И мне бы бежать.


   Но я уже попала в плен его полыхающих серебром глаз.


   Уже под гипнозом. Уже замерла. Ни пошевелиться, ни выдохнуть не могу. И отвести взгляд нет никаких сил.


   Он припечатывает. Полностью забирает в свою власть. От него невозможно оторваться.


   Медленно, тягуче медленно поднимается по бедрам вверх руками.


   Проводит пальцами между ног, как створки, раздвигая нижние губки.


   И там уже так влажно и так жарко, что хочется сдвинуть ноги. Не показать Санникову, как он запредельно действует на меня!


   – Моя, – хриплый голос утверждает, констатирует факт, подтверждая этим реакцию моего тела.


   И тут же прижимает мои трепещущие влажные складочки. Резко, с силой, придавливая одновременно пульсирующий бугорок клитора.


   И меня выгибает всем телом. Судорожно, рвано хватаю распахнутым ртом воздух.


   А его губы начинают терзать мою грудь, буквально вгрызаясь в затвердевшие заостренные соски.


   Я человек… Я женщина… Я не животное! – вопит разум, пытаясь остановить, пресечь эту ненормальную реакцию тела. Я не могу вот так сдаваться, стонать и всхлипывать под тем, кто несет в себе для меня опасность!


   Но тело совсем не слушает его…


 И то безумное пламя, которое разливается внизу живота, тянет, тягучей волной наполняет меня всю,  заставляет самой жаждать этих прикосновений. Болезненно поддаваться навстречу его рукам, выгибаться под терзающим мои соски жадным ртом, что одновременно прикусывает и зализывает укус, ласкает, бросая меня из жара в ледяной холод…


   И я стону, стону под его руками, всхлипывая, разрываясь от болезненной потребности получить разрядку… Иначе меня просто разорвет.


   Но он отстраняется и меня будто обдает холодом, стоит перестать чувствовать его жаркое тело.. Прикосновения… Разгоряченную кожу…


   Солнечный свет резко бьет по глазам, когда резко их распахиваю, просыпаясь как от толчка.


   Внутри по-прежнему полыхает пожар, тело подрагивает, как будто от электрических разрядов.


   Но тягучий сон никак не отпускает, не стряхивается. Я будто до сих пор чувствую на себе его губы… И тело горит, до безумия разгоряченное, возбужденное! И даже кажется, будто всю мою спальню пропитал его запах. Смешанный с головокружным ароматом желания, безумием секса в чистом виде…


   Да что со мной твориться?


   Санников – последний человек на земле, о котором я могла бы фантазировать, который мог бы вызывать такое неуемное желание!


   Он – враг! Опасный, безумно опасный хищник, способный даже пойти против моего отца!


   Хищник, ненавидящий нашу семью, меня! Готовый на что угодно ради своей мести! И, самое страшное, – достаточно сильный и влиятельный, чтобы суметь победить в этой борьбе!


   И что бы ни случилось там в их с отцом прошлом. Как бы ни повел себя с отцом Санникова мой отец, – в конце концов, его предок сам влез в сомнительные дела, которые его и погубили. Да, папа виноват, я даже не пытаюсь его оправдывать! Он мог помочь, мог отступиться от своего ненормального желания обладать чужой женщиной! Но разве во всем, что произошло, нет и вины отца Стаса? И почему Санников собрался отыгрываться именно на мне! Я ведь ни в чем не виновата! Я уж точно не причинила ни ему, ни его семье ни малейшего вреда!


   Он дьявол. Дьявол во плоти. Ни перед чем не остановится во имя своей мести. Он ослеплен ненавистью. И ничего не станет слушать, не передумает, не изменит своего мнения насчет меня и того, что именно я должна расплатиться за все причиненное ему зло.


   Так почему мое сознание сдается? Почему тело, даже во сне, сходит с ума?


   Обхватываю ладонями живот, где все по-прежнему пульсирует и ноет от дикого возбуждения, бешеной неудовлетворенности… Чтобы хоть как-то унять свой безумный жар, и…


   Мои пальцы натыкаются на что-то тонкое.


   Медленно, не веря в то, что такое вообще возможно, опускаю взгляд с потолка на собственную грудь.


   Ровно между ее полушариями лежит белоснежная роза.


   Осторожно, будто ядовитую змею, беру ее в руки.


