— Ты получаешь много удовольствия от разговора о сексе, — сказал он.
— Да.
— Мне нужно меньше этого.
— Почему?
— Потому что ты пытаешься возбудить меня, а я хочу остаться твоим терапевтом.
— Я не пытаюсь, — возразила я.
— Пожалуйста, и не пытайся.
— Я развратница. Это то, что я делаю.
— Ты не такая. Ты не можешь определять это по половому признаку.
— Я определяю себя так, как я хочу, — мой голос прозвучал резко из-за попытки защититься, и я ненавидела его. Он заставил меня чувствовать себя так, как если бы я потратила своё драгоценное время, делая и учась бесполезным вещам. — Я буду решать, что во мне стоящее. Я буду решать, о чём говорить и что делать.
— Не ты решаешь. Это делает твоя зависимость.
Эллиот был настолько уверен в своей правоте, и я почувствовала пульсацию насилия, которую должна была подавить. Я была менее, чем в девяноста минутах от встречи с Диконом. Я не куплюсь на приманку в виде сексуально неудовлетворённого ублюдка, который хотел вырвать ту, кем я была. Мои губы заметно задрожали, а глаза наполнились слезами. Я подавила желание высказать ему, как благодарен он был бы через пять минут после того, как я бы обхватила своими губами его член.
— Не указывайте мне, кто я, — прошептала я.
— Я не знаю, кто ты. Но я знаю, кем ты не являешься. — Он со стуком поставил коробку салфеток передо мной. — Ты не безмозглая и бессердечная развратница. Может быть, тебе стоит послушать людей, которые говорят вокруг тебя. Они тоже не думают, что ты мешок секса.
Я вырвала салфетку из коробки, как будто она лично обидела меня, что она и сделала. Сраная салфетка. Я высморкалась в неё.
— Я решаю, понятно? Решаю, что пойдёт, а что нет. Я ничего не могу поделать с тем, как видят это другие люди. Люди получают травмы, и вы знаете, что это происходит, но я не лгу. Все при деле.
— Все? Ты только что сказала, что люди получают травмы.
— Иногда.
Эллиот отодвинул свой блокнот в сторону и опёрся о стол, как будто я сказала что-то, на чём бы он хотел остановиться.
— Скажи мне, когда в первый раз кто-то получил травму.
— В последний раз, когда Дикон…
— Не в последний раз. Первый раз.
— В первый раз это была моя вина.
— Хорошо. Давай послушаем.
Мне не хотелось рассказывать эту историю. Не хотелось говорить, что я сделала, какой небрежной я была. Но Эллиот вернулся ко мне, и я сказала, что буду сотрудничать. Так что я просто должна выложить всё это, не так ли?
— Эван. Я не буду использовать его фамилию, потому что вы знаете его отца. Я имею в виду не то, что знаете, как знакомы, но… знаете.
— Хорошо.
Я откашлялась. Можно ведь просто сделать вид, что его здесь нет, когда я расскажу эту историю? Или, например, что я лежала в постели, глядя на дверь в ванную комнату, пока всходило солнце.
— В то лето после окончания средней школы я встречалась с парнем по имени Эван, который собирался в Браун в августе. У нас не было постоянных отношений, потому что он уезжал, и я собиралась в университет Калифорнии. И хоть он и был хорошим и всё такое, у него был лучший друг Гэри, и он был довольно горячим, и он оставался в городе. Поэтому я предложила Эвану, что было бы весело, если бы мы иногда проводили время вместе.
Почему я запиналась и бурчала? Почему использовала мягкие слова? Это было фигней. Я вздёрнула подбородок и перефразировала последнюю часть:
— Я сказала Эвану, что хотела секса втроём с его приятелем Гэри. Это обидело его чувства. Он сказал «нет», потому что он любил меня как свою девушку. Я не сказала ему, что по факту не была его девушкой.
— И он расстался с тобой? Какое было чувство?
Уже говорим о сраных чувствах? Господи.
— Никакое, потому что он не расстался со мной. Сделал это позже. После... Ну, он всё равно уезжал в Браун, так что это не имело значения.
— Таким образом, он остался с тобой на лето?
— Почему вы хотите так много подробностей?
Эллиот пожал плечами.
