Лина Андреева - Принцесса в кедах

— Может, может, — кивала Мелиса, перебирая вешалки с платьями. — У Артема есть другая девушка. И как тебе это нравиться?

— Это же просто ужасно! — возмутилась, положа руку на сердце Лина.

— Кошмарно, — шмыгая носом, пролепетала Терехина из примерочной. — Как он мог? И кто та стерва, что на такое осмелилась?

— На какое такое? — испуганно спросила Гвоздич.

Новость о том, что подруги каким-то образом догадались про другую девушку Артема (то бишь Лину) повергла ее в шок. И как они могли прознать? Вечно тупые курицы, способные лишь принести минералку и протереть ее сумку, да и то не всегда. Лина была обеспокоена, но ей нельзя было выдавать свои эмоции, поэтому она изо всех сил пыталась изобразить удивление. Мелиса и Юля не должны были даже мельком подумать на нее. Актерская игра — лучшее средство от всех бед. Главное грамотно ею воспользоваться! Что с удовольствием и делала Гвоздич.

— Воровать чужих парней, — ответила Юля.

— Это низко, — воскликнула Лина. — Надеюсь, что никто из вас так не поступит. Кодекс дружбы не может быть нарушен, не под каким предлогом!

— Верно, Лина, — подтвердила Мелис.

— Нет, а все-таки мне интересно, кто же она? — рассуждала Юля.

— Кстати, — хмыкнула Гвоздич. — Откуда вы узнали, что у друга Димы есть другая?

— Предчувствие — вернее всех доказательств! — с жаром ответила Терехина.

— Тоесть это еще не точно? — слегка обрадовалась Лина.

— Мы лишь предполагаем, — пояснила Мелиса, продолжая рыться в платьях и юбках. Лина знала, что в такой момент Учуджю не способна логически мыслить о других вещах. Зараза и была, конечно, умнее Терехиной, но и для нее есть свое средство.

— Доказательств пока нет, — добавила Юля.

— Ну и зачем тогда вы попросту черните Артема? У вас, по-моему, мозги перегрелись, — перешла на свой обычный тон Гвоздич, почувствовав некую свободу. Сейчас-то она точно выправит им разум! Никогда в жизни больше не будут ни о чем таком думать. — Вот ты Юля, тебе розовый вообще не идет, а ты столько вещей понабрала. Дай мне их сюда.

Лина ловко забрала платья и сказала:

— Мне пойдет, а тебе лучше никогда подобное не носить.

— Думаешь? — промямлила Юля, выходя из примерочной.

— Да! — заверила ее Гвоздич. — Лучше принеси мне вот ту курточку с пайетками и впредь об Артеме не слово.

Подруги синхронно кивнули. Спорить с Линой они никогда не решались, да и зачем? Подруга ведь права. Доказательств у них нет, значит и Тема может быть не виновен, мало ли, что Юле показалось…

— И как ты мог просить меня о том, чтобы я за свою помощь потребовал денег? — с возмущением спросил Иван Сергеевич поздно вечером, сидя за кухонным столом.

— Дед, у них бабок много, отчего же и не попросить.

— Вячеслав! — поразился дед, чуть не подпрыгнув на стуле. — Что за выражения?

Иван Сергеевич терпеть не мог всякие современные словечки и никогда не поощрял за их употребление даже внука, который постоянно грешил этим. Особенно за выражение «бабки». Он что бандит какой-то, чтобы говорить подобным образом?

— Нормальное выражение, — в свою защиту сказал Слава. — Как нельзя точно выражающее мысль. Ну, нам за коммуналку завтра платить! А нечем. Или ты хочешь, чтоб у нас долг накопился? Если так, то смею напомнить, что в таком случае мы никогда его не сможем погасить. С каких средств ты собираешься это делать?

— Это не твоя забота, — сурово сказал дед. — Что-нибудь, да и решу, а ты спать иди, время позднее.

— Сижу тут распинаюсь перед тобой, объясняю тебе всю суть происходящего, а ты и слушать не желаешь, — говорил Слава, как будто не услышав деда.

— Все я слышу, — миролюбиво сказал Иван Сергеевич. — Просто, что я могу? Была бы твоя мама здесь, тогда бы еще, наверное, хорошо жили, а так? Разве я мог от тебя отказаться? Да никогда в жизни! Запомни Вячеслав, оставить ребенка одного — это самый большой грех в мире!

— Зачем ты про маму начал? — устало спросил Слава, ему не хотелось о ней ничего слышать.

