— На самом деле, я не могу позволить столько времени тратить на меня. Дэвид — это моя проблема. Я разберусь с этим, — бодро произнесла она, хотя у нее сжало грудь.
Маркус нахмурился.
— Мне казалось, что это мы уже проходили? Я останусь настолько, насколько сочту нужным.
— Но я не хочу. В тебе нет надобности, я думаю. Я даже не могу подобрать слова, чтобы поблагодарить тебя и Дерека за все, что вы сделали. Устроили в эту больницу, послали машину, чтобы забрать меня, ты оставался со мной здесь на всю ночь. Ты сделал больше, чем мог, но я действительно справлюсь сама. Я привыкла уже к врачам, ухаживать за кем-то. Со мной все будет в порядке, я обещаю.
Она приклеила на лицо улыбку, которая всегда останавливала любые дальнейшие расспросы, но он все же был в нерешительности.
— Последняя вещь, которую ты мог бы сделать для меня — вызвать такси. Я собираюсь поехать домой и рассказать все маме, а также взять свою машину.
Губы Маркуса превратились в одну жесткую линию, он был явно недоволен направлением ее разговора.
— Я на самом деле думаю...
— Нет, — резко прервала она его, потом вежливым тоном произнесла:
— На самом деле, ты сделал для меня очень много. Я в порядке.
Он выдохнул, слегка качнул головой, повернулся и направился к двери. Не оглядываясь, он пробормотал:
— Такси вот-вот подъедет.
— Спасибо, — ответила она, пока он выходил из палаты, она осталась одна.
Забравшись в постель ночью, после аварии Дэвида, Маркус понял, что ему следует принять решение. Собирается ли он продолжать с Рене отношения или просто позволить ей отойти в сторону? Часть его твердила, если она на самом деле была ему не безразлична, то он должен оставить ее в покое. Отойти и дать ей пространство, в котором она явно нуждалась. В данный момент она испытывала стресс со всех сторон — семья, работа, финансы. Но другая его часть, именно та часть, которую так усиленно в нем тренировал Дерек, говорила никогда не сдаваться. Если ты хочешь что-то получить, ты должен упорно стремиться к этому. Будь это женщина, работа или потрясающий особняк в Джорджтауне, который Дерек подыскал себе несколько лет назад.
Лежа в темноте, Маркус вспоминал о ее шелковистых волосах и пухлых губах, милом смехе, когда она хихикала, выпив слишком много текилы, ее взгляде, как она смотрела на своего брата, лежащего на больничной койке.
— Черт, — пробормотал он, ударяя свою подушку и перекатываясь на спину, его рука автоматически опустились к затвердевшему члену.
Он медленно поглаживал его, размышляя о своей жизни за последние десять лет. Он считал себя специалистом в трех направлениях — политике, СМИ и женщинах. И в данный момент именно последнее направление говорило ему остановиться, прежде чем он зайдет с Рене дальше. Потому что во всех своих многочисленных моментах с противоположным полом, никогда еще он не чувствовал себя так и никогда не задавался таким вопросом — стоит ли ему отойти в сторону или нет, ответ всегда был однозначным — устроить охоту, да, но он никогда и не встречал такую, как Рене. Он не мог даже представить другую женщину, способную так справляться со стрессами, и это в ее то возрасте. И противостоять всему с таким милосердием и состраданием, присущими только ей — это была чертовски особенная комбинация.
Его дыхание участилось, а рука стала гладить член быстрее и сильнее. Он отмел все мысли, мозг стал пустым, отдавшись полностью ощущениям — ее шелковистым волосам, ее гладкой коже, ее мягким губам. Его спина изогнулась, он зарычал от сильного освобождения, такого оргазма он обычно даже не испытывал с реальными партнершами.
— Черт, — прошептал он в темноту. И понял, что не сможет отойти в сторону. Неважно, что своим решением он совершенно не упрощал жизнь Рене, но он не мог оставить ее, по крайней мере не сейчас. Фактически, он начинал уже думать, что никогда не сможет оставить ее.
Маркус быстро обнаружил, что преследование Рене являлось проблемой. Дерек предоставил ей полторы недели выходных. Она пришла в офис на полдня, в полдень, Маркус был занят в агентстве новостей, поэтому не смог заскочить к своему брату, когда она вернулась в офис. Он пытался отправлять ей смс-ки и звонить, но каждый раз, открывая голосовую почту он получал односложные сообщения, которые сводились к тому, что она в порядке и состояние Дэвида улучшается. Именно Дерек позвонил ему, а не Рене, когда Дэвид, наконец, проснулся.
