так же как и выхода на свободу.

— Мы здесь не одни, Кора, — прошептала Лепесток, оглядываясь по сторонам, — Все кто пропадал, без исключения попадали сюда и…

Дальше я ее уже не слушала. Стремглав понеслась вперед, раскрывая дверь за дверью по пути. Комнаты пустовали.

Раньше я представляла этот «путь» слишком туманно. Не верила в конкретное место. А вначале даже предполагала уход в путь странствий и реальной помощи другим людям.

Добежала до лестницы и полетела на второй этаж. За спиной слышала топот Лепестка следом.

В очередной открытой комнате на кровати сидела женщина с заостренными от худобы чертами лица. Она еще не успела поднять глаза на посетителей, а я уже налетела сверху и зажала в объятиях, обливаясь слезами облегчения. Мама Зоя жива! Мы все-таки встретились!!!

Эля

— Эля, девочка моя! — шокировано, выдохнула мама мое имя. Дотронулась сухой ладонью до лица, будто проверяя, что я не плод ее воображения, — Как… как ты здесь оказалась?

Пугать маму не стала, сразу вываливая все подробности.

— Приехала к тебе, — осторожно начала издалека, — Скучала и волновалась, что ты без лекарств.

— А почему ты с ней? — мама заметила Лепесток за моей спиной, и указала в ее сторону. — И тебя отправили в изгнание? — обратилась к ней.

Незаметно подмигнула растерявшейся брюнетке.

— Да, Липа, буду теперь здесь жить, — правильно уловила знак Лепесток, отвечая только за себя.

А я поняла, что совсем не знаю, как вести себя дальше. Если речь зайдет обо мне и Зоя узнает обо всех трехмесячных скитаниях, вероятность сердечного приступа слишком высока. Лекарств, больше чем уверена, и здесь тоже никаких нет. Поэтому буду информацию выдавать постепенно.

В первую очередь выяснила о состоянии здоровья Зои. Мои опасения к счастью не подтвердились. Обострения болезни не произошло. Но в последнюю неделю симптомы заболевания дают о себе знать.

Дальше мама рассказала о том, почему ее привезли сюда, вырвав из логова. Оценив порядки и законы общины, она потребовала разрешение уехать домой. Помимо этого пыталась людям открыть глаза и приставала с помощью к довольным и радостным жителям.

Лепесток мне потом объяснила что, если бы Липа была моложе, ее бы как меня постарались сломать. Выдать замуж. Существуют и другие более жестокие методы, которые мне познать не довелось. В дополнение ко всему в общине распространяется внушение о том, что вера способна излечить от всех болезней. От больных тяжелыми заболеваниями избавляются в первую очередь.

Как я понимаю, они и сами пожалели, что привлекли неподдающуюся зомбированию, больную участницу в свое сумасшедшее логово. Здесь Зоя исполняет роль повара и уборщицы. Остальные семь, отправленных в разное время жителей, работают на поле и в парниках, выращивая «специальные» растения для общины.

Вечер пролетел незаметно. Мы с Лепестком заставили маму остаться в комнате и отдыхать после нервного потрясения. А то она совсем ослабла. Приготовили ужин для вернувшихся с поля людей. Они даже не удивились новым лицам. Закончили начатую мамой уборку. И отправились к себе в комнату.

Лепесток продолжала виновато поглядывать в мою сторону. Такое впечатление, будто она меня связала и на телеге привезла.

— Прости еще раз, Кора, что привела тебя к ним. Я же не…

— Не ты привела бы, так кто-то другой, — прервала очередной поток извинений повторно приобретенной соседки, — Перестань. И лучше б ты молчала. Теперь и сама в западне.

— Да-а-а. Я в западне, — не стала отрицать Лепесток. — Два года уже как я в глубокой за-пад-не. — Прикрыла слегка веки и, встряхнув головой, продолжила: — Я помню, что тебя зовут Эля. Но я совсем забыла, о том, что меня когда-то звали Ольга. И в той далекой жизни я была тихим замкнутым подростком. Сторонилась незнакомых людей. Дружить с угрюмой необщительной девочкой тоже никто не спешил. И все мечтала о том, как было бы прекрасно иметь другую семью, когда пряталась от пьяного отца или выслушивала крики вечно недовольной матери.

С тринадцати лет я начала сбегать из дома. В первый раз вернулась быстро и сама. После разборок с родителями попала в больницу вся в синяках и с переломом руки.

Второй раз обратно уже не собиралась. Привели патрульные. Но как раз тогда и состоялось мое знакомство с пастором. Именно он настоял жить дома еще три года, чтоб закрыть прошлую карму. Ты даже представить не можешь, как я ждала оказаться в другом мире, который описывал пастор. Обрести покой, семью и счастье. Это как раз все то, о чем я всегда мечтала.

— Лепесток, — обращаюсь по привычке, — Ты нашла в логове счастье? Исполнились твои мечты?

— В первое время — да, — подтверждает без раздумий, печально усмехнувшись, — Прониклась верой, приняла новую жизнь. Научилась улыбаться и радоваться мелочам. А потом… Стожар ввел в мои обязанности отдаваться ему по каждому требованию. Из месяца в месяц становилось все тягостнее терпеть эти испытания. И в последнее время я начала сопротивляться. Ты видела тогда ночью, чем заканчивалось мое противодействие. Так же как и ты боялась наказаний и прикидывалась счастливой избранной, как могла.

Сейчас я рассказала это все, чтоб ты поняла я только рада уйти оттуда. За жизнь, которая никому не нужна совсем не держусь. Мне и самой за девятнадцать лет она опостылела.

— Перестань. И давай вместе запомним: ты — Оля! Рано еще сдаваться, — постаралась добавить нотки оптимизма для нее.

Веры в ней от этого не прибавилось.

— Если и сбегу мне даже пойти некуда, — горестно всхлипнула новая для меня Оля, смахивая навернувшиеся слезы.

— Вот хоть об этом уже не волнуйся. Я тебя не брошу, — обняла ее, про себя добавляя, если выберемся.

Заснуть совсем не получалось. Оля вспоминала подробности своей жизни в логове. А я пыталась ее успокоить и рассказывала о себе.

Со стороны улицы послышался шум. Отголосок птичьего пения. Разве среди ночи птицы издают такие звуки? Не успела дальше об этом подумать, внимание привлек громкий топот мимо коридору. И одновременно в нос ударил запах гари. Не сговариваясь, Оля понеслась к окну, а я к двери. Распахнула настежь и захлебнулась от дыма. Весь коридор по центру объят пламенем до щиколотки.