Селена Лоуренс - Принц прессы (ЛП)

— Да, знает, но это своего рода мой подарок ему, в связи с возвращением домой, поэтому он не будет напрягать тебя.

Элис направилась в сторону спальни, окликая Дэвида, и Рене улыбнулась, взяв свою сумочку, при этом подумав, возможно, было не столь уж важно, что большинство друзей ее покинули. Элис стоила их пятерых.

 Дереку необходимо было присутствовать на благотворительном приеме, поэтому он уехал из офиса в четыре часа дня. Рене нравились такие дни, когда он уезжал рано. Большинство его сотрудников работали по контракту. Политические аналитики, исследователи, социологи. Они работали консультантами из дома, изредка приезжая в главный офис для совещания, Дерек предпочитал держать их на расстоянии.

Поэтому, в пятницу к вечеру, Дерек покинул офис, и Рене осталась одна, ей нравилось это время. Ей нравилось находится в офисе одной, совсем не потому, что Дерек был плохим начальником и чрезмерно нагружал ее работой. Нет, ей нравилось находится одной в офисе, потому что это было единственное время за весь день, когда никому ничего не было от нее нужно. Весь день она выполняла чьи-то желания и указания — разных людей, матери, Дэвида и Дерека. Иногда она просто падала вечерами в кровать, так уставая, что у нее ломило все тело. Она радовалась любому шансу побыть наедине с самой собой — своими мыслями, мечтами и даже со своей усталостью.

И Рене до сих пор мечтала. Хотя запрятала свои мечты очень глубоко, но в такие редкие моменты, когда она оставалась одна, вытаскивала их на свет божий и рассматривала со всех сторон, во всей их мистической, сверкающей красоте.

Первая мечта была закончить институт. Получить степень в области маркетинга по связям с общественностью, она изучала эту дисциплину до того, как пришла работать к Дереку. Затем она хотела пойти работать в некоммерческую организацию, может даже на общественных началах. Она хотела пойти в организацию, которая работала с самыми бедными детьми. Рене даже договорилась о стажировке в одной из таких организаций, согласилась работать там на добровольных началах, но у ее матери диагностировали рак, поэтому ее мечта не осуществилась.

Она закончила ежемесячный отчет расходов и нажала «Отправить» на почту Дереку. Вздохнув, она крутанулась на стуле, столкнулась с ящиками картотеки и схватила кипу бумаг, чтобы рассортировать.

— Ты их ставишь по алфавиту или у тебя имеется секретный код?

Сердце Рене оказалось в горле, бумаги веером упали на пол, она подскочила на своем стуле, прямиком попав в крепкие объятия Маркуса.

— Эй. Прости, я не хотел тебя напугать, — он с беспокойством смотрел на нее.

Она прижала руку к сердцу, готовому выпрыгнуть из груди.

— О, Боже. Да, хорошо, но тебе, на самом деле, стоит начать пользоваться лифтом. Каждый раз, когда ты так делаешь, я теряю день или два своей жизни.

Он продолжал ее удерживать в своих руках, теплая улыбка согрела его идеальные черты лица.

— Если от этого твоя жизнь продлиться, я готов каждый раз пользоваться лифтом.

Она успела восстановить свое дыхание, но тепло его рук проникало через ее тонкую шелковую блузку. Она попыталась отстраниться, но ее стул преграждал ей отход, упираясь сзади в ее колени, угрожая опять лишить ее равновесия.

— Ты пришел повидаться с Дереком? — шепотом спросила она, не в состоянии отвести от него глаз.

— Нет. Дерек на благотворительном вечере, я знал, что он туда собирается, поэтому решил прийти. Я пришел к тебе.

Она, наконец, вырвалась от его магнетического притяжения и отступила, отодвигая ногами стул.

— Тебе не следовало.

— Почему?

— Тебе нельзя встречаться со мной, даже когда здесь нет Дерек. Если он узнает…

— Он не узнает, а если он узнает, то все равно не может с этим справиться.

Она отвернулась и сделала вид, будто рассматривает комнатные растения, мысленно молясь про себя, чтобы зазвонил телефон или открылись двери лифта на этаже, с соответствующем звонком, все, что угодно, лишь бы не затрагивать с ним эту тему, она не была уверена, что сможет выиграть и ему противостоять.

— Ты должен остановиться, — прошептала она. — Не посылать мне цветы и не приходить ко мне, — затем она спиной ощутила его горячее и большое тело, настолько реальное, вставшее у нее за спиной.

