Вероника Карпенко - Приватный танец. Часть 2

Грубая сухая ладонь, точно змея, заползает под одежду, пробирается выше. А я лежу, не в силах пошевелиться, смиренно принимая эту непрошенную ласку. Рука мужчины, нащупав грудь, сжимает её. Я слышу, как учащается его дыхание. Моё тоже участилось… Но только от страха!

– Ты чё, и правда хочешь её трахнуть? – слышится сбоку, и моего обоняния настигает горький запах табака.

– Ну, а чё? Ты глянь, какое бельишко! – он спускает с плеча мою блузу, приглашая друга оценить «добычу». Запах табака усиливается. И я буквально физически ощущаю на себе их взгляды.

– Ну, соска как соска. И охота тебе п*здюлей получать?

– Ну и ссыкло ты, Пашка! – фыркает мужчина.

Кажется, в отличие от приятеля, он не утратил желания мною «полакомиться». Ладонь на груди оживает! Другая рука нащупывает пояс джинсов. Пальцы, отыскав застежку, принимаются за дело.

И, когда молния расходится в стороны, я решаюсь… Резким толчком, вскинув бедра, на ощупь, наугад, наношу удар невидимому обидчику! Раздается вопль. Кажется, мой неумелый выпад угодил точно в цель.

– Вот же сука! – кричит он.

«Сам ты сука! Получай! Получай!», – приободрённая неожиданным успехом, я обретаю второе дыхание. И принимаюсь, что есть мочи, колотить его связанными ногами.

– Ай, бля! Паш, сюда! – выкрикивает он.

Я катаюсь по лавке, ощущая телом жесткие перекладины. Извиваясь и мыча! Вторая пара рук поспевает вовремя. Им удается обездвижить меня не сразу. Запыхавшись, растеряв последние силы в этой схватке, но, еще не утратив желания драться, я дергаюсь в последний раз.

– Слушай сюда, малышка, – шепчет мне на ухо кто-то из них, – сейчас я сниму этот мешок, и ты будешь послушной. Иначе будет больно!

– Повырывайся мне ещё, сука! – рычит второй. – Она мне по спине заехала ногой, прикинь?

Узел на шее ослабевает, и ткань постепенно сползает с лица. От яркого света я щурюсь, затылок вновь отзывается болью. Они отступают назад, наблюдая за мной со стороны.

Заняв вертикальное положение, я оглядываюсь…

Похоже, чутьё меня не подвело. Это сауна. Хотя, нет! Скорее, баня. Просторное помещение, обшитое вагонкой по периметру, еще хранит недавний жар. Большая лампа на стене обеспечивает пространство теплым светом. Сбоку, на уровне глаз, есть окно, настолько маленькое, что в него не пролезет даже моя голова. Наверняка, и навесной замок снаружи имеется? Хороша темница, ничего не скажешь!

– Ну, чё, прозрела? – произносит один из них.

Рукава спортивной кофты задрались, демонстрируя «нательную живопись», на лбу выступили капельки пота. Пегий ёжик на голове завершает образ! «Ему бы в фильмах сниматься», – думаю я, перевожу взгляд на другого.

Сложно понять цвет его волос, слишком коротко острижены. Он выше, но и субтильнее. И, если первый похож на бульдога, то этот напоминает скорее добермана.

– Мы не обидим тебя, – тот, что повыше, примирительно вскидывает руки, демонстрируя свою безоружность.

Судя по всему, вид у меня перепуганный: слёзы, размазанная по лицу тушь, волосы, прилипшие к щекам. Я выбрасываю вперёд стянутые верёвкой ноги.

– Ага, щас! – бросает «бульдог», потирая ушибленное плечо, – Ты вон и связанная меня чуть не убила. Развяжи, вообще загрызёшь?

– Девочка перепугана, – произносит другой.

Его дружелюбный тон призван меня успокоить. Как бы ни так! Я мычу, адресуя обоим полный ненависти взгляд. «Сволочи! Развяжите меня!», – тем самым говорю я.

– Может обратно мешок натянуть? – предлагает здоровяк.

– Не надо, – мягко возражает «доберман», и подходит ближе.

Я вжимаюсь в стену, напрягаю затекшие мышцы, готовая дать отпор.

– Послушай, – произносит он, – мы не собираемся тебя обижать.

«Ага», – думаю я, вспоминая, как его напарник буквально пару минут назад чуть не отымел меня на этой скамье.

– Один человек очень хочет с тобой встретиться, – продолжает он.

Я удивленно вскидываю брови.

– Да чё ты с ней базаришь? Идём! Пускай Авдей сам разбирается со своими шлюхами, – огрызается в мой адрес «бульдог».

