— Ты уверен, что она справится? — с сомнением в голосе спрашивает девушка и хмурит свои изящные тонкие брови.

— Уверен, — отвечает Давид. — У неё выбора нет.

— Почему?

— Долгая история. В доме есть, что поесть? Я голодный, как волк.

— Да, мой хороший, я как получила твоё сообщение, ушла готовить.

— Ты вообще не спала?

— Нет, я выспалась. Всё хорошо, не переживай. Уже семь утра, ты же знаешь, у меня биологический будильник.

— Хорошо.

Он поворачивается ко мне:

— Иди за мной.

— Может, ты нас познакомишь? — спрашивает девушка. — Я скоро улетаю.

— В доме, — коротко бросает Давид. — Я очень устал.

— Хорошо.

Девушка улыбается мне и зовёт за собой. Мы идём следом за Давидом, и я растерянно осматриваюсь. Всё очень ухоженное — это явно богатый особняк. Вокруг домов не видно вообще, только пара цветовых пятен вдали у подножья пологой горы — похоже там тоже какой-то дом с пристройкой рядом.

Тихонько стрекочут невидимые кузнечики, откуда-то сверху доносится крик пролетающей птицы. Дует лёгкий, едва заметный ветерок и у меня от его дуновений кожа покрывается мурашками.

Мне теперь не так страшно, как было совсем недавно, но я в полнейшейшем недоумении. Странный способ найти работницу для дома. Или для сада? Эта девушка, похоже, его жена. Совсем молоденькая — младше меня года на три, может четыре. А может, просто так выглядит. Она очень ухоженна, это видно. И платье на ней — дорогое. И босоножки. И золотые серьги в ушах.

Она моего роста, очень стройная, с маленькой грудью, миловидная и большеглазая. С интересом поглядывает на меня. Чувствую неловкость, и совершенно не понимаю, как себя вести. Просто делаю, что говорят.

Мы проходим по дорожке сквозь сад с плодовыми деревьями. Множество зелёных яблок в ветвях зреют в лучах тёплого солнца. Я уже тоже немного согрелась, но всё равно дрожу — от волнения.

Подходим к дому. Вблизи он кажется просто огромным. На увитой виноградом терассе стоят кадки с цветами, два бамбуковых кресла-качалки и небольшой столик, на котором центральное место занимает ваза, полная ярко-красных роз.

У мощёного тёмно-серым камнем входа в дом обилие цветочных клумб. Давид открывает дверь, рукой отводит в сторону лёгкую штору из светло-ораневой ткани, и заходит внутрь. Девушка пропускает меня перед собой и я молча вхожу. Она заходит следом и закрывает дверь.

Убранство дома поражает меня. Я ожидала совсем другого. Что-то вроде обстановки деревенского шале или какого-нибудь стиля "кантри". Но нет. Здесь всё по последнему слову техники и моды. Хай-тек, минимализм, обилие серого, плавных чёрных и белых линий, стекло и металл. Пол похож на мраморный. Огромную его часть занимает белоснежный ковёр. Большие окна до потолка занимают большую часть стен. Очень просторно — кухня располагается в отдельной нише. Стол на восемь персон у дальних окон. Большая и широкая винтовая лестница блестит металлическим блеском едва ли не в центре этого огромного пространства. Высоченный потолок — метров пять, не меньше. Мебель, которая я вижу производит впечатление дорогущей, несмотря на кажущуюся на первый взгляд простоту. Серванты, столы, камин с другой стороны. Комната напоминает огромную квартиру-студию, размером с актовый зал небольшого театра. Здесь очень свежо и приятно пахнет цветами.

Давид снимает у входа обувь, и проходит к камину. Снимает пиджак, бросает его на кресло, опускается в другое и блаженно вытягивает ноги. Девушка тоже разувается, и я следую её примеру. Она жестом зовёт меня за собой. Подходит к Давиду и спрашивает, будет ли он есть сейчас.

— Да. Дай мне пять минут.

— Хорошо.

Она берёт его пиджак, во внутреннем кармане которого, если он их не переложил, находятся мои документы и аккуратно вешает на спинку стула поодаль. Затем возвращается и садится в кресло.

Мне никто сесть не предлагает и поэтому я остаюсь стоять.

— Она совсем другая, — пожимая худенькими плечами, говорит девушка Давиду. — На Марию совсем непохожа.

Давид не сводит с меня глаз. Смотрит тяжело, изучающе. Будто запоздало оценивает. Я не выдерживаю его взгляда и смотрю под ноги, на белый мягкий ковёр.

