Ульяна Гринь - Профессионально беременна

Когда мы с Костей сели в машину, я скомандовала:

— Вези меня к адвокату.

— В смысле, Ева Станиславовна? — насторожился Костя. — Зачем вам к адвокату?

— Хочу поговорить с ним, имею право?

— Я что, я ничего, — пробурчал парень и замолчал, уставившись на дорогу. А я подумала: а правда, зачем мне к адвокату? Что он мне скажет?

— Правильно мыслишь, Костя. Не едем к адвокату. Едем к следователю. Ты знаешь, кто занимается делом Данилы?

Подозреваю, что к следователю я попала только потому, что Костя боялся моего сумасшествия. С бабами-дурами не спорят. Даже дал мне номер кабинета и ФИО. Следователя звали Пыжик Арсений Венедиктович. Мне сразу представился толстенький краснолицый майор с пористым пропитым носом и взопревшей под фуражкой лысиной.

Но, когда я вошла в кабинет, передо мной оказался высокий худощавый блондин чуть за сорок с пронзительными серыми глазами и длинным костистым носом. Правда, все же майор. Он посмотрел на меня мельком и устало, спросил:

— Вам чего, девушка?

— Дело есть, — я села и закинула ногу на ногу так, что мое безупречное колено оказалось в поле зрения майора. Костя, стоявший у выхода, легонько кашлянул, но я не дрогнула. Насрать. Главное — Данила.

— Излагайте, раз есть дело.

— Я по вопросу Данилы Беркутова. Я его жена.

— И что?

— Хочу знать, как продвигается расследование. Это же вы им занимаетесь?

— Я. Только расследовать там больше нечего. Если потерпевшая Дарья Алексеевна Беркутова не умрет, ему предъявят обвинение в убийстве отца и в покушении на убийство сестры. Все?

— Не все.

Глядя ему в глаза, я медленно поменяла ноги местами. Не основной инстинкт, но должно было получиться неплохо. Кадык майора дернулся вверх-вниз. Взгляд с трудом переместился с моего колена на грудь, обтянутую белым топиком за пять тысяч. Да, милый, смотри мне прямо в нижние глаза!

— А другие подозреваемые? Я напоминаю, что была с ним всю ночь, и он не выходил из спальни.

— А кого там подозревать? Одни женщины, а удар был нанесен с большой силой.

Взгляд Пыжика скользнул по ложбинке между грудей и поднялся выше. Я похлопала ресницами. Он облизал губы. Я провела пальцами по ключице и склонила голову набок. Все, готов.

— А как же Семен?

— У него алиби.

— Жаль… Ну а Тома, экономка?

— Девушка, вы что, меня допрашиваете?! — очнулся майор. Крепкий орешек, блин! Ладно, попробуем по-другому.

— Костя, будь другом, выйди за дверь, — велела я шоферу, не оборачиваясь. Главное, не терять зрительный контакт! Костя снова кашлянул:

— Не имею права, Ева Станиславовна.

— Уволю, — предупредила. — Пока твой шеф сидит в тюрьме.

Парень завздыхал, видимо, прикидывая шансы быть уволенным с одной и с другой стороны, и вышел, тихо затворив дверь за собой. Я наклонилась к майору, удерживая его взгляд:

— Арсений Венедиктович, мне очень хотелось бы видеть вас на оглашении завещания в особняке покойного на Крестовском острове. Думаю, там вы подберете полную коллекцию подозреваемых вместе с мотивами.

— А что, если покойный лишил наследства вашего мужа, и тот кокнул его ножом в спину?

— У моего мужа собственный бизнес и о-о-очень хорошие активы, так что вряд ли он позарился бы на доли сестер. А вот у Томы был отличный мотив. Ведь у нее тоже есть сын от покойного.

Следователь оживился так быстро, что я даже отшатнулась. Он прищурился и спросил цепко:

— У Тамары Семипольской? А откуда вы знаете о сыне?

— Видела. Собственными глазами в городе.

— И вот так сходу определили, кто его отец?

Он сказал это ехидным тоном, а я пожала плечами, заставив грудь соблазнительно подпрыгнуть:

— Если бы вы видели Алексея Петровича, Данилу и Тимофея вместе, то поняли бы сразу, что там тест ДНК не нужен. Они похожи, как клоны.

Взгляд майора раздосадовано метнулся вслед за моими грудями и обреченно вернулся в бумаги. Пыжик сказал сухо:

— Я буду присутствовать на оглашении завещания. Свяжусь с нотариусом. Благодарю за содействие следствию.

— Скажите, а можно мне получить свидание с мужем? — улыбнулась я сладко. Тяжкий вздох был мне ответом:

— Поскольку подследственный полностью признал свою вину, не вижу препятствий для свидания.

