– Вадим! Ты что? – округлила она глаза. – Хочешь все испортить?

– Почему это испортить? – возмутился тот. – Да разве ж этим испортишь? Я ж наоборот...

Она насупилась:

– А говорил – душа, душа...

– Ну и говорил! Так я ж уже рассмотрел душу-то! Мне подходит. Я как раз наоборот – хочу тебя узнать ближе! Ну мы ж не дети, в конце концов!

– А я?! Ты спросил меня – я рассмотрела твою душу? – вперилась она в него глазами. – Вот мне, например, кажется, что ты только до постели такой славный, а как только утро настанет, ты прыгнешь в свою машину, и поминай потом тебя добрым словом.

– Да что ж это такое! – с досадой хлопнул себя по карманам Вадим. – Ну прямо детский сад какой-то, честное слово. Ну ты сама подумай... чем могут заниматься мужчина и женщина, если они совершенно одни, если она сказочно прекрасна и он... он тоже красив до невозможности, чего уж добро хаять. Ну? Чего им делать-то?

– Чего? – лукаво сверкнула она глазами. – Ну-у... например, играть в карты.

– На желание! – тут же подхватил Вадим.

– Ага, так я тебе и поверила, – шутливо надулась Лина. – Это если ты выиграешь, так я буду выполнять все твои прихоти, а вот если я...

– Торжественно клянусь! – вытянулся юным пионером Буранов. – Если ты по какому-то недоразумению выиграешь у меня хотя бы одну партию, клянусь до старости чистить картошку!

– Идет, – весело согласилась она и тут же спрыгнула с дивана, чтобы найти карты.

Она его разделала подчистую. Не уступила даже одного выигрыша. Вообще-то Буранов довольно часто перебрасывался с друзьями в картишки и даже смел думать, что играет очень неплохо, но где эта лощеная штучка нахваталась картежных приемов – оставалось загадкой. Как бы то ни было, но спать они ложились вместе, совершенно одетые и все на том же диване.

– Лина... Ли-и-ин... – трубил ей в ухо проигравший Вадим. – Ну давай еще раз карты раздадим, я обязательно отыграюсь.

– Спи, не балуйся, мне завтра вставать рано, – фыркала Лина и удобно устраивалась на его руке.

– Ну Лина-а...

– Будешь ныть, отправлю прямиком картошку чистить!

– Уж лучше бы картошку, чем вот так...

Проснулся он оттого, что в нос ему лез вкусный запах кофе. Открыл глаза, а перед ним уже сидела Лина с маленькой чашечкой в руках.

– А я смотрела на тебя, смотрела и не знала, как тебя будить?

– Да, я утром буйный, – пробубнил Буранов. – Это ты с кофе хорошо придумала, потому что нет тебе прощения за вчерашние капризы. Все мужское достоинство во мне убила.

– Да что ты? – шутливо испугалась Лина. – Горе какое, а я так на него рассчитывала! Пей давай. Я сейчас еще и бутерброды принесу.

После легкого завтрака они сразу же стали собираться – у Лины опять намечались какие-то срочные дела, отложить которые не было никакой возможности. А ему так не хотелось никуда ехать. И еще... он так боялся, что этот вечер станет для них последних. Что вот они вернутся в гостиницу, и этим же вечером Лина опять куда-нибудь исчезнет. И что он будет без нее делать?


Они не договаривались о встрече, он не назначал свидания, просто расстались, будто на пять минут. Да и чего назначать, если вы живете дверь в дверь? Чего назначать, если в любой момент эта птица может упорхнуть, наплевав на все обещания и заверения? Хотя... Вадим теперь ясно видел – сейчас это уже не та Лина. Что-то в ней изменилась – настороженность прошла, что ли?

Вечером, около семи, когда Вадим глупо пялился в телевизор и лихорадочно придумывал, как бы вытянуть из своего номера Лину, она ворвалась к нему сама и сразу же на него набросилась с жуткими упреками:

– Ка-а-а-ак?! Ты еще не одет?! Это просто непостижимо! Нас через два часа ждут на юбилей, а он развалился на диване и даже не думает, что мы подарим юбиляру!

– Лина! Ты чего – в самом деле на юбилей собралась? – растерялся Вадим.

– В самом деле! И ты тоже! – упирала она руки в бока и нервно притоптывала сапожком. Сегодня она снова выглядела как королева.

– А почему ты мне ничего не сказала?

– А что я, по-твоему, делаю? – всерьез удивилась она. – Я уже битых... пять минут объясняю тебе, что нас пригласил на юбилей Жабкин Матвей Максимович! А мы ему еще и подарка не придумали!

