— Но что я еще могла натворить? — изумилась Кэрри. — Я и на улицу выйти не успела!
— Лучше бы вышла, — проворчал Артур, — и сразу уехала в поместье, и сидела там до… Ну, год или два безвылазно. Я бы был спокоен.
— Ах, вот в чем дело, — Кэрри встала, подошла к журнальному столику и взяла с него свежую газету. — В Лондоне повысилась преступность?
— Нет, нет, нет! — Артур резво подскочил к сестре, выхватил газету и гневно швырнул ее обратно. — В Лондоне все внешне благопристойно, но под этим морем спокойствия плавают такие акулы, что тебе следует быть осторожней.
— Но это смешно. Мне что же, вовсе не выходить из дома?
— Напротив. Соблюдать осторожность и здесь.
— Еще лучше. — Кэрри оглянулась. — Чего мне здесь бояться? Или кого? Тебя? Тетю? Наших гостей?
Артур сжал руки в кулаки и заскрипел челюстями.
Кэрри похлопала его по плечу и усадила обратно за стол.
— Кто из них?
— Роберт Вуд, — жалобно выдавил Артур.
— Вот оно что… — Кэрри попыталась прокрутить в голове несколько вариантов, но не нашла ничего лучшего, чем предположить, что Артур боится потерять покой их устоявшегося мирка. — Думаю, тебе не стоит беспокоиться, я пока не собираюсь за него замуж. Я этого твоего Вуда вообще только вчера увидела и даже как-то всерьез не воспринимаю.
— Нет, ты снова не поняла, — горько сказал Артур. — Боюсь, что это он тебя всерьез не воспринимает. Роберт не способен на настоящие чувства.
— Артур! — укоризненно воскликнула Кэрри. — Ты и сам с ним не столь уж давно общаешься, откуда тебе знать, на что способен, а на что не способен молодой человек его лет?
— У него плохая репутация.
— Ты шутишь? У офицера, только что вернувшегося из Индии и отличившегося там в боях, плохая репутация? Королева ему доверяет, а ты — нет?
— Я о другом. Ничего не могу сказать о гражданском и военном долге, но в отношениях с женщинами он зарекомендовал себя нехорошо.
— Но ты сам привел его в наш дом.
— Я думал, что тебя не будет. Ты находилась в Линден-парке, дом пустовал. Мы бы тихонько поговорили с Робертом, а потом бы он ушел и больше не появлялся. Я — не тот человек, в чьем обществе нуждается Вуд. Я занудлив, скучен, толст и неостроумен…
— Хватит самоуничижения! — воскликнула Кэрри. — Ты говорил о Роберте, но зачем-то перешел на свою персону.
— Так я о нем и продолжаю. Со мной он связался только потому, что мы случайно встретились и немного… э-э-э… выпили. Но в нашем доме Роберт задержался, потому что увидел тебя.
— Это нормально. Многие молодые люди определенного возраста и положения пытаются больше времени проводить в тех местах, где можно узнать что-то об особах противоположного пола. Артур! Я тебя не понимаю — наш дом всегда открыт для визитов, и мы сами охотно посещаем знакомых, где гостят юноши и девушки. Что случилось?
— Если среди них и были мужчины, которых я бы не подпустил к своей сестре, то они держались на расстоянии, и я видел, что ты не обращаешь на них внимания. Но этот молодчик подобрался слишком близко! И сразу стал пользоваться твоей благосклонностью!
— Ты что же, следишь за мной? — вскинулась Кэрри.
— За твоими эмоциями. За лицом, жестами. К сожалению, ты заинтересовалась яркой оберткой этого человека.
— Не понимаю. Какие-то загадки. Если он негодяй, то почему с таким рвением служил? Откуда награды?
— Ты многого не знаешь о жителях Лондона. Представители нашего круга умеют хранить тайны, когда дело касается кого-то из их семьи, но слухи не остановить. Девичьи ушки негласно оберегаются от подобных историй, — Артур больше не мялся, а решившись наконец выложить тайну, говорил без умолку, — но если уж ты не веришь мне на слово… Роберт в юности слыл изрядным бабником, но ему все сходило с рук, пока он не повел себя некорректно по отношению к гостье в их доме. Напился и… Наговорил ей лишнего. Бедная девушка еле-еле выдержала это испытание, а на следующий день рассказала все Джорджу Вуду. И тот, горя от гнева, немедленно услал брата подальше, чтобы тот не позорил их дом и имел возможность одуматься.
— Погоди-погоди… Только наговорил? И вызвал столь бурную реакцию?
