Лина Андреева - Принцесса в кедах

— Какой с него толк? — продолжала Лина. — Вот если бы его дед, или кто там его воспитывает, владел парикмахерской, как твоя мама, то был бы конечно другой разговор.

— Да не в волосах дело, — объяснял «простую истину» Дима. — Главное — чем больше у нас будет таких шестерок, тем популярнее на их фоне будем мы.

— Тогда почему ты хочешь выгнать его из школы?

Вот этот вопрос был куда серьезнее. И ответ на него был прост. Москаленко завидовал Славе. Да он был куда обеспеченнее его, оценки Димы были на порядок лучше, но его мать была простой парикмахершей, сумевшей открыть свой салон, который чудом стал приносить хорошую прибыль. А мамаша Ермолаева- писательница фантаст, известна не только в России, но и за рубежом. Славику открыт путь в Штаты, в счастливую, богатую жизнь. Это бесило Диму. Почему все, что имеет этот хлюпик, не может иметь он?

— Да так, мусор в школе надоел, — туманно ответил Москаленко Гвоздич.

— Мусор? Дим, иногда я тебя не понимаю. Причем здесь Слава и твой мусор?

— Да потому что Слава- это и есть мусор! — рявкнул Дима, вскочил со стула, и, надев свой пиджак, начал собираться домой.

— Ты куда? — спросила девушка, хлопая ресницами.

— Дел много.

— Ну, может еще, останешься. Клавдия Борисовна чай сделает или сок, что ты больше всего любишь, — уговаривала его Гвоздич. Подойдя к нему, она взяла его за плечи и, обняв, почувствовала его аромат. В его мягкие, светлые волосы можно было уткнуться и простоять так весь день.

Однако Диме такая перспектива не нравилась, отодвинув ее от себя, он бросил:

— Свидание окончено. Пока, позвоню вечером…

Солнце нещадно слепило в глаза. Славе хотелось чем-нибудь прикрыть голову, но кепку он, как назло, не взял. Изредка он смотрел на бодро идущую рядом с ним случайную знакомую. Она оказалась довольно интересной собеседницей. Болтала просто без умолку. И причем о всякой ерунде.

— Когда мне было пять лет, бабушка впервые привезла меня сюда. Мы проходили около парка, и представляешь, что я у нее спросила? — смеясь, спросила Аня.

Ермолаев давно потерял нить ее повествования и не имел ни малейшего представления, что ей ответить.

— Я спросила у нее, — продолжила она, — почему кустики в парке такие лысые.

— Какие? — прищурился недоуменно Слава.

— Ну, лысые, подстрижены в форме квадратиков, а листвы почти нет.

— Дебильные у тебя истории какие-то, — скривился Ермолаев, потирая свой нос, который стал болеть еще больше и кажется, на нем начинал багроветь синяк.

— У самого не лучше, — отбила мяч Аня. — Мы идем уже десять минут, а ты так ничего о себе и не рассказал.

— Не о чем говорить.

— Прям так и не о чем?

Слава покивал головой. Все остальное время они шли молча.

— Послушай, а как тебя зовут? — после довольно-таки большой паузы спросил Слава.

— Аня Нечаева. Но это мое неполное имя.

— А какое полное? — усмехнулся Ермолаев. Неужели она и отчество свое назовет?

— Юлиана Элизабет Беатрис.

— Ого. Ты что потомок голубых кровей?

— Нет, — засмеялась Аня. — Последние два я только, что придумала. Хотела проверить, как ты меня внимательно слушаешь.

— И проверила?

— Да.

— Значит ты Юлиана Нечаева.

— Мне больше нравиться имя Аня.

— Мне тоже, — улыбнулся Слава, но отдернул себя. Чего доброго привязываться к ней.

— А тебя как?

— Что? — опомнился от размышлений Ермолаев.

— Как зовут?

— Вячеслав Ермолаев.

— Слава?

— Ну да, но что так, что сяк. Имя всеравно паршивое.

— Милое имя. По-моему, ты слишком строг к себе.

Слава немного покраснел. С первого взгляда Аня показалась ему глупой болтушкой, а сейчас он понял, что это не так. Просто она слишком открытая и, похоже, очень добрая и наивная.

— Ты говорил, что живешь где-то здесь, но я не вижу вблизи, ни одного коттеджа.