Он наклонился к ящику стола и выдал мне бланк, подвинул дешевую ручку:

— Пишите заявление.

В кабине для свиданий было душно и гулко. Между нами, как Берлинская стена, высилась до потолка стеклянная перегородка. Она выглядела не слишком чистой, но даже через мутное стекло я видела Данилу и всеми фибрами своей души хотела просочиться через телефонную трубку, чтобы оказаться рядом.

Трубку тоже было противно взять в руки, но я пересилила себя и, прижав к уху, спросила:

— Как ты?

— Нормально, — он улыбнулся своей обычной улыбкой — с ленцой и шармом. — Как ты себя чувствуешь?

— Если ты спрашиваешь про ребенка, то… у меня есть для тебя отличная новость.

— Ну-ка, ну-ка?

— Нет, сначала ты мне скажи: что это за история? Ты признал себя виновным? Откуда этот бред?

Видимо, мой вид внушил ему некоторые опасения, потому что Беркут поднял брови:

— Почему сразу бред?

— Ты спал всю ночь! У меня под боком, вот тут вот! — я ткнула себе в ребра пальцем. — И даже за ужином не спускался, помнишь? Нам Тома принесла поднос в комнату!

— Ева, — Данила прищурился и стал строже. — Ты спала и не слышала. Вот и все.

— Издеваешься?

— Нет. Я вполне серьезно.

Он скосил глаза раз, другой. Потом так широко открыл их, что я испугалась — вывалятся из орбит! И снова скосил глаза на телефонную трубку.

Прослушка!

Черт… Теперь и не поговорить по душам. Я стукнула кулаком по стойке и ткнула пальцем в Данилу:

— Ты! Ты, милый мой, станешь отцом через семь месяцев! И знаешь что? Ты станешь почетным трижды отцом! Поэтому бросай свои глупости! Я не собираюсь растить тройню одна!

Беркут вздрогнул от такой тирады и уставился на меня с таким видом, будто я сообщила ему о конце света, назначенном на завтра десять утра. Потом спросил:

— Женщина, что ты сейчас сказала? Кого ты не собираешься растить?

— Тройню! Твою! Одна!

— Ты сделала тест?

— Сволочь! Я с огромным удовольствием швырну тебе в твою наглую морду результат, потому что он будет строго положительным! И да, дорогой мой Данила, ты станешь отцом троих детишек! Так что изволь выйти из тюрьмы как можно скорее!

— С ума сойти… — пробормотал он, опустив трубку. Я стукнула в стекло:

— Эй! Не уходи от разговора!

— Я тут, я не ухожу! — все так же растерянно ответил он, снова прижав трубку к уху. — Тебе врач сказала? Ну, про тройню?

— Не только сказала, но и показала!

Я поставила на стойку сумочку, зажав трубку плечом, и принялась копаться в ней. На входе меня досмотрели (довольно мерзкая процедура) и в моих вещах тоже порылись. Думали, наверное, что несу любимому наркотики… Но фотографии с УЗИ не тронули. Теперь я схватила маленький квадратик и прилепила его к стеклу:

— Вот! Считай сам! Раз, два, три!

— С ума сойти… — повторил Данила, глядя на крохотные комочки в пещерках. — Раз, два, три… Точно три…

— Вот.

Я уже успокоилась. Надеюсь, осознание факта, что он скоро станет отцом, поможет Даниле собраться с мыслями и прекращать выгораживать невиновную Элю.

— Милая… Девчонка моя, — выдохнул Беркут в микрофон. — Все будет хорошо, договорились?

— Наверное.

— Дашка выкарабкается, все будет хорошо. Я тебе обещаю.

— Да уж постарайся, — пробурчала я довольная. — Завтра оглашение завещания, ты помнишь?

— Помню. Там будет мой адвокат, ничего не бойся, малыш.

Данила коснулся пальцами губ, потом приложил ладонь к стеклу. Я сделала тот же жест с улыбкой. Он не позволит мне остаться одной.

Жертва моя стала моим защитником.

И, конечно, он ни в чем не виноват. Что бы не говорил он сам и следователь…

Мы расстались с надеждой вскоре увидеться снова и не в СИЗО. Пока Костя вез меня по вечернему городу, в голове зрела мысль. Окончательно она оформилась, когда я вошла в прихожую дома. Было тихо и сумрачно — горничная забыла зажечь свет. Да и для кого? Дом пустой. Катя в Швейцарии, мать Данилы вернулась ненадолго в свою деревню, Эля ночует в Лисьем Носу. Меня немного напрягло отсутствие Семена, но я сочла его слишком трусливым, чтобы пытаться убить двоих. А вот отсутствие мотива было ненормальным.