Когда я вошла в ее номер, который, позволь­те заметить, выглядит довольно мило (правда, не совсем в ее стиле, скорее современный, чем вычурный: вместо цветочков и кружев там по­лоски и кожа, и много полированного дерева, и из окон хороший вид на весь Манхэттен), ба­бушка как раз говорила:

— Это никуда не годится.

Она говорила это мужчине в костюме, к ко­торому была приколота маленькая золотая таб­личка с именем Роберт. У этого Роберта был такой вид, будто он готов покончить с собой.

Я ему сочувствовала, уж я-то знаю, каково иметь дело с бабушкой, когда она в бешенстве. А это был как раз тот самый случай.

— Ромашки? — в голосе бабушки зазвенел лед. — Ваш персонал всерьез полагает, что ро­машки подходящие цветы для украшения ком­нат вдовствующей принцессы Дженовии?

— Прошу прощения, мадам, — сказал Ро­берт.

Он быстро покосился на меня, а я развали­лась на белом, как не знаю что, диване перед экраном плоского телевизора, который, пред­ставьте себе, появляется как по волшебству, если нажать кнопку. Прямо как мечтал Джой из «Друзей».

Сразу видно, что Роберт ищет поддержки против бабушки.

Но я не собиралась позволять ему втягивать меня в эту историю. Я склонилась над блокно­том со сценарием и принялась усиленно стро­чить. Джей Пи говорит, что знает одного про­дюсера, который очень заинтересуется моим сценарием, конечно, когда я его закончу. Очень любопытно. Можно считать, мой сценарий уже продан.

Поняв, что от меня помощи не дождаться, Роберт продолжал:

— Мы ставим герберы во все наши номера. И до сих пор никто не жаловался.

Бабушка посмотрела на него так, будто он сказал, что никто пока не выхватывал кинжал и не совершал у него на глазах харакири. Она требовательно спросила:

— В этом отеле когда-нибудь останавлива­лись принцессы?

— Да, всего лишь на прошлой неделе у нас жила принцесса из Таиланда — до того, как поселиться в общежитии Нью-Йоркского уни­верситета, — начал Роберт.

Я поморщилась. «Ответ неправильный! Очень плохо, благодарю за участие».

Бабушка метнула на него свирепый взгляд.

— Из Таиланда? Да вы хоть представляете, СКОЛЬКО В ТАИЛАНДЕ ПРИНЦЕСС?

Роберт, похоже, запаниковал. Он уже по­нял, что оплошал и просто не знал, что делать. Бедняжка.

— Э… нет.

— Десятки. Можно сказать, сотни. А вы знаете, молодой человек, сколько на свете вдов­ствующих принцесс Дженовии?

— Гм. — У Роберта стал такой вид, будто он хочет выброситься в окно. Честное слово, я его не виню. — Одна?

— Одна. Совершенно верно, — сказала ба­бушка. — Вам не приходило в голову, что если ЕДИНСТВЕННАЯ ВДОВСТВУЮЩАЯ ПРИН­ЦЕССА ДЖЕНОВИИ требует, чтобы в ее номере стояли розы — белые и розовые, а не оранже­вые герберы, которые, возможно, сейчас в моде, кстати, РОЗЫ никогда не выходят из моды — вы не подумали, что ОБЯЗАНЫ доставить для нее розы? Особенно если учесть, что у ее собаки, так уж случилось, аллергия на полевые цветы.

Все взгляды обратились к Роммелю. Но он совсем не походил на существо, страдающее от аллергии на что бы то ни было, и храпел себе в позолоченной собачьей кроватке, слегка по­дергиваясь во сне, когда ему что-то снилось — уж не знаю, что там снится собакам, но навер­няка Роммелю снился сон о том, как он убегает от своей хозяйки.

— Как будто мало того, что в вашем холле растет НАСТОЯЩАЯ трава.

И правда, растет. Я заметила, когда вошла. Украшать холл живой травой — это слишком авангардно, во всяком случае, по мнению ба­бушки. Она предпочитает мятные конфеты в хрустальных вазах.

— Я понимаю, мадам. — Роберт даже покло­нился, — Я…я немедленно пошлю за розовы­ми и белыми розами. Не могу передать, как я сожалею о своем упущении..

— Вот именно, — перебила бабушка, выги­бая нарисованную бровь, — не можете. До свидания.

Роберт сглотнул, повернулся и поспешил к двери. Бабушка дождалась, когда он уйдет, и плюхнулась на стул — хром и черная кожа — напротив моего дивана. Но вообще-то на такой стул так просто не плюхнешься, потому что кожаные сиденья довольно скользкие.

— Амелия! — бабушка заскользила на кожа­ном сиденье. — Это никуда не годится!

— А мне нравится.

Мне и правда нравилось. По-моему, отель W — это круто, все блестит...