Слава горько ухмыльнулся. Люди ведь не только в особняках живут. Она, небось, и не видала мелких избушек с облупившейся краской. Зеленый дом стоял на прежнем месте, как ни в чем не бывало. Его все также прикрывала огромная яблоня еще со зреющими плодами. Райское местечко! Но, наверное, не для таких как Аня.

— Мой дом прямо по курсу, — сказал он и пальцем показал в сторону старого домика.

— Ты живешь здесь?

— Да и ничего плохого в этом не вижу.

— Ой, — засмущалась Аня. — Я не хотела тебя обидеть.

— Но обидела.

— Ненарошно же!

— Да я не обижаюсь. Если честно, всегда хотел жить в многоэтажном доме, — сказал Ермолаев и открыл калитку.

Как только Аня вошла в ограду милого домика, ее сердце замерло. Никогда она не видела ничего более красивого и уютного. Слегка небрежно скошенная трава, мягко касалась ног. Повсюду чувствовался запах свежей краски, красивые большие деревья заполоняли буквально весь участок. Даже домик, в котором по не понятной причине не хотел жить Слава, удачно вписался сюда. Да он был староват, где-то неказист, крышу, наверное, нужно было менять, но все равно он был каким-то милым, теплым…

Зайдя внутрь, Аня поняла, что дому не хватает женской руки. Повсюду были разбросаны вещи, инструменты, банки с красками, кисти.… На кухне, почему-то расположенной возле коридора, царил настоящий беспорядок. Грязная посуда подпирала потолок, со стола не была убрана еда, а пол покрывал сантиметровый слой пыли.

Очевидно, Слава заметил реакцию Ани и поспешил исправить положение:

— У нас немного не прибрано. Давно не принимали гостей.

— Ничего, — отмахнулась Юлиана, продолжая осматривать помещение.

Ермолаев, подбирая следом за собой вещи, одновременно заглядывал комнаты, пытаясь отыскать Ивана Сергеевича:

— Дед, ты где? Я хочу тебя кое с кем познакомить, — окликал он родственника, но его как назло нигде не было.

Обойдя почти все помещения в избе, он заглянул в зал, где теперь располагалась мастерская деда по ваянию картин. На крохотном столике он обнаружил маленькую записку. Слава быстро пробежался по тексту, в котором было сказано, что Иван Сергеевич уехал на рынок в надежнее продать пару пейзажей и натюрмортов, вернется не скоро и начинать обедать следует без него.

— Слава, — высунула голову из дверного проема Аня, — Я совершенно забыла тебя спросить. Как зовут твоего деда, а то как-то неудобно получиться.

— Иван Сергеевич, — сказал Слава.

— Твой дед художник?! — восхитилась девушка, без приглашения войдя в гостиную. Она еще издалека заметила картины, но думала, что они покупные. Однако вблизи убедилась, что портреты и пейзажи только написаны. Даже краска высохнуть не успела. Аня встала около мольберта с изображение прозрачного озера и темного леса. Дед Ермолаева определенно был человеком талантливым. И картина понравилась ей, в ней чувствовалась светлая энергетика, добрый посыл, что всегда ее подкупало.

— Нет. Мой дед обычный пенсионер. Раньше работал на КСК, потом попал под сокращение, некоторое время перебивался подработками, а недавно нашел для себя новое хобби, — пояснил Слава. — Теперь малюет картины.

— Мне нравится.

— Ты че прикалываешься? — недоуменно спросил Ермолаев.

— Вовсе нет!

Слава вздохнул. Похоже, Аня еще наивнее, чем он думал.

— Он отправился на рынок, будет поздно. Если хочешь, подожди его здесь, — сказал он после небольшой паузы.

— Мне сейчас нужно.

— Ну а я что сделаю, — обозлился Ермолаев. — Не хочешь ждать отправляйся одна.

Грубость Славы просто поражала Аню. И что могло случиться с человеком, что бы он от любого неверно сказанного слова набрасывался на людей?

— Чаю предложить не могу, нету, — говорил тем временем он, не подозревая о мыслях собеседницы. — В холодильнике хоть шаром покати!

— Ты голоден? — неожиданно спросила Аня.

У Славы заурчало в животе. Конечно, он был голоден! Просто зверски. Но вслух сказал совершенно другое:

— Не в еде счастье. Посиди пока здесь, мне уроки делать надо.

— Уроки? К тебе скоро придет репетитор.

Ермолаев громко рассмеялся:

— Какой еще репетитор?! Я учусь в обычной средней школе. Хотя я бы предпочел учиться дома.