– Жабкин... фамилия какая-то неприятная... пупырчатая, – сквасился Вадим. – Может, не пойдем?

– Да ты с ума сошел! Он, между прочим, дирижер духового оркестра! Немедленно собирайся! Старичку восемьдесят, и он хочет меня видеть!

– А я-то...

– И тебя тоже! Собирайся!

Они ходили по магазинам, Лина восторженно кидалась к любой вещице, но с таким же восторгом все отвергала:

– Боже! Вадим! Ты посмотри! Какое замечательное чучело! – искрилась она глазами.

– Линочка, это не чучело, это человеческий скелет, – тихонько поправлял ее Вадим. – И вообще, я не понимаю, зачем мы пришли в магазин школьных пособий?

– Ты не прав! Здесь можно купить совершенно необыкновенную вещь, совершенно! – таращилась она, а потом тихонько переспрашивала: – А ты думаешь, он серьезно обидится, если мы подарим ему скелет?

– Вообще, я не знаю, как у него с юмором, – неопределенно пожимал плечами Вадим и добавлял: – Но... это ж какой надо отрастить юмор, чтобы обрадоваться скелету? Нет, Линочка, мы это не берем.

– Замечательно! Конечно же, мы это не берем! Мы берем вот это! Это вещь совершенно изумительная! У него на столе нет такой статуэтки.

– Это не статуэтка, это глобус. Но зачем он ему?

– Тогда я вообще не понимаю... для чего ты меня сюда затащил?

В другом магазине эмоций было не меньше:

– Вадик! Ему просто необходимо подарить двухместную палатку!

– У него дачи нет?

– Есть, у него такой дом!

– А палатка ему зачем? Думаешь, он в восемьдесят лет потащится покорять тайгу?

В конце концов они сошлись на том, что старичку вовсе даже будет неплохо подарить роскошное плетеное кресло.

– А он не подумает, что это намек на его возраст? – с опаской спросил Вадим.

– Конечно, подумает! – беспечно тряхнула головой Лина. – Но только что ему дарить? Ему что ни подари – все намек получается: скелет его не устроит, глобус не нужен, палатка тоже по возрасту не подходит, что теперь нам – вообще не идти на праздник?

– Ой, Лина, а я бы и вообще не пошел, сидел бы с тобой тихонько в номере и...

– ...чистил картошку, да? – прищурилась Лина. – Даже не думай, нам пора выходить в свет!

И они вышли. «Свет» состоял из пятидесяти человек довольно солидного возраста, среди которых Лина и Вадим были едва ли не самыми юными. Чопорные старушки в древнем бархате, чинные старички с блестящими залысинами смерили их довольно придирчивыми взглядами, но Лина так лучезарно улыбалась мужчинам, а Вадим настолько пылко прикладывался к сморщенным ручкам, что пара в конце концов была принята благосклонно.

Вечер порадовал скудным ужином, зато весьма продолжительным концертом, который юбиляр давал для гостей лично. Виновник торжества надолго устроился в центре зала и вовсю размахивал руками и головой, то есть дирижировал, а духовой оркестр старался вовсю – сегодня их слушали особенные товарищи... у некоторых к ушку были присобачены слуховые аппаратики, поэтому приходилось играть так, чтобы слышали даже глухие.

В конце концов, едва живого Жабкина насильно стащили с пьедестала, именинник никак не хотел покидать рабочего места, но слушатели уже оглохли от барабанов окончательно и больше терпеть не желали.

Лина не отпускала от себя Вадима ни на шаг, потому что как-то уж очень хищно поглядывали на молодого мужчину бархатные старушки.

– Ты куда это уставился? – прищуривалась она и поворачивала его голову к себе. – Не смей туда смотреть, там Геральдина Андрияновна! Она давненько тебя через монокль разглядывает! Даже не поворачивайся к ней!

– Лина, да ты с ума сошла! – удивлялся ее ревности Вадим. – Она же ровесница моему дедушке!

– Гораздо старше, мой друг, гораздо старше! – поправляла его Лина и тут же добавляла: – Зато она владелица художественного салона! И, как мелют злые языки, у нее очень часто можно найти ценные подлинники!

– Ну я же не разбираюсь в этих ваших картинах! И подлинник у нее покупать не буду.

– Глупенький! Это говорит о том, что у бабушки просто денежные залежи! Так что не смей на нее оборачиваться!

– Ах во-о-о-от оно что-о-о-о... – шутливо пучил глаза Вадим и старательно вертел головой в поисках драгоценной старушки.