— Садись! — шепнула она и указала на место рядом с собой.
Тем временем внесли тело ее сына. Харакеке молча взяла сестру за руку. Она не знала, сколько они просидели в палате, обнявшись. Она даже терпела христианские молитвы Люси, хотя сама охотнее попрощалась бы с обоими по обычаям маори. Харакеке удивлялась лишь тому, что ее сестра не проронила ни слезинки.
Вдруг она вспомнила о записке, которую ей недавно передал врач, когда они были в палате Томми. Она собралась было сказать о ней Люси, но та, казалось, пребывала в совершенно иной реальности. И тут любопытство Харакеке взяло верх, и она, немного поколебавшись, прочитала записку.
«Не упрекай ее ни в чем. Она ничего не могла поделать. В этом всем моя вина, потому что я потребовал от нее, чтобы она рассказала Джону правду до того, как выйдет за него замуж. Иначе она никогда бы не схватилась за руль и не повернула лодку. Тогда гик не ударил бы по другому борту. Все произошло очень быстро. Скажи ей, чтобы она поступила по совести. Главное, чтобы она…»
Здесь строка внезапно обрывалась. Харакеке задумалась. Стоит ли вообще передавать сестре это послание? И вдруг Люси твердо произнесла:
— Сейчас я хочу уйти!
Она встала и задержала взгляд на сестре.
— Что это? — спросила она и указала на записку Томми.
— Это… хм… это так, это… — заикалась Харакеке, но Люси взяла бумагу из рук сестры и пробежала глазами последние строки.
— Боже мой, — простонала она, дочитав до конца. — О Господи!
— Ты знаешь, что все это может означать?
— Джоанна спровоцировала несчастный случай! Во всем виновата Джоанна! Она отняла у меня ребенка! Мой отец использовал ее как инструмент! — Люси отчаянно зарыдала.
Харакеке взяла сестру за руку.
— Тебе не стоит так говорить. Ты ведь знаешь, что я никогда не любила эту девчонку, но ты не должна показывать, что она виновата в несчастном случае. По крайней мере это было последним желанием Томми. Он не хотел, чтобы ты ее упрекала.
Люси постепенно перестала всхлипывать.
— Ты права. Я не буду подавать вида. — Она высвободилась из объятий Харакеке и последний раз взглянула на Томми: — Я клянусь тебе!
— Но ты поняла, о чем там еще идет речь? Что он от нее требовал? Что она должна сказать Джону Кларку? Что это за… — Харакеке обмерла. — Ради всего святого, надеюсь, это не связано с теми слухами!
— Какими слухами?
— Ах, да ничего такого, я… — Харакеке отвернулась.
Но она не умела врать, и Люси это знала.
— Пойдем, расскажешь мне по дороге домой, — вздохнула Люси.
— Но разве мы сначала не навестим Джоанну? Я думаю, кто-то должен сообщить ей о том, что случилось.
Люси снова тяжело вздохнула.
— Завтра. Я не хочу видеть ее сейчас… — Потом она развернулась и помахала сыну и мужу так, словно они ненадолго уходят из дома, скоро вернутся и все будет, как прежде.
Но осознание того, что все изменилось, накатило на Люси в тот миг со всей силой, так, что ее затошнило. Она воздела руки к небу, проклиная отца, да к тому же так громко, что в палату сбежались медсестры.
Харакеке и персоналу не оставалось ничего иного, как вытащить Люси из палаты. В коридоре Харакеке подхватила ее под руку и отвела к выходу. Там навстречу им вышел врач. Он испугался, что Люси уходит из госпиталя.
— Я должна. Иначе я сойду с ума. И пожалуйста, ничего не говорите моей дочери. Подождем, пока она завтра вернется домой.
Врач растерянно взглянул на нее.
— Она уже знает. Очевидно, она хотела навестить брата, и тут медсестра ей все рассказала. Мне пришлось дать ей успокоительные пилюли. Она должна немного поспать.
Люси молча развернулась и выскочила на улицу. Она успела добежать до кустов, где ее вырвало. Харакеке, едва сдерживая слезы, протянула ей платок. Все это время она старалась не плакать и быть опорой для сестры. Теперь она, совершенно обессилев, громко всхлипывала.
Наконец сестры молча отправились домой. Когда они свернули на Камерон-роуд, Люси вдруг остановилась и вопросительно взглянула на сестру.