— Ты с ума сошла! — сказала бабушка. — Представляешь, я заказала «сайдкар», и они принесли его в ТУМБЛЕРЕ!

— Ну и что, так даже интереснее.

— Амелия, «сайдкар» НИКОГДА не по­дается в тумблере. В тумблере подают ВОДУ. А «сайдкар» ВСЕГДА подается в коктейльном стакане на ножке. БОГ МОЙ, ЧТО СЛУЧИ­ЛОСЬ С ТВОИМИ ВОЛОСАМИ???

Бабушка вдруг выпрямилась, как палка, на скользком кожаном стуле.

— Успокойся, я просто немного подстриг­лась.

— НЕМНОГО подстриглась? Твои волосы выглядят как швабра!

— Они отрастут» — сказала я, запинаясь, потому что на самом деле я не собиралась их отращивать. С такой прической с волосами мож­но ВООБЩЕ НИЧЕГО не делать, и когда ни посмотришь в зеркало, голова всегда выглядит одинаково. В этом есть нечто успокаивающее. Мне порядком надоело, что всякий раз, когда посмотришься в зеркало, обнаруживаешь, что с волосами случилась еще какая-нибудь катаст­рофа.

— Как ты собираешься носить корону, если даже не во что воткнуть гребни? — полюбопыт­ствовала бабушка.

Вопрос резонный. Но когда мы были у парикмахера в «Астор Плейс», об этом никто даже не задумался, и меньше всего — моя мама. Она сказала лишь, что моя новая прическа напоми­нает ей стрижку Деми Мур в фильме «Солдат Джейн». Тогда я восприняла это как компли­мент.

— Может, с помощью липучки? — осторож­но предположила я.

Но бабушке моя шутка показалась не смеш­ной.

— Даже нет смысла вызывать Паоло, — ска­зала она, — потому что ему тут больше не с чем работать.

— Ну, у меня уж не НАСТОЛЬКО короткие волосы. — Я потрогала короткий ежик на голо­ве. И на секунду подумала, что, может, бабуш­ка права. — Ладно, это же всего лишь волосы. Они отрастут. Бабушка, разве у нас нет более важных дел? Вот в Иране фундаменталисты до сих пор закапывают женщин по шею в землю и потом забивают камнями за такие преступле­ния, как измена мужу. В наше время! Это про­исходит ПРЯМО СЕЙЧАС! А ты переживаешь из-за моей стрижки!

Бабушка только головой покачала. Ее не­возможно отвлечь текущими событиями. Все, что не имеет отношения к королевской власти, ей безразлично.

— Время на редкость не подходящее, — про­должала она так, будто я вообще ничего не го­ворила. — С нашим агентом по связям с обще­ственностью связался журнал «Бог», они хотят поместить в зимнем номере интервью с тобой и фоторепортаж. Статья должна привлечь к Дженовии внимание сотен женщин, которые пла­нируют отпуска в теплых краях. К тому же твой отец сейчас в Нью-Йорке, он приехал на засе­дание Генеральной Ассамблеи ООН.

— Боже! — воскликнула я. — Может, он поднимет вопрос об Иране? Ты знаешь, что они у себя запретили западную музыку? А еще, за­являя, что хотят развивать ядерную энергию в мирных целях, а не в военных, они на самом деле уже двадцать лет скрывают от Междуна­родного агентства по атомной энергетике иссле­дования, которые доказывают совершенно про­тивоположное. Как можно думать о модных журналах, если мы все можем в любой момент взлететь на воздух?

— Можно было бы подобрать тебе парик, — задумчиво сказала бабушка. — Только не знаю, удастся ли найти такой же, как твоя прежняя прическа. Париков в форме лодки не делают. Может, найдем парик подлиннее, а Паоло его подстрижет...

— Ты вообще меня не слушаешь? — спроси­ла я. — Сейчас у нас есть более серьезные по­воды для беспокойства, чем мои волосы. Ты знаешь, что будет, если у Ирана долбится ядер­ное оружие? Они ЗАКАПЫВАЮТ ЖЕНЩИН В ЗЕМЛЮ ПО ШЕЮ И ЗАБРАСЫВАЮТ КАМНЯМИ ЗА ТО, ЧТО ТЕ СПАЛИ С МУЖЧИ­НАМИ, КОТОРЫЕ ИМ НЕ МУЖЬЯ, Думаешь, такие люди будут долго разбираться, кто заслуживает, чтобы на него сбросить ядерную бомбу, а кто — нет?

— А может быть... — задумчиво сказала ба­бушка, — перекрасить тебя в рыжий цвет? Кет, ничего хорошего не выйдет. С такой стрижкой ты выглядишь прямо как мальчишка с облож­ки комиксов, которые твой отец читал, когда был в твоем возрасте.

Честное слово, с ней бесполезно разговари­вать! С какой стати я вообще решила, что жен­щина, которая безо всяких причин настроена предубежденно против гербер, станет меня слушать?