— Что ты конкретно имеешь ввиду? Ты, на самом деле, хочешь, чтобы я оставил тебя в покое? Я так и сделаю. Я не игрок и не сталкер. Я не могу навязывать себя женщине, которая во мне не заинтересована.

Она неожиданно обернулась, оказавшись очень близко, ей пришлось поднять глаза, чтобы встретиться с его взглядом.

— Я не думала, что ты сталкер. Но ты любишь охотиться. Скажи мне, что я ошибаюсь.

Он вздохнул и провел рукой по волосам, и на его лице отразилось сожаление.

— Да, я всегда любил азарт охоты. Мне всегда нравилось чувствовать завершение, выигрыш, когда я ловил… это касалось и сюжета и... женщин, — он помолчал, прислонив одну руку к ее щеке. Она боролась с желанием отодвинуться, изо всех сил пытаясь контролировать свое дыхание от его прикосновения, но горячее желание затопило ее существо, рванув к самому центру.

— Но ты. Не участвуешь в гонке. Ты не завоевание и не трофей, не разыгрываемый приз. Ты..., — он сглотнул, словно нервничая. Маркус Эмброуз, жизнерадостный любимец прессы, нервничал. Один уголок ее рта приподнялся, несмотря на все усилия, пытаясь остановить свою улыбку.

— Ты не такая, — медленно сказал он. — Ты именно та, которая мне нужна. Не знаю, почему, я не могу понять, как это произошло. Единственное, что знаю не могу удержаться в стороне от тебя и меня больше никто не интересует. — Он прошелся пальцем по ее подбородку, а его голос стал более низким, сиплым. — Я мечтаю о тебе. Переживаю за тебя. Я не могу вытащить тебя из своей головы. Ты все время здесь, — он положил руку на сердце, — и у меня не хватает сил изгнать тебя отсюда.

Рене застыла, в голове крутилась уйма вопросом, но эмоции вышли из-под контроля. Как такое случилось? Как такой мужчина, как Маркус, мог бесконечно думать о ней? Как мужчина, из-за отношений с которым она бесконечно переживала и в тоже время тянулась к нему всем сердце, стоял сейчас прямо перед ней, говоря такие слова?

— Что мы будем делать? — на выдохе спросила она.

— Не знаю, но я не могу быть от тебя на расстоянии. Пожалуйста, не отталкивай меня, — он провел рукой по пряди ее волос, пока смотрел ей в глаза.

Она сглотнула, потом кивнула. Глубоко внутри она чувствовала, что скорее всего совершает колоссальную ошибку со своей стороны, но она ничего не могла с собой поделать, особенно, когда он смотрел на нее такими глазами.

Прежде чем она смогла подобрать слова, его губы коснулись ее, выкидывая все ее сомнения, лишая ее решимости противостоять ему, лаская саму ее душу. Он взял губами ее нижнюю губу и осторожно потянул, маленький стон вырвался у нее из глубины груди. Видно у нее поднялась температура, потому что жар опалил все ее тело. Она обняла его за шею, зарываясь пальцами в его густые кудри, ее тело таяло рядом с ним, хотя они были настолько противоположными, как инь и янь.

Его поцелуй стал жестче, более напористым, его язык метнулся внутрь, дегустируя, поглощая. Она открылась его шелковистому, горячему языку, почувствовав, как ослабли ее колени.

— Боже, — прошептал он в ее губы, легкими поцелуями проходясь по ее губам, опускаясь к ее подбородку, к уху, дегустируя, искушая, мучая.

— Маркус, — выдохнула она, почувствовав, как он подхватил ее и усадил на стол. Его руки сжали ее бедра, он подвинул ее к краю стола, прижимаясь своей жесткой эрекцией между ее ногами.

— О! — воскликнула она, и крошечные искры разлились по всему ее телу.

— Скажи мне, ты хочешь этого так же сильно, как и я, — прорычал он. — Скажи мне, что ты чувствуешь тоже самое.

Она не могла себя остановить, поближе придвигаясь к нему и совершенно отчетливо прижимаясь к его эрекции.

— Я чувствую тоже самое, — выдохнула она. — Слишком сильно. У меня столько чувств.

От ее слов его движения стали безумными, руки тут же приподняли ее грудь, он двигал бедрами ритмично упираясь своей эрекцией в ее промежность. Он вытянул ее блузку из юбки, тут же запустив руки под шелковистую ткань, ущипнув соски через хлопчатобумажный бюстгальтер.