– Матюша, пойдем, рыбки тебе дам, – прошептала Варька, и даже кот, казалось, на мягких цыпочках, вышел из комнаты.
Женщины погасили свет.
Утром Варька осторожно потеребила мужа за ногу.
– Фо-о-о-м, Фомочка, тебе сегодня на работу надо или тебя отпустили? – шепотом спрашивала она. – Фома-а-а!
– Ну, что ты прицепилась к мужику?! – накинулась на нее мать. – Возьми телефон, позвони их главному и узнай – выходить ли Фоме на службу, или ему можно дома немножко отлежаться. Ведь почти трое суток на ногах!
Аллочка, желая загладить свою вчерашнюю вину, уже набирала номер клиники. Очень быстро ее соединили с главным, и тот любезно рассказал, что больная Назарова чувствует себя лучше, состояние ее стабильно, а Фома вполне может сегодня отлежаться, потому что ему, главврачу, вовсе не нужны хирурги с трясущимися руками... ради бога, простите, не то слово вырвалось, потому что он, главврач, весьма дорожит хорошими работниками и их здоровьем.
– Так что, Варька, отойди от мужика, пусть спит, я договорилась, – важно сообщила Аллочка и обернулась к сестре. – А ты давай к плите, надо же его потом покормить как следует.
Пока Гутя крутилась возле плиты, гремела сковородками и чадила маслом, Варька и Аллочка сидели за столом и вовсю «развивали мысли».
– Мне кажется, Назаров точно узнал об измене Жанны, – задумчиво предполагала Варька. – Вот я прямо чую своим психологическим чутьем!
– Откуда? – спрашивала ее Аллочка.
– Наверное, Ветка сказала... а он ее за это и убил. А что? – вдруг округлила глаза Варька. – Запросто такое может быть! Он ее просто шибанул, она упала, ударилась – и умерла.
– А разгневанный Назаров вместо того, чтобы разорвать жену на флаги, тихонько удалился? По-английски, да? – сомневалась тетушка.
– А ты думаешь, ему очень хотелось за решетку? Конечно, он увидел, что натворил, и сбежал, – настаивала Варька.
– Что-то не больно верится, – кривила губы Аллочка, принюхиваясь к запахам из кастрюль. – Почему-то он, например, когда в Жанну стрелял, не боялся решетки! Оставил ее помирать, и все!
Гутя обернулась:
– А мне кажется, он вовсе и не собирался оставлять ее помирать. Он просто хотел, чтобы она помучилась, а потом подписала бы отказ от Машеньки и от хлама всякого. Он, наверное, решил не только Веру в Заполярье отправить, но и Жанну. А всем бы говорил, что она сама убежала. А когда убили Машу, он загремел в больницу и не успел Жанну выпустить. А больше ее никто не видел, поэтому и думали, что она пропала уже давно.
Аллочка подумала и выдала:
– У меня родилась самая простая и правдивая версия. У Назарова имеется любовница! Она видит, что отношения Назарова и Жанны заходят в тупик, выслеживает Жанну и сообщает об этом Назарову. Он... заметьте, он уже все знает, поэтому аккуратно приходит домой... до этого он в своих банях говорит, что уединяется с женщиной, и ему верят. Короче, он приходит домой, видит жену в объятиях своего товарища... тут ему попадается на пути Ветка. Девочка опять злит отца... допустим, она снова просит положить мать в клинику. Ну, и всю свою ярость Назаров обрушивает на девочку!.. Нет, лучше не так. Он, значит, не видит дочери, зато его любовница...
– Бред, – бестактно прервала ее Гутя. – Начнем с того, что у Назарова нет любовницы. Тебе же сказали – он был слаб как мужчина!
– Ну и что? – отстаивала свою версию Аллочка. – А может, любовнице на фиг никакой мужчина и не нужен, зато ей требуются деньги! А он обрадовался, что ей мужчина не нужен, и полюбил ее... плотоядно! Зато все с Машенькой складывается – любовница просто избавилась от лишней обузы.
Варька важно задрала голову и авторитетно заявила:
– И снова ерунда! Может, этой любовнице и нужны только деньги, но мужчины в таком состоянии не станут лишний раз подвергать себя унижениям. Он не будет заводить романы на стороне, если ему заводить... нечем.
– Да? А тогда почему он на день рождения заявился со всеми своими сотрудниками, а? Словно специально себе алиби обеспечивал! – как мартышка, гримасничала Аллочка. – Я вам точно говорю: или Вету убил Назаров, или...
– Или убийц было двое? – поняла ее Гутя. – Не слишком ли много? Вы подумайте: только что погибла Вета, еще ведется следствие, дом Назаровых – под постоянным контролем, а тут кто-то берет и убивает ни в чем не повинную малышку! Что-то слишком уж отчаянно... Хотя... Я все же думаю, что Вету убил отец. Об этом и Жанна говорила, а она знает своего мужа получше нас.
