— Я очень польщена, миссис Болд…
— Называй меня… — Пожилая дама замешкалась на мгновение, прежде чем с ее губ сорвалось: — Называй меня Люси.
«Она выглядит очень экзотично, — подумала Ева. — Но если она тоже маори, как и тетушка Ха, тогда ее звали бы совсем иначе, во всяком случае точно не Люси». И все же, когда Ева присмотрелась, она отчетливо увидела явные признаки того, что Люси не была англичанкой. Эта женщина была несколько темнее, чем те дамы, с которыми Ева ехала в поезде. И глаза ее имели какой-то необычный темно-золотистый оттенок. Вдруг Ева вспомнила, что говорил Адриан и что она не заметила в первую минуту. Адриан сказал, что Харакеке — сестра Люси.
Таким образом, она сама ответила на свой вопрос: Люси тоже была маори. Но почему тогда она носила такое имя?
— Есть одна проблема, Люси. Я… В общем, я не думаю, что смогу чувствовать себя комфортно в этом доме. А сейчас, когда моя мать умерла, я надеюсь, что отец заберет меня. Я могла бы вести хозяйство для него и брата…
Люси иронично подняла брови.
— Ты, девочка, рождена не для того, чтобы вести хозяйство при мужчинах. Взгляни на себя и задумайся, чего ты достигла собственными силами. Ты сама выучила английский язык. А это настоящее достижение, моя дорогая!
— Он мне пригодится и дальше, ведь я уеду в Америку. Это давняя мечта… Возможно, мы там останемся и отец наживет состояние…
— Значит, обратно домой тебя не тянет?
Ева почувствовала, что ее подловили.
— Если говорить откровенно, то нет. Не думаю, что отец сможет снова обрабатывать виноградник. Участок несколько запущен, и… нет, я всем сердцем желаю, чтобы мы обрели новый дом в Америке. Я хочу уехать туда. А сюда меня забросила лишь глупая случайность.
Люси понимающе улыбнулась.
— Ах, Ева, боги хотели что-то сказать, забросив тебя сюда. Это не случайность… — Пожилая дама закрыла глаза и пробормотала какие-то непонятные слова.
Еве стало не по себе. Сейчас ей больше всего хотелось просто встать и выйти из комнаты. Но тут Люси вновь открыла глаза.
— Ты останешься, дитя мое, это место для тебя присмотрели предки. Ты принадлежишь этим краям!
Ева удержалась от того, чтобы возразить: она не верит в силу предков. Ей тяжело было верить в Бога, потому что девушка не могла понять, как он мог так жестоко поступить с ее матерью, когда обрек ее на ужасные пожизненные страдания. Разговоры маори навевали на девушку страх. Она отказывалась даже думать о брошенных пожилой дамой словах. Новая Зеландия — всего лишь промежуточная остановка. В этом Ева была совершенно уверена.
— Хорошо, я могу записывать для вас, переносить вашу историю на бумагу, пока отец не пришлет мне деньги на билет. И это будет наверняка не перед Рождеством, мы ведь успеем?
Люси посмотрела на Еву пронзительным взглядом. Потом ее лицо просветлело.
— Нет, конечно нет. До этого мой план мог провалиться, потому что у меня не было секретаря. Мы ни за что не успеем до Рождества, но Адриан не должен прочитать историю до того, как отправится в Веллингтон. Нам наверняка потребуется еще целый январь, чтобы все закончить. И конечно, я тебе заплачу. Это ведь настоящая работа. Когда мы сможем начать?
— Пожалуй, прямо сейчас. Я все равно не знала, с чего начать этот день.
— Мы это тоже изменим. Не сомневаюсь, Адриан охотно покажет тебе город или возьмет тебя на «Болд Вайнери».
Ева склонила голову. Она надеялась, что не покраснеет, но подумала о том, как утром резко отказалась от предложения Адриана сопровождать его. Хотя приглашение было заманчивым: юноша обещал показать по пути красивейшие здания города. Но Ева понимала, почему оттолкнула его от себя. Ей нравился молодой человек больше, чем она могла себе позволить. Ева не хотела влюбиться в мужчину, с которым придется расстаться через несколько недель и никогда больше не встретиться!
— Может быть, присядем на веранде? Сегодня дом целиком в моем распоряжении. Мои дочь и внучка на несколько дней уехали к доктору Томасу.
— Я об этом узнала за завтраком, — сказала Ева.
— И они не спросили, хочешь ли ты поехать вместе с ними? Ведь у тебя была возможность совершить небольшую поездку по нашей прекрасной стране и посетить Веллингтон.
