Рыжий пират на секунду улыбнулся, потом снова придал лицу крайне серьезное и почтительное выражение.
— Я почти закончил, — пообещал портной, аккуратно убирая подготовленную к шитью юбку.
Сложив бархат, он спросил госпожу де Боже:
— А каким мехом мы отделаем платье невесты?
Госпожа де Боже на мгновение задумалась, а потом сказала:
— Мехом жениха, конечно. Он же у нас щеголял в одеждах, роскошней королевских. Надо быть скромнее. Вот соболей с его тапперта мы и пустим на отделку. Он под венец пойдет в том же наряде, что появился на Королевском совете. Сейчас я пошлю людей встряхнуть его сундуки.
— У вашего племянника — роскошные соболя, — подтвердил осторожно портной.
— Вам их доставят ровно через четверть часа, — спокойно пообещала госпожа де Боже. — И, насколько мне помнится, соболя эти покрыты прекрасной парчой. Не стесняйтесь, пустите ее на корсаж: девушка, которой я покровительствую, должна быть безупречно одета. А что может доставить большую радость жениху, чем красивая невеста?
Жаккетта подала белое покрывало госпоже Фатиме, и та в него величественно закуталась.
Регентша отдала приказ своим слугам, и они отправились грабить виконта.
Портной вместе с подмастерьем унесли будущее платье.
— Ну вот, это важное дело у нас сделано, — улыбнулась довольно госпожа де Боже. — И я хочу извиниться перед вами, святой отец, что мирские дела мы сегодня поставили впереди духовных. Но это исключительно потому, что сначала требовалось подготовить менее важное, чтобы, имея покой на сердце, приступить к самому главному, самому сокровенному.
У святого отца вид был кислый, словно он лимонов наелся.
— А что заставило эту девушку обратиться к истинной вере? — спросил он брюзгливо.
— Истинность веры, — через рыжего пирата скромно ответила госпожа Фатима.
Ответ был опасный, но госпожа де Боже мягко сказала архиепископу:
— Нельзя требовать многого от девушки, ставшей пленницей в чужой стране. Дайте, отче, ей своего человека, дабы он смог подготовить ее к завтрашнему таинству. Нам ведь с вами еще нужно переговорить о письме Его Святейшеству. Пусть они готовятся, а мы вознесем благодарственную молитву Господу о спасении им еще одной души.
С видом, будто делает великое одолжение, архиепископ кивнул. Двух уже связанных брачными обещаниями людей он обвенчал куда охотнее.
Впрочем, на госпожу Фатиму его ужимки не произвели ровным счетом никакого впечатления.
Она лишь спросила через рыжего пирата, где будут проходить занятия, и сказала, что хочет помыться, дабы встретить завтрашний день чистой и душой, и телом.
Госпожа де Боже сочла, что это разумно, тем более что замковую баню сегодня топили.
Она разрешила невесте сходить в баню, а потом уже слушать священнослужителя.
И к общему облегчению, госпожа Фатима со свитой покинула покои старшей сестры короля.
— Пока все идет хорошо, — тихо сказал Жаккетте рыжий пират. — Архиепископа я боялся больше всего, но госпожа регентша явно держит его в узде.
— Завтра он будет добрее, вот увидите, — загадочно пообещала госпожа Фатима. — Я тоже умею держать в узде даже святых людей.
На пути им попались люди регентши, которые торжественно несли портному отделанные соболями одежды жениха.
— Как жених? — не удержался и спросил рыжий пират.
— Грызет ногти, — скупо поведал старший.
— Это он от предвкушения, — уверенно заключил рыжий пират. — Дождаться не может, переживает.
После купания госпожой Фатимой, благоухающей жасмином, занялся присланный архиепископом священник.
Полночи они провели в учебе. Ученица была весьма усидчивой и дотошной.
К концу занятия священник был еле жив от усталости, зато госпожу Фатиму можно было смело назначать епископом.
Вторую половину ночи госпожа Фатима посвятила изучению истории Французского королевства с помощью рыжего пирата и Жанны, чтобы точно знать, кто теперь ее царственные родственники.
Ярко горели на столе наилучшие восковые свечи, отпущенные будущей принцессе по приказу регентши.
— Покойный батюшка нашего жениха, — объяснял рыжий пират, — считался шестым герцогом Бурбонским. Его прозвали «Бич англичан» за то, что он неплохо их гонял в Нормандии и Гиени. И вообще вояка был отменный.