Но спустя три недели, в редкий выдавшийся выходной, он проходил мимо офиса своего брата и увидел блондинку, о которой так и не смог перестать думать, стоявшую у входа в здание.
— Привет, — произнес он, ухмыляясь, подходя к ней, его взгляд тут же стал ярче.
Ее щеки приобрели розоватый оттенок, и его страдающее сердце тоже взыграло, потому что он встретил ее.
— Маркус, как ты?
— Теперь лучше, — он улыбнулся, а она закатила глаза. — Ты домой?
— Да. Сегодня Дэвида отправили в реабилитационный центр, поэтому я могу спокойно отправиться домой, а не в больницу.
Он наклонился и подхватил ее сумку с ноутом, и махнул рукой в сторону своей машины.
— И как он себя чувствует? Он полностью восстановиться?
Она улыбнулась, и ее улыбка озарила улицу вокруг них.
— Должен. Дерек оказался прав про его возраст, он, на самом деле, быстро поправляется. Врачи поражены его успехами.
— Что же произошло на самом деле? — осторожно поинтересовался Маркус, не собираясь ее расстраивать, пока она, и это было столь очевидно, светилась счастьем. — Будет ли он привлечен к уголовной или финансовой ответственности за эту аварию?
Рене вздохнула и поджала губы.
— Несмотря на то, что это была машина Дэвида, он не был за рулем, слава Богу. Поэтому наш страховой агент сказал, что он не несет никакой ответственности. Но его друг, сидевший на водительском месте, вероятно, отправится в тюрьму. Все они были очень пьяны, — она вздрогнула на осеннем воздухе, словно ее пробрала дрожь.
Маркус протянул руку и коснулся ее руки. Слегка, еле дотронувшись, через рукав пальто, но почувствовал, как искра устремилась к нему в пах и понял, что сделает все, чтобы получить от нее больше. Он огляделся, отчаянно выискивая любое оправдание, пытаясь как-то увеличить время столько короткого пути к его машине.
Впереди он заметил ирландский паб.
— Думаю, что новость настолько хорошая, ее стоит отметить. Может ты выпьешь что-нибудь со мной и съешь бургер? — он указал на неоновую вывеску, которая находилась в нескольких шагах от них.
Он заметил ее внутреннюю борьбу, словно она обдумывала его предложение со всех сторон — стоит ей рисковать или нет? Она быстро окинула взглядом улицу, проверяя не видит ли ее кто-нибудь из офиса и не сообщит ли потом Дереку.
— Эй, — мягко произнес он. — Никаких скрытых мотивов, на самом деле. Помнишь, я же был там, когда они вытащили его из груды металла, и, естественно, мне хочется отпраздновать, что он идет на поправку. И это выглядит вполне логично, что мы пойдем праздновать вместе.
Она засмеялась, мягко.
— Ладно, ты победил. Но я не смогу остаться надолго, мама неплохо себя чувствует на этой неделе, но мне хочется все равно проверить, как она, прежде чем ляжет спать.
— Не беспокойся, ты успеешь, — усмехнулся он, открывая дверь в паб. Он торжествовал. Сегодня, явно был его день.
Прошло полтора часа, но Маркусу все же удалось заставить Рене съесть рыбу, чипсы, выпить пиво и сыграть несколько раз в дартс. Ее глаза блестели, щеки порозовели, а он окончательно потерял голову, такого с ним еще не было. Он не мог вспомнить, когда в последний раз ему настолько нравилось проводить время с женщиной.
— Ты просто акула в дартсе, — сказал он, показывая на нее пальцем, стоило ей захлопать в ладоши и забрать его пятидолларовую купюру со стола.
— Что значит «акула в дартсе»? — спросила она, доставая выигранные купюры из своего кармана и добавив к этой кучи еще и его пять баксов.
— Тоже самое, что опытный картежник, но в дартсе. Ты обманула меня, заставив предположить, что не умеешь играть.
— Нет, все не так, это ты предположил, что я не умею играть в дартс, потому что я женщина. Я тебе ничего такого не говорила.