– А поесть можно? – появился в дверях заспанный Фома.
– Фомочка! – кинулись к нему женщины. – Ну, конечно же, можно поесть. Садись! Тебе блинчики со сгущенкой или со сметанкой? Еще мед есть... Аллочка! Опять весь мед съела, ну прямо как медведь какой!.. А вареничков?
Фома наелся до отвала и вареничков, и блинов, а потом стал собираться.
– Ты куда? – взвилась Варька. – Мы же тебя отпросили на сегодня, отдохни.
– В клинику, – ответил Фома. – Варь, ну надо же посмотреть, как себя Жанна чувствует. И потом... мне на сотовый Левка звонил.
– Передай своему Левке, чтобы он с Назарова глаз не спускал, – попросила Аллочка.
– Да некогда ему на Назарова пялиться, – вздохнул Фома. – У него же работа.
– А Назаров – убийца! Мы уже твердо решили, – заявила Аллочка и с чистой совестью накинулась на блины.
Что бы они там ни решали, а в таком тонком деле, как расследование, требовались неопровержимые доказательства. А их не было.
Когда Фома убежал в клинику, Гутя подвела итоги:
– Подозреваемый у нас наметился, теперь надо собирать факты. Отправляемся к няне Вале. Варя, ты обязательно должна ехать – там, похоже, нужен чуткий подход.
– Я понимаю... – грустно мотнула головой Варька. – Только мне не в чем. Вчера, когда домой поднималась, последний каблук отвалился.
– Как это – последний? – испугалась Гутя. – А до этого ты на одном бегала? Бедный ребенок! Конечно, дуй в магазин! Мы тебя подождем.
– И ничего у нее не последний, – вклинилась Аллочка. – У нее еще только первый оторвался, да еще подошва, а вот мои сапожки...
– Тебе мы покупали в прошлом сезоне! – отрезала сестра.
– Но теперь такие никто не носит!
– Значит, ты будешь эксклюзивом!
Варька уже выскочила за дверь, напялив старенькие кроссовки, а сестрицы все еще спорили по поводу моды. Процесс прервал только телефонный звонок.
К аппарату подскочили обе.
– Куда ты несешься, если это мне звонят? – зыркнула на сестру Аллочка, и тут же голос ее полился медовой патокой: – Алле-е-еу!.. Кого?.. Гутиэру?.. Нашли, кого спрашивать... Гутька! Тебя.
Оказалось, что к Гуте пришли двое мужчин дефицитного сорокалетнего возраста, страшно жаждут предложить себя в качестве женихов, а в клубе никого нет. Гутиэра немедленно затараторила, что она отлучилась буквально на секундочку, и вообще, находится уже в двух шагах от клуба, пусть они ее подождут. Мужчины, видимо, согласились ждать вечно, потому что Гутя бросила трубку и вихрем пронеслась по комнатам, натягивая на себя кружевные кофточки, юбочки и даже новенькие колготки.
– Не забудь – если ты не оторвешь принца для меня от его коня, я поселюсь здесь вплоть до твоей глубокой старости, – бегала за сестрой Аллочка. – Мне кажется, я должна тебя сопровождать!
– Ты должна сидеть дома, варить обед и ждать меня и Варьку, – торопливо говорила Гутя. – Я вернусь, и мы сбегаем к няне Вале. С этой женщиной необходимо побеседовать!
Аллочка угрюмо мотала головой, но, когда сестра выскочила за дверь, бравая сыщица тоже потянулась к шкафу. Она вовсе не собиралась сидеть и ждать, когда у всех закончатся дела: время не терпит! Аллочка была уже в полной боевой готовности и даже напяливала немодные сапожки, когда телефон зашелся звоном.
– Вот блин... ни минуты покоя... – проворчала Аллочка и на одной ноге попрыгала к аппарату. – Алле! Кого вам? – рявкнула она в трубку и сразу же расплылась в улыбке. – Ой, это вы, Степа?..
Это и в самом деле был Степан: он благодарил Неверовых за спасение хозяйки и спрашивал – когда можно будет навестить Жанну Игоревну и где она находится?
– Ой, а что это мы по телефону... – засмущалась Аллочка. – Вы приезжайте к нам, я вам все объясню. Отсюда и к Жанночке съездите...
Степан согласился и обещал быть минут через сорок.
Аллочка продиктовала адрес и скинула сапоги – за эти сорок минут нужно было из себя сотворить невозможную красавицу! Сама судьба подарила ей шанс – встречу со Степаном наедине! Об этом она даже и не мечтала.