— Нет, они чертовски спешили. К тому же, как мне кажется, ваша внучка готова была выцарапать мне глаза, если бы я хотя бы намекнула, что хочу ехать вместе с ними.
— Могу себе представить. Береника думает, что уже завладела сыном доктора и что все украшения и платья тоже теперь ее. Даниэль — хороший парень. Беренике нужно платье, потому что за неделю до Рождества у Адриана будет день рождения. Они, конечно, постараются заехать к мальчику, то есть, я имела в виду, к молодому человеку, и прихватят его с собой на обратной дороге, чтобы тот погостил до Рождества… — Люси остановила взгляд на лучшем платье Евы. — Что у тебя с собой? Ты привезла какие-нибудь вечерние платья из Германии?
Ева сухо рассмеялась.
— У меня нет вечерних платьев. На праздники вина я надевала трахтенкляйд[4], но отец и его продал, чтобы купить для нас билеты. А поношенные платья вашей внучки я не хочу. Уж лучше и дальше буду носить свои зимние юбки, — бойко объяснила она, вытирая пот со лба. В этой части света было сейчас жарко, почти как в середине лета в Баденхайме. — Или я достану ткани и пошью себе что-нибудь легкое, — быстро добавила девушка.
— Хорошо, хорошо. — Люси взяла кошелек, лежавший на столе, и достала из него несколько купюр. — Это в счет оплаты. Отправляйся на Хейстингс-стрит. Там есть современная одежда для девушек твоего возраста. А что касается вечернего гардероба, нам придется что-нибудь придумать.
— Не стоит, я не люблю красивые платья, — смущенно ответила Ева, но Люси все же сунула ей в руку деньги.
— Чепуха! — проворчала она, потом поспешила к платяному шкафу и ловким движением вынула зеленое вечернее платье. — Ты и вправду можешь шить?
Ева смутилась еще больше. Она с сожалением помотала головой.
— Я просто так сказала, чтобы убедить вас, что обойдусь и зимним гардеробом. Штопать и вязать крючком я умею.
Люси улыбнулась.
— Ты очень гордая, не так ли?
— Это то, чего никто не в силах отнять у человека, так говорил мой отец!
— Умный человек. Мой Том тоже отличался сообразительностью, когда мы были молоды, а потом… — Люси умолкла и горько усмехнулась. — С вечерним платьем мы что-нибудь придумаем. Из этого можно кое-что сделать.
Люси положила Еве на колени зеленое вечернее платье, его ткань на ощупь была удивительной. Ева восхищенно погладила его. «Шелк, — подумала она, — до этого у меня еще никогда не было платья из шелка».
— Оно чудесное! — восторженно воскликнула Ева.
— Из него кое-что можно сделать, — невозмутимо повторила Люси. — Так тебе его нельзя носить ни в коем случае. Ему двадцать лет. В таком старомодном платье невозможно идти на праздник. Харакеке просто волшебница во всех вопросах, которые касаются тканей. Она сделает тебе из него вечернее платье…
— Это очень мило с вашей стороны, но я прошу вас, не утруждайтесь. Я просто останусь в своей комнате. Праздновать вместе со всеми — для меня это плохая идея.
— Как тебе такое в голову взбрело?
У Евы вырвался звук сожаления. Ей не хотелось пересказывать обидные слова Береники.
— Ах, я просто случайно услышала, как Береника отчетливо сказала матери, что она никуда меня не возьмет с собой и что здесь вообще немцев не жалуют.
— Моя внучка ничего не смыслит в политике, просто поддалась панике. Подумала, что другая женщина может составить ей конкуренцию. Если бы ты оказалась молодым человеком, клянусь, моей любимой Беренике было бы абсолютно все равно, что ты приехала из Германии. Кроме того, отвращение к «гуннам», как мы называли немцев во время войны, уже давно в прошлом. Понятное дело, что пакеха после Первой мировой войны не жаловали немцев на этих землях, но уже двенадцать лет, как наступил мир…
— И все-таки у меня такое чувство, будто я приношу раздор в эту семью.
— Нет, дитя мое, все ссоры они затевают сами. И каждый день по-новому. Я как бельмо в глазу для внучки и доктора Томаса, потому что когда-то отказалась… Ах, впрочем, ты сама узнаешь все быстрее, чем мне того хотелось бы, но теперь давай начнем нашу работу. Нам нужно использовать день, когда на Камерон-роуд царит небесное спокойствие. И еще, дитя мое, для меня очень важно, чтобы все, что я тебе расскажу, ты непременно держала в тайне. Речь пойдет не о каких-то геройских поступках.