Гутя сидела серьезная и непоколебимая, как монумент.

– Ну, Гутя-я-я... – без устали ныла сестра.

– Иди, открой двери, уже пять раз звонили, – повела бровью Гутиэра.

Аллочка подхватилась и понеслась к двери.

– Ну, Гутя... – совсем другим тоном прошипела она, входя обратно. – Оно тебе надо было? «Открой, открой»!

Гутя еще не успела удивиться, а вслед за сестрой уже входил Влас Никанорыч – родной батюшка.

Влас Никанорыч был серьезен и важен, как страховой агент. Услышав шепот дочерей, он хмуро зыркнула на проказниц и пояснил:

– Вы тут хиханьки не стройте, я по делу!

– И я даже догадываюсь, по какому, – вздохнула Гутя. – Маменька тебя опять отшлепала кочергой, и ты временно утратил к ней былые чувства. А посему тебя надо срочно познакомить с молоденькой пышной блондинкой, да?

– Не сметь! – рявкнул Влас Никанорыч, но как-то не слишком убедительно. – Не сметь меня ни с кем знакомить! Я приличный глава семейства, вырастил детей, построил дом... с деревом, опять же, полный порядок... и еще мать сказала, что если я хочу, как кошак какой-то!.. Она в смысле знакомства... так она меня, как кошака, и кастри... того... в общем, неважно! Я не за этим приехал.

– Пап, да ты проходи, – пригласила Гутя. – Ну, что ты у дверей встал?

– Мы тебя напоим, накормим, – помогала Аллочка отцу раздеться. – А там и скажешь – что тебя к нам опять принесло... Варька! Варька! Иди, ужин готовь, дед приехал!

Из кухни выбежала Варька, радостно кинулась деду на шею и унеслась в кухню – надо было угощать дорогого гостя, да еще и Фома должен был прибыть с минуты на минуту.

Когда Варька уже накрыла на стол, подоспел и Фома.

– Ты прямо нюхом чуешь, когда жена на стол приготовила, – удивился Влас Никанорыч.

– Пап, да он не нюхом, он ухом, ему же Варька позвонила! – фыркнула Аллочка.

Батюшка опустошил три рюмочки и только потом вытер рот скатеркой и проговорил:

– Я ведь совсем забыл! Я ж к вам с подарком, – и вытащил огроменный кусок сала.

Гутя старательно улыбнулась, а Аллочка вздохнула:

– Гуть, ну почему одним отцы дарят бриллианты, домики на Гавайях, или где там еще? А нам с тобой – опять только прошлогоднее сало, и то – один кусок на двоих.

Гутя молчала и, словно безумная, часто-часто хлопала ресницами. Видно, даже ее ввел в ступор традиционный родительский дар.

– Не плачь, дочь моя! – торжественно провозгласил батюшка. – Не за тем я приехал, чтобы прошлогоднее сало тыкать кому попало, это уж так, не выбрасывать же. А приехал я... к нотариусу! Завещание написать хочу!

– Никак, помирать собрался, – испуганно охнула Аллочка и накинулась на сестру: – А все ты! Не хотела его с блондинкой знакомить!

– Хочу тебя, Февралинка, озолотить... – продолжал вещать отец. – Потому как убогонькая ты у нас с матушкой...

Аллочка оторопела – мало того, что опять папенька ее Февралинкой обзывает, так она же еще и убогонькая!

– Папа, озолотить могут только состоятельные люди, – терпеливо поясняла Гутя, не обращая внимания на выкатившиеся глаза Февралинки. – А ты...

– А мы с матерью клад отыскали... – выдохнул отец. – Вот хотите верьте, хотите – нет. И все тебе перепишем, сирая ты наша...

Аллочка даже про клад забыла – ну что ж такое, в самом деле?! Теперь еще и сирая! Но уже через минуту она слушала отца, раскрыв рот.


А уже через три дня Аллочка сидела возле телефона и, не скрывая ликования, тараторила:

– Да-да-да! Марья Леонидовна! Именно в эту субботу! Завтра!.. Ровно в семь, в клуб Гути. Я вас приглашаю. Я получила от папы совершенно дикое наследство, ну, совершенно дикое! И хочу это отметить с помпой. Да нет, не с попой, а с помпой! С фейерверком!.. Ой, вы не представляете, какая я крутая наследница!.. И все – мне! Ой, да вы приезжайте, я там обо всем расскажу!..

– Ольга Дементьевна! Обязательно приезжайте... Я завтра собираю бал! Там будет куча мужчин, а молоденьких девушек не будет совсем. Да!.. А потому что я так хочу!.. А потому что я получила богатое наследство и теперь хочу это отметить!

– Вадим? Я вас приглашаю... а, вы уже знаете?.. Непременно приходите, будет жутко весело!