— Но поставь себя на место его брата! Гостья! Невинная девушка, приехала из провинции, доверилась Вудам…
— Ах, из провинции, — скривилась Кэрри. — Тогда чего удивляться? Наверняка весь этот анекдот вырос из заурядного комплимента и слишком бурной реакции мнительной девицы.
— Но факт налицо! Джордж Вуд лично занимался отправкой младшего брата в Индию, а их хорошему другу, лорду Райту, пришлось напрячь все связи, чтобы устроить Роберта в приличное место, и быстро.
— Артур! — К Кэрри вернулось самообладание, и теперь она понимала, что раздутый из мухи слон возвращается в прежние размеры. — Из болота, подобного благопристойному дому Вудов, ему просто необходимо было вырваться на простор и столкнуться с настоящей жизнью. Миссис Вуд и ее дочь думают только о моде, сам Джордж погряз в хозяйственных заботах, от отца поддержки не дождаться, вероятно, лорд Райт таким образом хотел предоставить Роберту возможность проявить себя.
— Ты меня не слушаешь? Это было сделано, чтобы замять ту историю…
— А девушка?
— Какая?
— Которая якобы пострадала. Ее имя, дальнейшая судьба?
— О девушке я ничего не знаю, — растерялся Артур. — Я слышал эту историю от разных знакомых, частично мне ее рассказал сам Роберт, осыпая ругательствами ханжескую натуру брата, но о девушке больше не было ни слова.
— Неудивительно, — пожала плечами Кэрри. — Потому что она — миф, а долго обсуждать миф неинтересно даже завзятым сплетникам вроде тебя.
— Я не сплетник, я о тебе пекусь!
— В таком случае избавь меня от пересказа чужих выдумок, — отрезала Кэрри.
Роберт налил молока в простую белоснежную чашку и невольно улыбнулся, вспоминая пузатую фарфоровую тыкву с золочеными плетьми-ручками, которую достала Кэрри, обнаружив, что на всех присутствующих сервиза не хватает.
— Что тебя так развеселило, милый братец? — спросила Агата, демонстративно отодвигая блюдо с тостами.
Роберт возвел глаза к потолку и патетически воскликнул:
— На днях я видел такую чашку!.. Такую чашку!.. Что, боюсь, больше ни из какой чай пить не захочу.
Агата внимательно посмотрела на него и заключила:
— Ты шутишь. Или дело не в чашке, а в любящей красивую посуду хозяйке того дома, в котором ты загостился недавно?
Роберт на миг умолк и задумался. За время его пребывания в колониях в Агате кое-что изменилось: это была уже не маленькая наивная девочка с бантиками в кудряшках, острому язычку которой дозволительны любые высказывания, а достаточно сообразительная молодая девушка. С ней дозволительно вести лишь беседы на нейтральные темы, не допуская ни злых сплетен, ни бестактных выражений. Пусть даже собеседник — единокровный брат, а речь идет о вкусовых пристрастиях людей, вполне вероятно, ей незнакомых.
— Хозяйка не занимается посудой. То есть посудой занимается не она, а ее тетя.
Роберт попытался вывернуться, чтобы не упоминать никаких имен. Меньше всего ему хотелось, чтобы насмешница Агата записала его в перечень кавалеров Кэрри.
— Мадам Жанет Шардю? О да… Ты видел ее сервиз «Карета для Золушки»? Незабываемо, правда? А еще у них дома есть «Парадоксальная пастораль», это набор для чаепития на природе, чашки вкладываются друг в друга, а потом в чайник, и можно наливать кипяток во все сразу. Чашки позвякивают, поворачиваются, меняя картинки…
Роберт чуть склонил голову, внимательно слушая сестру, которая без каких-либо пауз и переходов вдруг спросила:
— Она тебе понравилась?
— Я боюсь громоздких предметов, а тыкву предпочитаю в виде ледяного сока в летний полдень.
— Нет, не тыква, а Кэролайн Джайлз? Она тебе понравилась?
Роберт промолчал, но Агата не унималась. Она требовательно дернула его за рукав и повторила вопрос. Роберт не остался в долгу и тоже отреагировал довольно неожиданно:
— Что ты можешь сказать мне о Гарри Эдвардсе? А, сестренка?
Агата пожала плечами:
— Он красивый.
Роберт нахмурился:
— Ты знакома с ним? Или это мнение миссис Вуд?
Агата оглянулась по сторонам, живо перемахнула на стул, стоящий рядом с братом, и заговорщически зашептала Роберту на ухо: