Алина Знаменская - Прогулка под луной

— Пошло-поехало, — прокомментировала Юля, подойдя поближе, и тут же сыну: — Ты, сынок, шел бы домой. Поздно уже.

Юра возражать не стал, побрел к костру за гитарой. Ночная забава становилась для Маши тягостной.

— Я тоже, пожалуй, пойду. Купаться меня что-то не тянет. Да и купальник я не взяла.

Хотелось уйти, но так, чтобы не обидеть Инночку.

— Купальник? — Катя развернулась и снисходительно посмотрела на Машу. — Какие нежности! Ночью и без купальника сойдет. Правда, Денис?

И Катерина, не дав никому опомниться, одним рывком стащила с себя водолазку, под которой, как известно, ничего не было надето. Не успело прокатиться по берегу дружное «о-ох!» — Катя освободилась от спортивных штанов, под которыми, аналогично, не обнаружилось даже намека на нижнее белье.

Не оглядываясь, Катя пошла в воду.

— Я — купаться! — объявил Володя, который к тому времени едва стоял на ногах. В отличие от Кати он не спешил снять даже ботинки и пытался влезть в воду в чем был. Его держали Инна и Юля. Никита молча раздевался, не слушая протестов жены.

— Ну что же вы, Денис? Вода такая теплая! — донеслось с середины озера.

— Ну что же вы, Денис? — Маша насмешливо взглянула на Зверева. — Вода остынет.

В ответ получила взгляд в упор. Взгляд, отразивший блики воды, держал девушку, как магнит булавку. Не сводя с нее глаз, он расстегнул две верхние пуговицы на рубашке.

Маша отвернулась.

Больше ей здесь делать нечего.

Участвовать в вакханалии, затеянной Инночкиной соседкой, она не собиралась.

Девушка неторопливо побрела в сторону дома, перебралась через овраг, толкнула калитку и очутилась в обществе Шейлы. Собака облизала ей руки и лицо. Маша, облизанная, забралась в мансарду. Не включая свет, прошла и села на подоконник. Открыла окно. Ветер приятно дотронулся до разгоряченного лица.

Никак не удавалось отделаться от картины, увиденной на озере, — голая Катерина, пьяные мужики и тяжелый магнетический взгляд Зверева. Все это так и стояло перед глазами.

Интересно, удалось Кате добиться желаемого? Маша включила электрический чайник, нашла на столе начатую шоколадку. Можно, конечно, зажечь свет, но тогда назойливая мошкара тут же налетит. А закрывать окно не хочется — жара.

Чайник зашумел, Маша налила чаю и уселась на подоконник. Между тем компания не возвращалась.

Что они могут там делать так долго? Маша поставила чашку на подоконник и наткнулась глазами на объемный черный предмет. Потрогала — бинокль. Не долго думая Маша взяла бинокль, забралась с ногами на подоконник и по примеру своей воспитанницы стала обозревать окрестности.

Покрутила объектив, пристраивая аппарат к своем; зрению, и ахнула: лес, озеро — как на ладони!

Тут же она заметила фигуры, барахтающиеся в воде, — их было две. Фигуры то сходились в темной глади озера, то расходились — было не разобрать, кто именно купается в этот час в озере. Но Маша догадывалась, что это за парочка. Остальных не было видно. Костер затушили. Значит, сейчас кто-нибудь да появится.

— Ах вот вы чем занимаетесь? Здорово!

Маша от неожиданности чуть не вывалилась в окно. Голос прогремел из-под груши, как взрыв петарды под ногами. Маша уронила бинокль на колени.

— Вы — чудовище! — простонала она. — Сдается, вы решили довести меня до инфаркта. Не скрою, вы почти у цели.

Зверев проронил сдержанный смешок.

— У вас, Машенька, была возможность посмотреть все вблизи и даже поучаствовать. Но вы предпочитаете подглядывать в замочную скважину? Дела…

Маша бросила бинокль на Алькину кровать и спрыгнула на пол.

Еще секунда, и она захлопнет окно над головой этого наглеца!

Маша потянула створку на себя, но что-то мешало. Что-то будто держало раму снаружи.

Маша высунула голову и увидела среди листьев физиономию Зверева. Нет, надо же! Он залез по веткам как обезьяна и теперь играет с ней! Издевается!

— Не сомневаюсь, что вы стажировались в Африке. Перенимали опыт у обезьян — лазили по пальмам.

— В Африке я действительно бывал, — миролюбиво согласился Зверев, — но такое дело… У пальмы же, у нее нет веток… в отличие от груши…

— Что вам от меня нужно? Или на вас опять говорун напал? У вас что же, по ночам бывают приступы словонедержания?

Зверев с удовольствием рассмеялся.

