По тротуару нам навстречу приближались трое парней — огромные амбалы в клубных куртках. Футболисты спортивного клуба Хаскер! Они остановились и вытаращились в нашу сторону.
Вися вверх тормашками, чувствуя, как к голове приливает кровь, я уже открыла было рот, чтобы заорать о помощи — но потом заколебалась. Поверила ли я всему тому, что рассказал мне Севастьян? Я оказалась под опёкой властного засранца-телохранителя — или же меня похищали? Если я заору, то качки надерут Севастьяну задницу, а это не поможет мне очутиться в России…
Но это решение, впрочем, как и предыдущее, вырвали у меня из рук. Севастьян развернулся к ним лицом, медленно покачав головой. То, что эти трое огромных футболистов увидели в его взгляде, заставило их быстро ускориться и зашагать в другом направлении.
Когда они испарились, от разочарования я стукнула Севастьяна по спине, внезапно нащупав кобуру. У него был пистолет! Но времени, чтобы осознать этот факт, уже не было, потому что меня впихнули на пассажирское сиденье роскошного «Мерседеса».
Как только он захлопнул дверцу, я тут же потянула ручку изнутри, но он успел щёлкнуть замком, заперев его с помощью брелка.
У своей двери он сквозь окно бросил на меня предостерегающий взгляд. Он знал, что придётся отпустить кнопку запирания дверей, чтобы сесть за руль, таким образом, у меня появится шанс на побег. Игра «открой-закрой». Я прекрасно успею, у меня рефлексы как у хищника…
Блин! Он открыл свою дверь, затем заблокировал все замки до того, как я успела открыть свою!
Он поместил внутрь своё большое тело.
— Удачи в следующий раз.
— Это похищение!
— Я рассказал тебе о своих намерениях. Дал тебе время. — Он завёл двигатель и отъехал от тротуара. — Пойми, Натали, я делаю ровно то, о чём предупреждаю. Всегда. — Он плавно входил в один поворот за другим, словно знал этот город лучше меня. — И сейчас я предупреждаю, что доставлю тебя к отцу в Россию целой и невредимой.
— И как ты собираешься провести меня сквозь службу безопасности в аэропорту в таком виде? — Я махнула рукой на свой халатик. — У меня даже нет сумочки!
— Мы едем в частный аэропорт. И к тому времени, как мы приземлимся в Москве, новую одежду тебе привезут к самолёту.
Новая одежда? К самолёту? Он серьёзно?
Его взгляд задержался на моих ногах, на полуголых бёдрах. И под этим тёмным взглядом моя кожа вспыхнула. Я никак не могла забыть, как он смотрел на меня в ванной.
Словно голодный хищник на нежную лань.
Словно я была добычей для его удовольствия. Я вздрогнула.
— Ты замёрзла? — спросил он. — Ты выглядишь… озябшей.
Озябшей? О. Потому что мои соски по-прежнему торчали. Да, я замёрзла, но помимо этого моё тело страдало от последствий неудавшейся мастурбации. Я была так близко, практически дошла до конца…
В каком-то роде я именно так себя сейчас и ощущала. Напряжённую, натянутую, мою кожу покалывало всякий раз, когда он на меня смотрел.
Когда я ничего не ответила, Севастьян включил обогрев, и мою грудь с гиперчувствительными сосками начало обдувать потоками тёплого воздуха. Я чуть не вскрикнула, ощутив под задницей подогрев сиденья. В тесноте машины я вновь почувствовала его крышесносящий запах.
Чересчур сильная стимуляция. Ему видно, что я дрожу?
Когда мы выехали на шоссе, ведущее к выезду из города, и машина разогналась до ста двадцати километров в час, он приказал:
— Пристегнись.
Его тон мне совсем не понравился, работая официанткой, я часто слышала что-то подобное.
— А то что? — я прищурилась. — И ты правда назвал меня тогда зверьком?
— Если я говорю тебе что-либо сделать, в твоих интересах подчиниться, зверек. — Без предупреждения он протянул руку и защёлкнул мой ремень, грубо задев мою грудь локтём и наполнив мой нос своим запахом. Я поёжилась на горячем сиденье, чувствуя, что этот самоуверенный мужчина меня ослепил.
Я вспомнила, как однажды меня задержали за пьянство в публичном месте после футбольной игры; мысленно я приказывала себе собраться и прийти в себя, чтобы отговорить полицейского от выписывания мне большого штрафа. Перестань бубнить, Нэт, и отвечай славному офицеру! Не ОЦИФЕРУ, идиотка! Не смей хватать его блестящий значок, не смей… ЧЁРТ, НЭТ!