— Если ты перестанешь пропускать факты, я перестану задавать вопросы.
— Что заставляет вас думать, я пропускаю факты?
— Это моя работа.
Хорошо.
Нахрен его.
— После того, как Эван сказал «нет», Гэри пригласил меня к себе. Что было хорошо, потому что нахрен это. Если Эван собирался держать свои яйца в трусах, ладно. Но Эван был там. И я думала: «Это не секс втроём. Это не то, что им нравится». Потому что не было никаких напитков или наркотиков, но играла музыка и свет был включён. Так что я такая «Эй, привет, ребята, в чём дело?». Эван бросил тупой комментарий, типа «отсоси мой член» или какую-то другую тупую шутку, а Гэри... — я останавливаюсь, потому что чувствую, как кривится мое лицо.
Эллиот даёт мне минутку шмыгнуть носом и собраться.
— Гэри толкнул меня. Прижал меня лицом к кухонному столу. И сделал это грубо. Так что я крикнула «Отвали от меня!». Но Эван… Он подошёл и сдёрнул мои джинсы вниз. А потом... Я не могла пошевелиться, потому что Гэри держал меня. Боже, я не могу вам рассказать...
— Ты не должна.
Но мне нужно было. Мне нужно было нахрен закончить это, потому что я сказала своему терапевту, что буду сотрудничать. Просто потому, что у меня были фантазии о нормальной жизни с этим терапевтом, не означало, что для него что-то изменилось. Я была тем, кто должен был просто пройти через это и сделать то, что, я обещала сделать.
— У меня не было анального секса прежде. Я не знала, что должно было быть много смазки и много подготовки, и нужно было быть действительно возбужденным. Эван тоже не знал, потому что он только раздвинул мои ягодицы и плюнул, чего никогда бы не было достаточно... Боже, это было больно. У меня болела задница, и болело всё внутри. И он не останавливался. Я всё время кричала: «Стоп, стоп. Ты делаешь мне больно». Гэри не отпускал, а Эван продолжал делать это. После того, как он кончил, они поменялись местами.
Я замолчала. Слёз не было, потому что я отключила все свои эмоции. Если бы я выпустила их, я не смогла бы рассказать историю объекту моих глупых фантазий о нормальной жизни.
— Мне очень жаль, что это случилось.
Его лицо напоминало ледяную глыбу, будто ему было всё равно. Будто это была одна из сотен историй, что он слышал о девушке, которую трахнули в задницу всего лишь с плевком вместо смазки. Просто ещё один пациент с глупой историей. Вот кем я была.
— Это была моя вина, — сказала я. — Видите, однажды я и правда столкнулась с последствиями.
— Ради чего? Чтобы испытать свою сексуальность? Чтобы избавиться от отношений, которые никуда не вели? Нет, Фиона. Нет.
— Нахрен это. Я сказала, больше никогда. С тех пор я был кристально честной. Я не буду чьей-то девушкой. Буду вести распутный образ жизни. Точка.
— Таким образом, ты никогда не занимаешься сексом, если не согласна на всё?
— Если хотите выразиться таким образом, — сказала я, скрестив руки. Я должна была сдержать слёзы, когда Эллиот сказал это.
— Это привело тебя к совершенно тупиковой ситуации.
— Это очень хорошо работало.
— До определённого момента.
— Да.
Я шмыгнула носом. Если он пытается очистить мою голову от соплей и жидкости, он был на три четверти на пути к тому, чтобы мою плотину прорвало.
— Я говорил с Дебби, когда забирал для тебя одежду, — сказал он мягко. — Она говорила о тебе, будто ты была настоящим человеком. Таким, у которого есть хорошие качества.
— Дебби видит хорошее в каждом.
— Она сказала, что ты помогла ей приспособиться, когда она попала на Манди.
Я вытерла нос.
— Она очень молода, но я была ей не нужна. Она весьма зрелая. Мартин сказал бы вам, кем я была, и насколько я хороша в этом. Но вы не поверите его мнению, потому что уже не согласны с этим. Правильно?
Эллиот сделал слишком долгую паузу. Я восприняла это как победу. Озадачила его своей относительностью. Даже не суя средний палец ему в лицо и не мочась на его письменный стол, но я чувствовала себя хорошо... пока он не заговорил.