Я смотрю на него исподлобья. Да уж… Не хотелось бы мне остаться с ним наедине!

– Посиди пока здесь, – соглашается мой «собеседник» и встает.

Я мычу изо всех сил! «Стойте! Развяжите меня! Я хочу пить, писать! Мне больно!». «Доберман» оборачивается. В его взгляде мелькает сочувствие. «Ну же!», – думаю я, глядя на него с мольбой.

– Нет, пожалуй, лучше оставить, как есть, – заключает он.

«Бульдог» посылает мне яростный взгляд, и, прежде чем выйти, выключает в комнате свет.

– Может, врубим очаг? Пускай поджарится! Курица! – смеется он, замыкая мою «темницу».

В полной темноте и тишине, спустя пару минут я начинаю терять чувство реальности. И уже не могу понять, где кроется опасность. Там, снаружи, или здесь? Страх темноты, оставленный в далёком детстве, кажется, снова вернулся. И эта пустота, совсем неуютная и чужая, пугает меня уже куда сильнее перспективы быть изнасилованной.

«Пожалуйста, вернитесь», – умоляю я, глотая слёзы, очень скоро понимая, что плакать с заклеенным ртом – крайне опасная затея. И все, что мне остаётся – это взять себя в руки и ждать! Но чего? Кого…

Кажется, я засыпаю. Уставшая, изможденная, проваливаюсь в сон уже безо всяких снотворных. Из мутного забытья меня выдергивает звук шагов. Снаружи звучат голоса, дверь открывается, и на пороге возникают трое. Двоих я уже знаю! Но третий…

Небольшого роста мужчина, заметно старше остальных. Да и одет, в отличие от них, вполне прилично и даже элегантно. Общение с Олегом научило меня многому! В том числе, отличать дорогую одежду на глаз. Он заметно встревожен.

– Марина Геннадьевна, мои извинения! – произносит человек, приложив руку к груди, – Прошу простить моих… подопечных. Они – ребята добрые, но тупые!

Я сонно гляжу на него. В последний раз по имени-отчеству меня называли в паспортном столе. Довольно странно слышать это сейчас, сидя со связанными руками и заклеенным ртом.

Точно услышав моё возмущение, он даёт знак своим церберам, и те без лишних вопросов разрезают веревки. Я вскрикиваю, когда липкая лента освобождает рот. Губы горят! А запястья натерлись тугим шпагатом.

И, хотя прежде я намеревалась кричать. Но, получив долгожданную свободу, молчу. Всё происходящее кажется до одури странным! Этот человек в деловом костюме, точно сбежал с совещания. Секунду я жду, глядя на дверь. Вдруг появится оператор с камерой? Или хотя бы полиция…

– Идёмте же в дом! – произносит он, подавая мне руку.

Я поднимаюсь сама, игнорируя его джентльменский жест.

– Я напою вас чаем. Или, вероятно, вы голодны? – продолжает мужчина. Издевается что ли?

– Я хочу домой! – твердо и уверенно заявляю я. После долгого молчания мой собственный голос кажется чужим.

– Понимаю, – кивает он, хмурясь, – Но, видите ли. Тут такая ситуация, щекотливая. Я сейчас вам всё объясню.

Он останавливается у двери, и ждет, пропуская меня вперёд. Я еще раз оглядываю его с ног до головы. Вроде безоружен! Разве что, шприц припрятан в кармане…

– Проходите же, не бойтесь! – приговаривает он, вытесняя меня наружу.

И продолжает говорить, пока мы движемся вверх по винтовой лестнице.

Какими-то лабиринтами, мы проходим, минуя, как мне кажется, три этажа. Или два…

И неожиданно попадаем в залитую светом просторную комнату. Посреди зала, в центре большого ковра находится стол. Вокруг, увенчанный подушками, примостился диван. На вид простое убранство демонстрирует изысканный вкус! Ничего лишнего, всё на своих местах. И цветы в напольной вазе приятно алого цвета. И, вторя букету, на стене красуется авторское полотно. Однако вся эта сдержанность меня пугает!

– Присаживайтесь, – мужчина проходит к дивану.

Я опускаюсь на край, как можно дальше от него. Будь мы одни, я бы давно уже бросилась к двери. Но, подгоняемая сзади двумя «телохранителями», не могу сделать и шагу.

– Понимаете, какое дело, – начинает он.

Его речь прерывает возникшая неизвестно откуда женщина. Маленькая и серая, точно мышка, она проворно подбегает к столу, сгружает с подноса чашки, какие-то угощения…

– Извините! – бросаю я в её сторону, еще опасаясь, что это мираж. Моя единственная связь с внешним миром.