Алька, высунув язык, старательно солила их и валяла в муке.
— Алик, — тихо позвал Зверев, — я знаю, как ты любишь Машу…
Алька опустила глаза, но не прервала своего занятия.
— Я тоже. То есть я хочу сказать, что мне тоже сейчас… очень не хватает ее. Но мы не можем… просить ее жить с нами только потому, что мы этого хотим. Понимаешь?
Алька кивнула.
Зверев налил растительного масла на раскаленную сковороду.
Алька стала выкладывать туда свои «блинчики».
— Она сама должна решить. И ей нужно время, чтобы подумать.
— Я все понимаю, папа, — серьезно сказала девочка. — А ты скучаешь по ней?
— Очень, — честно признался Зверев.
Когда овощи слоями были уложены в круглый широкий казан, в дверь позвонили.
Алька вприпрыжку помчалась открывать.
Перед ней стояла женщина в возрасте, по Алькиным понятиям — бабушка. Но что-то девочке мешало причислить гостью к этой возрастной категории. Может быть, помехой являлись красиво уложенные седые волосы с сиреневым отливом? Лакированная сумочка в руках? Янтарные бусы в три ряда на груди?
Алька почтительно отступила в глубь прихожей.
— Здравствуйте.
— А ты — Ангелина, — с улыбкой предположила дама. Алька потерла нос, оставив там след от муки. Кивнула.
— Мне кажется, ты что-то стряпаешь?
Алька молчала в совершенном замешательстве. На память пришел эпизод из «Золушки», где появилась волшебница-крестная.
— Ты позволишь мне войти? У меня для тебя есть кое-что.
Алька ничуть не удивилась бы, достань дама из своей сумочки хрустальные башмачки. Или преврати она тыкву в «мерседес». На лице у этой необычайной женщины было написано, что подобные фокусы для нее — дело привычное. Но женщина щелкнула изящным замочком своей сумочки и достала оттуда крошечные часики на белом кожаном ремешке.
Алька все еще находилась в состоянии некоторого оцепенения, когда женщина взяла ее за руку, рискуя испачкаться в муке, и застегнула на запястье свой изумительный подарок.
— Кто вы? — наконец выговорила девочка, вовсе не замечая отца, появившегося в проеме дверей.
— Я твоя бабушка, золотце. Давай знакомиться.
Алькины глаза от изумления приобрели размер кофейных блюдец. Она раскинула руки и, прежде чем взрослые успели что-либо сообразить, кинулась в объятия новой родственницы.
Дама часто заморгала ресницами и через минуту уже шмыгала носом.
— Ты становишься сентиментальной, мама.
Денис двинулся в гостиную, на ходу вытирая руки полотенцем.
Алька схватила бабку за руку и потащила туда же.
— Вы уже больше недели в городе, а ты только вчера позвонил. — Римма Анатольевна опустилась в кресло. Алька пристроилась рядом, на подлокотнике. Сидела, переводя взгляд с отца на бабушку. В бабкиных словах вроде бы сквозил упрек, но тон был скорее виноватым.
— Не хотел тебя беспокоить. У нас ветрянка.
— Денис, если ты думаешь, что я в моем возрасте способна заразиться ветрянкой… ты мне грубо льстишь.
Римма Анатольевна перевела взгляд с застывшей спины сына на внучку.
Обе разглядывали друг друга с жадным интересом.
— Бабушка, познакомься с Шейлой.
— Твой отец завел собаку? — Римма Анатольевна уставилась на блестящую кнопку собачьего носа, выглядывающую из-под дивана.
— Нет, это Маша завела. Даже сначала не Маша… Ну, я тебе потом расскажу. Это долго.
Алька перехватила взгляд отца и вскочила с подлокотника.
— Бабушка, ты поговори пока с Шейлой. Я сейчас. Только помогу папе на стол накрыть.
Алька шмыгнула на кухню.
Денис достал светло-сиреневую скатерть и одним взмахом застелил ею стол.
— Она очень похожа на тебя маленького. — Римма Анатольевна не спускала глаз с сына.
Он пожал плечами и вышел на кухню.
Шейла выбралась из-под дивана и уселась напротив гостьи.
Алька с важным видом расставила приборы на столе, принесла лимонад, фужеры.
Искоса поглядывая на бабушку, протерла хрусталь сухим чистым полотенцем. Денис раскладывал по тарелкам овощное рагу, подчерпывал до самого донышка, чтобы достать все слои.
Римма Анатольевна вызвалась нарезать салат.
Едва уселись за стол — звонок.
