Наверное, на меня навалилась депрессия, только организм среагировал слишком поздно — все же на улице далеко не осень. Снег выпал. Совсем чуть-чуть. Небольшой слой. Крупные снежинки летают из стороны в сторону по дуновению ветра. И я так же. Метаюсь из стороны в сторону, от мысли к мысли. От одного чувства к другому.
От ненависти до вожделения…
Что это было?
Вечный вопрос, ответ на который не могу найти весь следующий день. Долгие часы размышления, анализа, сладких воспоминаний, заставляющих тело вздрогнуть. Снова и снова.
Нет! Не буду плакать. Ни от радости, ни от горя. Не буду. Я должна. На протяжении гребаного месяца я обязана ходить на эти встречи, выполнять все, что от меня требуется. И получать от этого удовольствие. Видимо, телу очень даже нравится такая перспектива, раз низ живота тут же напрягся при воспоминаниях умелого языка незнакомца.
Интересно, кто он? Что за таинственный мужчина и к чему такая конспирация? Думает, я его полиции сдам? Или напишу в социальных сетях, что именно этот человек выкупил меня за деньги?
Или, может, он урод?
Сами представьте. Автомобильная катастрофа, пожар, да все что угодно могло искалечить его лицо. А он боится. Стесняется. Хотя… Нет, этот человек не похож на стеснительного.
Тогда почему он не внес пункт о неразглашении?
Вопросы остаются открытыми, а телефонный звонок прерывает мои размышления.
— Доброе утро, Долорес, — слышу бодрый голос доктора Коннора. — Вашего брата перевели в палату, к нему можно будет сегодня прийти.
— Доброе утро, Долорес, — слышу бодрый голос доктора Коннора. — Вашего брата перевели в палату, к нему можно будет сегодня прийти.
Боже… Всем телом чувствую, как напряжение, которое окутывало меня только что, частично падает на пол с характерным звуком. Не таким громким, как можно было бы ожидать, но все же это слышно. Мысленно.
К Адаму меня почти не пускали, только однажды и то когда он уснул. Операция сложная, реабилитация нас ждет тоже непростая. И я к этому была готова. А вот Адам… После пережитого вроде должно стать легче нам обоим.
— Отличные новости, Док. Сейчас к нему можно подъехать?
На том конце провода молчат пару секунд, слышится шуршание бумаг, а потом отвечают:
— Я договорюсь, чтобы вас пустили раньше часов для посетителей.
— Спасибо, доктор Коннор! Я скоро приеду!
Он что-то еще говорит, но я почти не слушаю. Быстро надеваю толстовку, джинсы, беру со стола ключи и выбегаю из общежития. Туда, ради чего я так старалась вчера, ради чего согласилась на авантюру с эскортом и подписала договор о продаже своего тела на целый месяц.
Не обращаю внимания на веселящуюся толпу вокруг, на дух рождества, на украшенные улицы Лондона. Даже на снег, который сыпется на голову так некстати. Бегу к брату. К своему родному человеку. К тому, кто сможет отвлечь от гнетущих и неправильных мыслей. От воспоминаний, которые не должны отложиться в голове.
Хочу зайти по дороге в магазин за нашим любимым печеньем, но вовремя вспоминаю, что доктор Коннор, скорее всего, их отберет. Поэтому такими же быстрыми шагами иду по знакомому коридору в знакомую палату.
— Привет больным!
Адам лежит в своей кровати, еле выговаривая слова. Голова перебинтована, лицо такое же бледное, каким я запомнила его в последний визит, а вот во взгляде таится маленькая толика радости, которую я не видела уже долгие месяцы.
— Ага, и тебе.
Ну и язвительность никуда не делась, как же я могла об этом забыть.
— Доктор Коннор сказал, что тебе уже легче, — сажусь рядом с братом на стул, гляжу на бесконечные прозрачные проводки, тянущиеся от его рук к системе.
— Как видишь, в операционной не умер.
— Не неси ерунду! Я переживала, между прочим. Все о тебе спрашивали.
— Кто?
Зря сказала. Зря вообще эту тему завела. Потому что одногруппники за ним не следили, не интересовались, как себя чувствовал мой брат, а Эндрю было плевать, как только он попал в больницу в тяжелом состоянии.
— Миссис Томпсон очень интересовалась твоим здоровьем, — внезапно вспоминаю разговор с деканшей. Стараюсь натурально улыбаться, но это сложно сделать, когда ты под прицелом родных глаз, готовых вот-вот раскусить твою наглую ложь.
— Молодец. Ей тоже привет. А врать ты не умеешь.