— И откуда вы все знаете, — заметила Жанна, дремавшая в кресле возле Жерара, пока госпожа Фатима училась быть христианкой.
— Я навел справки, пока некоторые прохлаждались, — важно заявил рыжий пират.
— А почему он называет мою крестную маму тетей? — вмешалась госпожа Фатима. — Я тогда сразу поняла, что она там самая главная.
— Ну, если она жена его родного дяди Пьера, то называть ее тетушкой виконту никто не запрещал, — объяснил рыжий пират. — С другой стороны, матушка Волчьего Солнышка не кто иная, как Жанна Французская, сестра короля Людовика. То есть Анна Французская, старшая дочь Людовика, ему кузина по материнской линии. А король Карл — кузен.
— Но по отцу он тоже потомок королей? — заинтересовалась Жаккетта.
— Конечно, самого Людовика Святого.
— С ума сойти! — ахнула довольно Жаккетта.
— А ты думала! — подтвердил рыжий пират. — Госпожа Фатима становится принцессой чистейшей пробы.
«Клейма ставить негде», — саркастически подумала в полудреме баронесса де Шатонуар, расслышавшая из-за ширм разговор.
— Против судьбы не пойдешь, — скромно сказала госпожа Фатима. — Кысмет такой. А отец моего жениха потомок святого короля от дочки или от сына?
Рыжий пират замялся, будучи не в курсе подобных сложностей, на помощь к нему пришла Жанна.
— От сына Робера, который носил титул графа де Клермон. Робер женился на Беатрисе де Бурбон. И их сына Людовика Хромого называют первым герцогом Бурбонским. А еще его называли Великим.
— Великий Хромой, — кивнула утвердительно госпожа Фатима. — Первый герцог. А второй?
— Его сын Пьер. Так что муж госпожи регентши — это Пьер Второй. Говорят, для родного брата у Жана де Бурбона, отца нашего жениха, не нашлось ни клочка земли. И король вынудил его отдать брату Божоле, чтобы Анна Французская смогла стать госпожой де Боже.
— Скупердяй? — уточнила госпожа Фатима.
Жанна развела руками, не то подтверждая, не то отрицая.
— Сына он тоже не жаловал, — заметил рыжий пират. — Особенно когда стало ясно, что у ребенка не все в порядке с головой.
— Сыном Пьера Первого, — вернулась к предкам Волчьего Солнышка Жанна, — был Людовик Второй, которого еще называли Добрым.
— И папу виконта тоже называли Добрым, — вставил рыжий пират. — Потому что не могли назвать Щедрым.
— Он и правда был скрягой? — Жаккетта так и не поняла, что хотела сказать госпожа Жанна, делая жесты руками. — Разве скрягу могут назвать добрым? Никому скупость не нравится.
— Почему же никому… — заметил рыжий пират. — Дедушка нашего короля очень это качество в Жане де Бурбоне ценил, потому и назначил его Великим казначеем.
— Дайте мне про старых Бурбонов рассказать! — разгневалась Жанна. — По порядку! А не то я запутаюсь.
— Мы все во внимании.
— Людовик Добрый был женат на Анне Овернской. Их сын Жан Первый был четвертым герцогом Бурбонским. Он женился на Марии Беррийской, герцогине Овернской, графине де Монпансье, и, соответственно, стал герцогом Овернским и графом де Монпансье. Это прадед виконта.
— И земель все прибывало… — вполголоса сказал рыжий пират.
Жанна сделала вид, что не расслышала.
— Сыном Жана и Марии был Карл Первый, пятый герцог Бурбонский. (Отец Жана Доброго, дед виконта.) Карл женился на Аньес Бургундской, дочери бургундского герцога Жана Бесстрашного. Это был блистательный брак. Два самых крупных дома Европы.
— Я запомню, — сосредоточенно сказала госпожа Фатима. — И ты, Масрур, тоже запоминай. Родственников надо знать. Навещать…
— От их брака родился Жан Второй Добрый, шестой герцог Бурбонский, о котором кое-кто нам уже рассказал.
— Ну, предположим, не все, — заметил скромно рыжий пират, — но многое, многое… Людовик сделал его губернатором нескольких провинций, от Орлеана до Лангедока. А наш король утвердил в должности коннетабля. Но насколько герцогу везло в должностях, настолько не везло в семейной жизни.