   Длинный стебель с обрезанными шипами, – и на том спасибо.


   Тончайший аромат, – значит, странный запах мне не показался.


   Истрепанные свежие кончики лепестков.


   Даже зажмуриваюсь, понимая, что это были за нежные, невесомые прикосновения, – к соскам, по низу живота, от которых я млела, извиваясь. Меня ласкали этой розой!


   Вскакиваю с постели, подбегая к огромному зеркалу.


   Так и есть!


   Это был вовсе не сон…


   Соски разбухли и покраснели. К ним явно прикасались. На животе алое пятно горит, будто клеймом. Этот след могли оставить только губы!



Девочки! А я очень жду ваших лайков и впечатлений! За награды всем огромное спасибо!


   Всех обнимаю. Ваша Кира


23.1


    Он мне не снился. Он приходил! Был здесь, в этой спальне ночью!


   Зачем? Что хотел показать? Что никакие преграды, никакая охрана и сигнализация его не остановит?


   Отшвыриваю розу подальше от себя, на пол.


   Бессильно опускаюсь на постель, закрывая пылающее лицо руками.


   Это – сильнее и страшнее всех его угроз.


   Санников показал, что мы против него бессильны. Что он проникнет куда угодно, и, значит, даже в доме отца, охраняемом как стратегический государственный объект, я не могу быть в безопасности. Это просто ужасно, не чувствовать себя свободной от него нигде! Он, он сам – совершенно ужасен!


   – Софья? – вздрагиваю, едва услышав тихий стук в дверь.


   И даже голос моей няньки, Марты, так и оставшейся работать в доме после того, как я выросла, совсем не успокаивает.


   В доме точно есть человек, работающий на Санникова! И очень возможно, что не один! Теперь расслабиться невозможно, я буду подозревать всех и каждого!


   – Твой утренний кофе, Софья. И любимые булочки


  Она входит, так и не дожидаясь моего «да».


   Как всегда, давно уже привычно.


   Часто именно от этого я и просыпалась.


   Самые блаженные пробуждения в моей жизни! Аромат кофе, свежеиспеченных булочек с корицей и всегда ласковая, почти как материнская улыбка Марты. С самого детства я привязалась к ней, как к родной, да и она ко мне, не имея своих детей, тоже. Именно поэтому и уговорила отца оставить ее в доме. И тот, как всегда, не смог мне отказать, хоть работы для Марты в доме, если уж по-хорошему, то и не было. Разве что печь для меня свои особенные булочки и приносить мне завтрак по утрам! Но для меня она давно стала членом семьи и расстаться было просто невозможно!


   – И не только это? – Марта хитро и загадочно улыбается, к счастью, не замечая моего состояния.


   – Вот! – из-за спины, как фокусник, достает огромную корзину с белыми розами. – Софи, ты не успела приехать, а у тебя уже появился поклонник! Да еще какой нетерпеливый! На рассвете корзинку принесли курьером! До утра даже дождаться не мог! И надо же, когда только вкусы твои так хорошо успел изучить? Ты что не рада? Это же твои любимые цветы! Софи?


   – Я просто не проснулась еще, – с трудом выдавливаю измученную улыбку. Мне и заглядывать в открытку, виднеющуюся между цветками не надо, чтобы понять, от кого этот подарок. И что Санников этим хотел сказать.


   – Ну, просыпайся! – Марта ласково похлопывает меня по руке и к моему счастью, уходит. – Не буду мешать тебе мечтать о романтическом свидании!


   Эхххххх… Знала бы ты, дорогая, как мало во всем этом романтики!



А кто хочет сегодня еще продочку?


Отзываемся и ставим лайки!!!


23/2


   Как только дверь за Мартой закрывается, хватаю открытку.


   « Сегодня вечером. Ровно в восемь. В « Лаванде». Последний шанс, София. Других не будет».


   Выведено размашистой рукой с явно крепким нажимом. Ну, кто бы сомневался, что Санников даже на бумагу не может не давить!


   Шанс…


   Воспоминания о той давней ночи, накатывают снова.


   Вот тогда он впервые заговорил о шансе! Именно из-за этого я решила, что Санников – самовлюбленный напыщенный индюк, уверенный, что для каждой девушки – большая честь быть с ним в отношениях. Шанс он мне тогда дал. На драгоценного себя, – так я тогда решила.