Именно так я себя сейчас и ощущала: под воздействием.
Воздействие, которое оказывал на меня Севастьян, я стряхнуть не могла. Я испытывала к нему какое-то ошеломляющее притяжение, какую-то необъяснимую связь.
Какой бы дурацкой эта идея не была, я продолжала желать — метафорически — потрогать его значок.
Нет-нет-нет, надо сконцентрироваться на получении информации.
— Ты держишь свои обещания, Севастьян?
— Только тебе и твоему отцу.
— Ты обещал мне ответы.
Его руки сжались вокруг руля, в кожаную оплётку впились эти сексуальные перстни.
— Как только мы сядем в самолёт.
— Почему не сейчас? Я должна узнать про родителей.
Он не удостоил меня ответом, лишь продолжал с прежней настороженностью вглядываться в зеркало заднего вида.
Я вспомнила, как он всматривался в улицу сквозь жалюзи в моей спальне.
— Что за паранойя? Мы в Линкольне, штат Небраска; самое ужасное происшествие здесь — это когда русский засранец похитил ничего не подозревающую студентку — в халате.
Цифры на спидометре продолжали увеличиваться…
— За нами… за нами следят?
Новый взгляд в зеркало.
— Сейчас — нет.
— Отсюда следует, что следили раньше — или будут потом? — Это было слишком ненормально. — Мне грозит какая-то опасность? — Вопросы о родителях и моём прошлом померкли перед перспективой ближайшего будущего.
Он неохотно ответил:
— Всегда есть опасность похищения ради выкупа.
Я прищурилась.
— На это я не куплюсь. То, что ты сейчас назвал — прозвучало как постоянная опасность или теоретическая. Тем не менее, ты вломился в мой дом и потребовал, чтобы мы уехали через пять минут, значит, опасность была реальной. Так что случилось за время времени между нашей встречей в баре и твоим появлением у меня дома?
Косой взглядом.
— Думаю, интеллект ты унаследовала от отца.
— Отвечай. Что произошло?
— Позвонил Ковалёв и приказал посадить тебя на самолёт. Значит, считай, это уже сделано.
Меня поразила внезапная догадка.
— Как долго ты меня охраняешь, Севастьян?
— Недолго, — попытался увильнуть он.
— Как — долго?
Он дёрнул своими широкими плечами.
— Чуть дольше месяца.
А я ни о чём не подозревала.
— Ты следил за мной? Следил за мной всё это время?
На его челюсти дёрнулся мускул.
— Я присматривал за тобой.
Значит, он изучил меня лучше, чем я думала. Что мог подумать обо мне такой мужчина?
Когда с шоссе он свернул на слабо освещённую дорогу, я воскликнула:
— Стой! Куда мы едем! Там нет аэропортов! Даже запасных.
— Мне пришлось назначить альтернативное место взлёта.
Альтернативное? Себе я пообещала, что если ответы мне не понравятся, то я сбегу прямо в руки службы безопасности. Ответов я почти не получила, и насчёт побега к сотрудникам безопасности тоже были серьёзные сомнения.
Через несколько километров он свернул на грязную просёлочную дорогу, которая пролегала сквозь кукурузное поле. Мы ехали и ехали, пока впереди не показалось нечто, похожее на взлётно-посадочную полосу для сельскохозяйственных самолётов. На одном конце полосы ждал самолёт, мигая огнями и выпуская в ночное небо жар работающих двигателей.
Чтобы отвезти меня в Россию. Это всё… по-настоящему.
Севастьян припарковался рядом с самолётом, но свою дверь не открыл.
— Я понимаю, что у тебя есть вопросы, — мягко произнёс он. — Как только мы взлетим, я отвечу на все. Но поверь, Натали, ты не пожалеешь об этом шаге. Тебе очень понравится новая жизнь.
— Новая жизнь? — фыркнула я. — О чём ты говоришь? Так уж случилось, что мне нравится моя прежняя жизнь.
— Правда, зверек? Ты искала его, — сказал Севастьян. — Неотступно. Что-то тобой руководило. — Я отвела взгляд, не в силах с этим спорить. — А теперь тебе больше никогда не придётся работать, ты сможешь купить всё, что пожелаешь. Сможешь путешествовать по миру, увидеть все места с этих открыток на холодильнике.