— Раздевайся, — слышу я его низкий голос.

8. Полина

Я испуганно смотрю на него. Выражение его лица не изменилось. Он всё такой же невозмутимый и одновременно суровый.

— Потому что я так сказал.

Обеспокоенно перевожу взгляд на девушку. Ищу в ней если не спасение, то хоть какую-то поддержку. Она же явно неплохой человек. Очень милая, женственная такая. Мягкая, наверное. По крайней мере, Давидом общается так. Но она смотрит на меня без сочувствия. Только с интересом.

Нервно заламываю пальцы. Сглатываю, потому что в горле ком.

— Здесь? — тихо спрашиваю я.

— Здесь, — кивнув, произносит девушка.

Что они хотят от меня? Секса втроём? ЖМЖ? Или стриптиз? Что им от меня надо? Опять чувствую слабость в ногах из-за подступающего страха. Я не понимаю этих людей…

— Не заставляй меня применять силу, — заиграв желваками, произносит Давид.

И я вижу, что он не шутит.

— Мне нужно, чтобы кто-то расстегнул мою платье сзади…

Девушка встаёт, подходит ко мне, и я поворачиваюсь к ней спиной. Она расстёгивает молнию и возвращается обратно в кресло. Садится как-то по кошачьи, полубоком и подогнув под себя одну ногу. Явно чувствует себя расслабленно в присутствии Давида. Не боится его. Чего не скажешь обо мне.

Несколько движений и платье слетает на пол. Я остаюсь в комплекте чёрного кружевного белья. С чулками и подвязками.

— Татуировок нет? — спрашивает у меня девушка.

— Нет… — сглотнув, говорю я. — А что?

— Вопросы здесь задаёшь не ты, — ледяным тоном произносит Давид. — Ты делаешь то, что тебе скажут. И говорить начинаешь тогда, когда тебе это разрешено.

От меня не ускользает недоумение, промелькнувшее во взгляде девушки на Давида. Но она быстро его прячет.

— Бельё тоже, — произносит Давид. — Снимай всё.

Раздеваюсь догола. Стопка одежды лежит у ног, на белом ковре. Руки безвольно висят вдоль тела. Почему-то мне кажется, что я закрою ими лобок и киску, то нарвусь на жёсткую реакцию Давида. А злить его мне точно не хочется…

— Что скажешь? — поворачивается он к девушке.

— Ну… — в раздумьи она пару раз легонько качает головой, — она хорошенькая. И в принципе пропорции схожи. Хотя бёдра чуть покруглее. Но вообще фигура красивая. Хотя кожа не такая смуглая, как у Марии, это проблема. Повернись, пожалуйста, — это уже мне.

Делаю так, как она сказала.

— Попа круглая, аккуратная, целлюлита нет, — доносится до меня её приятный, певучий голос. — Волосы длинноваты, цвет другой и всё-таки с пропорциями надо думать… Повернись обратно, пожалуйста.

Поворачиваюсь.

Они внимательно смотрят на меня. Но не в глаза. Осматривают, изучают взглядами моё тело. Я чувствую себя, будто в кабинете доктора.

— Грудь другая, — склонив голову набок и оперев её на пальцы, задумчиво говорит Давид. — Совсем другая.

— Да, — отвечает она. — Соски надо переделывать, видишь, у неё ореолы более круглые и очертания не такие чёткие. К тому же они розовые, а не коричневые. Соски торчат. При возбуждении будут ещё сильнее выпирать.

— Но и ореолы станут поменьше.

— Это да, но не настолько. Разница в сантиметра два в диаметре, не меньше. Ну и просто, Дава, это другой размер. У Марии был между первым и вторым. А здесь третий.

— Думаешь, это плохо?

— Нет, Дава, это даже хорошо. Трендово у них. Просто переделывать надо много. Это же работы не на день.

Кто они такие?! Чего от меня хотят?! Что значит "переделывать"?!

— Слушай, она такая испуганная, — поворачивается к Давиду девушка. — Ты ей что, вообще, что ли, ничего не объяснял?

— Нет.

— А откуда она?

— Проститутка из России. Эскортница.

— Дава, но… — подаётся к нему девушка.

Он поднимает свою крупную ладонь.

— Всё нормально. Я её выиграл.

— В смысле, "выиграл"? — округляет и без того большие глаза девушка.

— В казино. Снявший её мужик, трахарь её, под неё занял у меня деньги. И проиграл. Она обошлась мне в двадцать тысяч франков. Монакских.