— Ну, говори уже. О каких слухах ты упомянула?
Харакеке вздрогнула. Она не ожидала этого вопроса. Она лихорадочно обдумывала, что бы соврать.
— Какие слухи? — не унималась Люси.
— Ах, да глупая болтовня, — попыталась выкрутиться Харакеке, но взгляд Люси не предвещал ничего хорошего.
Помявшись, она все-таки сказала:
— У Джоанны какие-то отношения с Бертрамом Томасом, но наверняка все это выдумки. Я бы сказала, на это не стоит обращать внимания, — добавила Харакеке и уже хотела отправиться дальше.
Люси не двигалась с места.
— Это правда. К сожалению! И это же можно понять из послания Томми, — произнесла она. — Она ждет ребенка от этого мерзавца.
— Ты имеешь в виду доктора Томаса?
Люси кивнула.
— И Томми требовал от нее, чтобы она все рассказала Джону. Он его друг. Томми хотел защитить его от лжи своей сестры. Они поскандалили, Джоанна рванула руль, гик ударил Томми, и его выбросило за борт.
— И если все было именно так, что нам теперь делать?
— Ничего, — ответила Люси. — Мы будем вести себя с Джоанной так, словно ничего не знаем.
— Но если она выйдет замуж за Джона, родит ребенка от другого и ее отношения с этим подлецом так и останутся тайной, тогда мы тоже будем в этом виноваты… Джон Кларк такой дружелюбный парень! Нужно предупредить его, что он женится на любовнице другого мужчины…
— Кто говорит о том, что она останется любовницей другого?
— Можешь быть уверена, они и дальше будут развлекаться.
— Тут я другого мнения. Я могу поклясться, что в будущем доктор Томас никогда не встретится с Джоанной!
Харакеке растерянно взглянула на сестру, но потом на ее лице промелькнула улыбка.
— Я понимаю, но ты должна подождать, пока все уляжется… Я имею в виду похороны и…
— Нет, это не терпит отлагательств. Я хочу покончить с этим, когда Джоанна завтра вернется домой.
— Ты все еще любишь ее, да?
— Я сделаю это не ради Джоанны, а ради ребенка, которого она ждет, ведь я уже сейчас люблю его всем сердцем.
Люси несколько раз тяжело вздохнула, прежде чем повернулась и направилась к дому Бертрама Томаса.
Люси посчитала, что ей нужно поговорить с Бертрамом Томасом с глазу на глаз. Но ее план — просто посидеть и подождать в приемной — не сработал. У доктора в тот день не было приема.
Она посмотрела на часы: было начало девятого, но сумерки еще не опустились и солнце стояло довольно высоко. Люси спряталась в тени дерева на противоположной стороне улицы и стала наблюдать за входом в дом. Она не решалась позвонить в дверь, потому что велика была опасность, что откроет миссис Томас. Снова и снова ее мысли возвращались к мужу и сыну. Люси понимала, что пока не осознала масштаб трагической утраты. Чем больше она проводила времени под деревом, тем четче становилось осознание происшедшего. Это так сильно давило на нее, что Люси уже хотела отменить предстоящее мероприятие. Она не могла просто сидеть и подстерегать этого типа, когда ее жизнь полностью рухнула всего несколько часов назад.
Тем временем из дома вышел пожилой, прилично одетый господин в сопровождении молодой женщины. Люси решила, что это миссис Томас и ее отец. Молодая женщина не была ни красавицей, ни уродиной. Она выглядела неприметно: пепельно-русые волосы и платье, скрывавшее все женские формы. Люси даже не могла оценить ее фигуру. Но одно было очевидно: что-то печальное сквозило во всем ее облике. Люси боролась с собой, наблюдая, как пара удаляется от дома. Если использовать шанс, то только сейчас. Недолго думая, Люси перешла дорогу и позвонила в дверь. Холодный ужас пронизал ее, когда дверь открыл не Бертрам Томас, а мальчуган лет четырех-пяти.
— Твой папа дома? — спросила Люси сдавленным голосом.
— Но ты сначала должна сказать мне, как тебя зовут. Меня зовут Даниэль, мне скоро исполнится пять лет, — ответил мальчик, взял Люси за руку и повел в дом.
— Меня зовут Люси.
— Папа, Люси пришла! — крикнул малыш.
— Вы? Какая приятная неожиданность! — приветствовал ее Бертрам Томас, вышедший в этот момент навстречу Люси.