— Она звонила сегодня, — ответил тоже устало Иван Сергеевич. — Про тебя спрашивала. Я сказал, чтобы она перезвонила, не знаю, правда, сделает она это или нет.

— Деньги она, конечно же, не прислала, — догадался Вячеслав.

— Последнее денежное перечисление было пять лет тому назад, — сказал дед, достав белый конверт порядком уже засаленный.

Ермолаев только вздохнул. Он не нашел никаких слов, чтобы оправдать поступок матери.

— Вячеслав, — вдруг остановил его Иван Сергеевич. — Та девочка, Аня кажется, тебе понравилась.

— Внешка ничего, — хмыкнул Слава. — А какой она человек я не разбирался.

— Но ты-то как думаешь?

— Может хороший, — пожал плечами Слава, но потом осекся. — А почему ты спрашиваешь?

— Да так, просто…

— То-то я видел, как ты ее бабку взглядом провожал, — подмигнул Слава и быстро поднялся на чердак.

— И вовсе я на нее не смотрел, — крикнул Иван Сергеевич, но Слава его уже не слышал.

Как только он поднялся на чердак, усталость взяла над ним верх. Ермолаев плюхнулся на кровать и закрыл глаза. Завтра он не пойдет в школу, ни под каким предлогом. Точка! Вдруг внезапно его охватила тоска, вспомнились слова противного Москаленко: «Ты никому не нужен… Родители тебя бросили…». Горький ком застрял в горле. Слава не хотел признавать правоту Димы. Ему было горько осознавать правду. А действительно, почему его бросили родные мама и папа? Почему они оставили единственного сына жить вместе с дедом в этом доме и постоянной нужде? Вячеслав не знал ответов на эти вопросы, и ему меньше всего хотелось думать над этим.

Ермолаев не был алчным ребенком. Может у него и возникала мысль о том, что некоторые дети живут гораздо лучше его, но деда он бы не бросил не за какие деньги. Да если честно и с Аниной бабушки их было бы не красиво брать. Аня ведь помогла ему первая. Кстати, почему? Что в нем было такого, думал Слава сейчас, что заставило ее подойти к нему и, не побоявшись чужой крови, достать платок и вытереть ему нос? Может, у нее совсем нет друзей, как и у него?

Слава только вздохнул. Подойдя, к старому маленькому зеркалу, он посмотрел в свое отражение. Надо же на лице, не было никакого синяка! Удивительно! Может эта Аня волшебница? Вдруг взгляд Ермолаева упал на маленькую сумку на длинном ремешке. Странно, как она здесь оказалась? Он подошел к ней и, осмотрев изделие из чисто натуральной кожи, понял, что в точности такую же барсетку видел на Ане. Постойте. Так ведь это ее сумка! Слава вспомнил момент, когда девушка вошла к нему в комнату и предлагала свою помощь. Пока она делала упражнения по английскому языку, сумка пролежала здесь, а потом, когда в квартиру вломилась ее бабка, просто забыла про нее. Наверное, Аня сейчас переживает, где могла оставить ее. Слава осторожно открыл сумку и внимательно рассмотрел содержимое. Пачка салфеток, розовый блеск для губ, зеркальце, тысяча рублей и небольшая расческа. Телефона как это не странно не было. Может растеряша обронила его? Слава еще раз осмотрел комнату, но так и не нашел его. Ни под кроватью, ни под столом, нигде более его не было. Без телефона сумку отдавать бессмысленно, подумал Слава, однако зачем ему эта безделушка? Завтра же надо будет отдать…

Ермолаев стоял у двери большого, выложенного благородным кирпичом особняка. Дед сказал, что именно в этом доме и живут Нечаевы. Постояв немного у порога, он нажал на маленький позолоченный звонок. Раздалась звонкая трель. В двери защелкали замки. В полуоткрытой створке показалось Анино лицо. Взглянув на Ермолаева, она удивилась. Как он оказался здесь?

— Привет, — улыбнулась ему Аня.

— Привет, — ей в ответ сказал Слава. — Красивый дом.

— Ну да, — согласилась она, высунув голову в дверной проем и глазами как бы обойдя верхнее пространство дома.

— Ты вчера сумку у меня в комнате оставила, — сказал Ермолаев и протянул изделие Ане. — Держи.

— Ой, — умилила Юлиана. — А я совсем про нее забыла.

— Только мобилы внутри не было. Не знаю, где она может быть. Обыскал полдома, но так и не нашел.

— Ее там и не было, — объяснила Аня, тщательно осматривая сумку с разных сторон. — Телефон я тогда не взяла.

— Как? — удивился Слава.