Денис пошел открывать. Вернулся не один. Из-за его плеча выглядывало совершенно экзотическое создание лет двадцати. Самым ярким пятном в ее облике были пухлые, какие-то уж слишком большие губы, обрисованные призывно-яркой помадой алого цвета. Сразу после губ в глаза бросались волосы, выкрашенные полосками. Буквально: на белом фоне ровные красные полоски. Ярко-зеленый топик лениво прикрывал грудь, причем сама грудь явно была недовольна этим обстоятельством и пыталась вырваться наружу сверху.
Что касается живота с кокетливой ямкой пупка посередине, то ему была предоставлена полная свобода — его ничто не прикрывало. Чуть пониже пристроилась малиновая полоска, знаменующая собой юбку. Длинные загорелые ноги гнездились в массивных ботинках на высокой подошве.
— Я по объявлению, — объяснила вошедшая, оценив произведенный эффект. — Я — Таня.
Незамысловатое русское имя никак не клеилось к разноцветному облику хозяйки и было само по себе. Отдельно.
Римма Анатольевна с изумлением воззрилась на сына. Он усмехнулся:
— Ты неправильно поняла, мама. Ты меня переоценила.
— Принеси еще один прибор, золотце.
Алька осторожно обошла яркую, благоухающую чем-то терпким гостью и загремела в кухне тарелками.
Таня проплыла через комнату и села за стол между Денисом и Алькой.
— А сколько вам лет, Танечка? — поинтересовался Денис, протягивая гостье порцию овощного рагу.
— Разве это имеет какое-то значение?
— В принципе нет. Но я думал, что работа няни…
— Работа как работа, — возразила девушка, придвинув салат. — Непыльная. И потом, не грудной же у вас ребенок. Уж, наверное, в школу ходит. Справимся.
Здесь она повернула голову и удостоила Альку своим вниманием. Та давно перестала есть — разглядывала новую гостью.
— Вы где-нибудь учитесь? — спросил Денис. Девушка сосредоточенно прожевала баклажан и отрицательно покачала головой:
— Думала на фотомодель пойти. Двух сантиметров не хватило. А у вас ничего квартирка. Просторная. А это видеодвойка? А музыкальный центр работает?
Таня щебетала, поглощая ужин. Мать и сын вели никому не понятный молчаливый диалог.
— Таня, а вы… умеете готовить? — мягко поинтересовался Денис и получил в ответ взгляд, полный разочарования. В нем легко читалось: «Ну и зануда же ты, парень!»
Вслух она перечислила нараспев:
— Могу манную кашу, омлет, вермишель, яичницу. Ну, это не проблема. У меня есть книга с рецептами. Справимся.
Римма Анатольевна многозначительно молчала. Наконец девушка покончила с рагу и промокнула губы салфеткой.
— А где у вас ванная? Мне нужно поправить макияж. Денис было поднялся, но Римма Анатольевна громко произнесла:
— Алечка, проводи гостью.
Алька слезла со стула и ушла вместе с Таней. Денис открыл балконную дверь. В комнату ворвалась свежесть летнего вечера.
— Правильно ли я поняла? Ты хочешь нанять няню для дочери?
— Я ухожу в рейс.
— Это я знаю. Но ты даешь объявление. Ты приглашаешь к дочери чужого человека! Ты оставишь ее с этой моделью?
— Это четвертая няня, которая приходит по моему объявлению. Это совсем не значит, что я выберу именно ее.
— Да? А мне показалось, она тебе понравилась. Жаль, что ей не хватает двух сантиметров.
— Мама… с каких пор тебя стала интересовать моя жизнь?
Римма Анатольевна достала из сумочки свои сигареты. Денис поднес ей зажигалку.
— Ты жесток, сынок.
— Ты меня таким воспитала.
— Возможно, ты прав. Но… У меня нет ни одного шанса? Ты не дашь мне ни единого шанса, чтобы…
— Ты хочешь, чтобы я оставил Альку с тобой? Римма Анатольевна выпустила дым и кивнула.
— Она лунатик. Бродит по ночам.
— А я страдаю бессонницей. Мы будем бродить с ней вдвоем. Не отнимай у меня эту возможность, сынок.
В комнату вплыла Таня со свежим слоем помады на губах. За ней вошла Алька и остановилась возле Риммы Анатольевны. Денис покашлял в кулак.
— Мне очень жаль, Танечка, что вам пришлось беспокоиться, но мы все переиграли. Девочка останется с бабушкой.
Алька уставила на отца свои серые блюдца, а когда перевела их на бабушку, в них уже плескались звезды радости.
— Он бросил меня! Ты понимаешь, бросил! На зеркале моей помадой намалевал: «Хочу, чтобы ты была счастлива. Прощай!» После всего, что было между нами! Это как я, интересно, теперь должна быть счастлива, а?!