— Прости, я…
— Забей, — отмахивается свободной от капельницы рукой. — Ты мне лучше скажи, откуда деньги на операцию?
Страх охватывает меня в свой кокон. Проходит от пяток до кончиков волос. Чувствую его каждой клеточкой, каждой мышцей. Воздухом. Он витает вокруг, и Адам ловит его в моих глазах, как бы я мысленно не умоляла всевышнего о защите. О том, чтобы не распознал, чтобы не понял, на что я пошла ради него. Хотя бы сейчас.
— Ну…
— О, мисс Браун, вы быстро появились. Доброго дня.
Фух! Спасибо доктор Коннор! Если бы вы знали, как вовремя появились здесь! Наверное.
— И вам доброе утро, — стараюсь весело поприветствовать доктора. Все-таки он спас жизнь моему брату. И мне. Вот в этот самый момент. — Вот, к Адаму пришла.
— Это хорошо. Вашего брата ждет реабилитация после операции, еще один курс химиотерапии, и постоянное наблюдение.
Доктор добродушно улыбается, как всегда, чтобы разрядить обстановку. Будто он прекрасно понимает, через что мы проходим. Это логично — он же врач. Только вряд ли он был на моем месте, когда нужно было переступить через себя ради того, чтобы брат сейчас строго смотрел на меня и пытался выпытать внезапное появление денег.
— Долорес, нужно подписать некоторые документы. Пройдемте со мной, — разрывает короткую тишину в палате.
— Конечно, — хочу пойти вслед за доктором но в этот момент чувствую резкий, но слабоватый захват запястья.
— Она скоро придет, нам нужно поговорить.
Доктор Коннор снова улыбнулся и покинул палату. Его шаги удаляются, их еле слышно, а я внезапно осознаю, что моя последняя надежда выкрутиться от расспросов брата только что покинула палату. Вот черт!
— Ответишь?
И что мне сказать? Что тебе сказать, Адам? Что я снова заложила дом? Что продала все самое ценное, чтобы оплатить твое лечение и закрыть долги? Что готова была обменять твое здоровье на свою почку, но в этот момент на моем пути попался незнакомец, с которым я переспала в VIP-комнате за деньги? И пересплю еще не раз. Какая из версий тебя устроит, братец?
— Кредит, — отвечаю коротко.
— Не обманывай, я все равно узнаю. Во что ты ввязалась?
— Ни во что, ясно? Мне одобрили кредит, я потихоньку его выплачиваю. Успокойся, ладно?
Адам одаривает меня слабо-прищуренным взглядом, но в какой-то момент расслабляется и произносит:
— Иди к доктору, мы потом поговорим.
Только стоит выйти из палаты, как воздух облегченно выходит из легких, но вместо этого появляется горечь где-то в районе груди. Из-за боли. Из-за досады. Прости, Адам, но я не могу тебе ничего рассказать.
В кабинет к доктору Коннору захожу только после стука и сажусь напротив него. Мужчина сидит за столом, раскладывает какие-то бумаги, на меня почти не смотрит. Только через несколько минут он прекращает молчание:
— Итак, Долорес, подпишите вот здесь, и здесь, — он протягивает договор с больницей, который я когда-то перечитывала в электронном виде и дала заочное согласие.
— Спасибо вам, доктор Коннор, — пытаюсь вложить в свои слова всю искренность.
— Пока не за что. Проделана лишь половина работы, впереди много препятствий.
— Но худшее позади, верно? — смотрю на доктора во все глаза.
— Конечно.
Облегченно вздыхаю и ставлю автограф напротив галочек. Поднимаюсь с места и хочу покинуть кабинет, но в спину мне прилетает:
— С вами все в порядке? — внезапно спрашивает мужчина.
— А что?
— Выглядите уставшей.
А что он хотел? Чтобы я при больном брате сияла счастьем? Странное мышление, знаете ли.
— Не волнуйтесь, все хорошо, — отвечаю все же более доброжелательно, нежели в мыслях.
— Долорес, — доктор Коннор обходит стол и встает напротив меня, — вам нужен отдых. Поспите пару дней, а потом приходите. Думаю, Адаму не очень приятно видеть, что его родная сестра так себя истязает.
Если бы вы знали, как я мечтаю о здоровом сне. Как мечтаю переехать в родительский дом и наблюдать из окна Адама, играющего в снежки с ребятами из школы. А еще хочу увидеть в этой компании Эндрю, будто они с братом никогда не ссорились. И чтобы над головой не висело клеймо шлюхи, готовой пойти на разные извращения за деньги.