— А вы — злючка! Ума не приложу, за что вас любит моя дочь?

— Ах, так вы заметили, что она меня любит? Помнится, вы были другого мнения. Что любит, как тигр дрессировщика. Или вы изучаете меня как подопытного кролика и ваше мнение меняется?

— Не то чтобы совсем изменилось, но добавились нюансы.

— Любопытно.

— Но я вижу, что ваше мнение обо мне непоколебимо. Я в ваших глазах по-прежнему отпетый негодяй и садист?

— Я не спешу менять мнения.

— Да вам в принципе некуда торопиться, Машенька. Мы еще пообщаемся. Признайтесь, что же такого интересного вы увидели в бинокль? У вас был довольно заинтересованный вид.

Маша обратила внимание, что снизу от калитки кто-то идет. Пригляделась: Катя!

Катя была здорово навеселе и настроена решительно.

— Помнится, вы божились, что не будете докучать мне, — напомнила Маша Звереву и дернула раму на себя.

Он по-прежнему держал ее крепко.

— Дени-ис! — раздалось из сада. — Эй, мужчинка, ты где?

Маша прыснула. «Мужчинка» выпустил раму и скрылся в густой листве груши.

Маша не удержалась и расхохоталась в голос.

— Меня нет! — донеслось из листвы.

— Катя! — позвала Маша, давясь от смеха. — Вы кого-то ищете?

Катя покрутила головой и наконец нашла глазами Машу.

— Ну да! — обрадовалась Катя. — Тут свободный мужчина не пробегал?

— Ищите, Катя, и вы обрящете, — провозгласила девушка и захлопнула окно. И задернула занавески. На всякий случай набросила крючок на дверь.

Из сада еще долго раздавались голоса Кати, Инны, пьяного Никиты.

Наконец все стихло. Маша включила ночник и стала читать «Трое в лодке, не считая собаки». Английский юмор всегда действовал на нее благотворно.

— Нет, ты только подумай! Наши оба перепились и полезли за ней в воду!

— Оба?

— Ну!

Инна мыла тарелки после завтрака, Маша вытирала. Никита болел с похмелья и не выходил из спальни.

— Вот тебе и проверка! Наши оба нахрюкались, а твой, , гляди, как огурчик бегает!

За окном мелькнул Зверев с лейкой в руках.

— Мой?! — Маша возмущенно бросила полотенце. — Ну уж, Инночка, не ожидала от тебя!

— Да Господи! Чего ты подпрыгиваешь?! Я же шучу, это и ежу понятно. Чего надулась, как твоя Алька?

Алька, легка на помине, просунула мордашку в дверь:

— Маш, мы с папой — белок смотреть.

— Панамку надень.

— Я взяла. Мы тебя ждем.

И доверчивыми глазищами: хлоп, хлоп. Инна взглянула на Машу и спрятала улыбку:

— Конечно, Маш, иди прогуляйся. В сосновом лесу сейчас благодать. Семечек возьмите.

— Ну я-то зачем с вами пойду? Мы с тобой там уже были. Сходи с папой.

Алька насупилась:

— Я без тебя дорогу не найду. И папа не найдет. Он фотоаппарат возьмет.

Инна вновь зыркнула на Машу и, обращаясь к Альке, пообещала:

— Сейчас Маша придет. Мы только вам поесть соберем.

После недолгих препирательств Маша сдалась. Смотреть белок отправились вчетвером.

Впереди в белой панамке скакала Алька с биноклем на шее, за ней, высунув язык, трусила Шейла.

Следом неторопливо шел Денис. Он нес корзинку с провизией. Маше достался фотоаппарат.

Дорога в сосновый лес бежала мимо озера, затем в дубовую рощу и, минуя ее, ложилась в теплое изножье сосен. Прогретый воздух лениво колыхался, и от насыщенной концентрации запахов леса радостно кружилась голова.

Алька первая добежала до сосен и остановилась. Дожидаясь, пока взрослые догонят ее, сняла босоножки и теперь хитро поглядывала на Машу.

Та прекрасно поняла девочку: они вместе обнаружили, что здесь, в преддверии хвойного леса, где росли дубы вперемежку с соснами и было особенно тенисто и сыро, узкая утоптанная тропинка стала гладкой, как спина какого-нибудь морского котика. Кое-где она поросла коротким зеленым мхом, но по большей части оставалась гладкой, влажной и приятно прохладной в жаркий день.

Когда они раньше приходили сюда, то проделывали эту часть пути обязательно босиком, наслаждаясь холодной упругостью тропинки. Шлепали по ней босыми ногами до тех пор, пока лес не начинал редеть и сквозь густую хвою не пускалось вразнос щедрое золото лучей.