– Алексей Анатольевич? А это Аллочка! Я теперь богатая невеста и хочу это отметить!

– Ирочка? А ты что звонишь?.. Да, я собираю всех в клубе, но ты не проходишь по возрасту! Да! Девушкам до сорока вход воспрещен... А потому что!

– Александр Николаевич? А я вас хочу пригласить в клуб в субботу!.. Нет, просто я получила жутко богатое наследство и теперь буду выбирать себе жениха!

– Петр Викторович? Приходите со своей бабушкой... со своей невестой, я всех собираю! Вы уже знаете? Да, я жутко богатая наследница, прямо и не знаю, как с деньгами совладать...

Гутя стояла рядом и терпеливо ждала, когда сестрица отлипнет от телефона.

– Ну, хватит, ты уже по второму кругу пошла. Кстати, а Редько ты позвонила? Порадуй и его своим наследством.

– Обязательно! Как же без него? А то он, знаешь как на меня смотрел, словно я никогда не разбогатею!

– Он из тебя все выпотрошит, до словечка, – усмехнулась Гутя. А потом сама же и добавила: – А мы ему все и расскажем. Как же без него... Поехали, завтра твой выход, а у тебя даже наряда приличного нет...

Рядом крутилась Варька, поправляла на тетке воротник и удивленно дергала бровками:

– И все же, Аллочка, отчего это дед решил наследство на тебя переписать?

– Варя, не завидуй, – строго поучала мать. – Он же объяснял: Аллочка у них с мамой... Февралинка.

– Гутя!!! – взрывалась Аллочка.

– Ну, все-все, это я пошутила, – успокаивала ее Гутя. – Поехали за барахлом.

Пока Гутя с Аллочкой ездили за шмотками, Варька крутилась по дому, готовила ужин и терпеливо отвечала на звонки. А еще надо было переделать кучу дел – приготовить платье себе, костюм Фоме, купить себе лак, колготки, помочь маме с платьем, потому что завтра ей будет совсем некогда – надо же еще клуб украсить и приготовиться как следует, ой, да мало ли дел? Это еще хорошо, что дед согласился на время перебраться к тете Декабрине.


На следующий день, уже в пять часов вечера, Аллочка стояла дома перед зеркалом и взволнованно оглядывала себя со всех сторон, а возле нее, словно возле императрицы, крутились Варька и Гутя.

– Ну, как я? Не слишком толстая в этом платье? – спрашивала она Варьку. – И зачем мы черное взяли? Мне кажется, то платье, желтенькое, помнишь, Гутя, которое я купить хотела, оно бы мне больше пошло. А из этого все торчит...

– А в желтеньком ты была бы как желток, – не соглашалась Гутя.

– И потом, я тебе говорю как психолог, – вставляла свое слово Варька. – Все гламурные дамы обожают маленькие черненькие платьица.

– Так правильно – маленькие! – бубнила Аллочка. – Я бы тоже обожала, если бы платьице маленькое было...

– Аллочка, это платье тоже маленькое, это ты большая, – утешала ее Гутя, как могла. – Мы тебе и так на два размера меньше взяли.

– А грудь?! Я не слишком ее открыла? – снова беспокоилась Аллочка.

– Если не будешь сильно скакать, не вывалится, – заталкивала прелести сестры обратно в платье Гутя. – Все будет хорошо.

– Какое хорошо?! Где мои туфли?

Как бы там ни было, уже в половине седьмого совершенно неузнаваемая Аллочка стояла на входе украшенного клуба и встречала гостей.

– Аллочка! Вы прелестны!.. – вскидывали пальчики к морщинистым щечкам старушки. – Вы просто дивно хороши!.. А это правда, что девочек не будет?

– Зачем нам девочки? – мило таяла Аллочка.

– Аллочка, вы душка!

– Аллочка! – подлетали к ней дамы полувекового аппетитного возраста. – А мужчины? Мужчин вы пригласили?

– Непременно! – подмигивала им Аллочка. – У нас будет большой выбор.

– Фу ты, ну хоть один раз без конкуренции... – с облегчением уносились те в дамскую комнату – попудрить носик.

Кто только ни пришел поздравить Аллочку со свалившимися на ее голову миллионами! Пришли и одинокие старушки, и старушки со своими кавалерами, совсем молодые мужчины, пришли и те, кто успели узаконить свои отношения, и кто их узаконить только надеялись, и даже те, кто на брак уже и не рассчитывал. Вечер перерос из празднования Аллочкиного обогащения в вечер встречи. Заявилась даже Белла Владимировна с супругом.

– Девочка моя, – лучилась добрыми морщинками пожилая леди. – Мы за вас так рады. Хорошо, что хоть у вас бывают радости, а нам уж...