Стейси Кестуик - Проклятая влажность

Он посмотрел на меня, потом на свою маму и опять на меня. Наконец, он разомкнул свои маленькие, пухленькие ручки, отпуская Хейли, и потянулся к моей руке. Хихикая, я взяла Коди и усадила его себе на бедро, протягивая свою сумку Хейли.

— Идем, дружище, нам нужно добраться до моей машины. Я принесла шарики!

Глаза Коди загорелись.

— Шалики?

Хейли и джек-рассел спустились с нами к машине, и я, схватив ленточки, вытащила дюжину голубых гелиевых шариков, которые купила сегодня утром. Я попросила Хейли достать детский белый стульчик с заднего сиденья, после чего мы обошли поместье и оказались на заднем дворе.

— Так значит Хейли, ты живешь здесь?

Хейли хмыкнула.

— Не то, что ты ожидала, да? Это дом моих бабушки и дедушки. Мои родители больше не хотят, чтобы я жила с ними из-за всей этой ребенок-до-свадьбы ситуации. Они думают, что это испортит их идеальный образ. Неважно. Все равно, я лучше буду жить здесь с бабушкой и дедушкой. К тому же, Уэст и Уайт тоже здесь. И Адам чувствует себя спокойнее, зная, что Коди и я окружены семьей и заботой, пока его нет.

— А где ты родилась?

— В Чикаго. Но мы втроем всегда проводили летние каникулы здесь, и это место тоже нам как дом. Поэтому Уайт переехал сюда жить после колледжа — здесь создается ощущение дома, и это место далеко от мамы с папой.

Я приподняла бровь.

— Вы не любите своих родителей?

— Это не так. Как родители, они хорошие. Не выдающиеся, но и не плохие. Они всегда стремились, чтобы у нас было все самое лучшее. Просто они всегда требовали, чтобы мы поддерживали определенный образ, и Уайт первый восстал против этого. Он ненавидел все эти званые ужины и вещи, которые мы делали просто потому, что от нас этого ожидали. Он просто хотел быть собой. Поэтому после окончания школы, он приехал сюда и никогда не возвращался.

— Так твои родители просто лишили его денег?

— Нет, у нас у всех есть трастовые фонды. Закончив колледж, мы ежегодно получаем выплаты, пока устроены на работу. Поэтому, фактически, пока мы работаем, а не протираем штаны, мы богаты. Уайт использовал свои деньги, чтобы открыть бар. Как оказалось, у него их было достаточно, чтобы владеть им.

— И Уэст тоже, да?

Она колебалась.

— Не совсем. Уэст наш свободный брат. У нас разные отцы. Он пытался присоединиться к семейному бизнесу в Чикаго. Поступил в Уортонскую школу бизнеса, получил степень магистра делового администрирования. Он играл по правилам, преодолевал все препятствия, практически превратился в идеальную копию моего отца. Я не знаю, что случилось, но около года назад, он появился здесь. Сказал, что его тошнит от всего, и он собирается открыть свой собственный бизнес. Потом открыл маленькую рыбацкую компанию.

— Он тоже использовал свои деньги с трастового фонда, чтобы запустить бизнес?

Хейли покачала головой.

— Он отказался тратить эти деньги на себя лично. Сказал, что они ему не нужны. Поэтому вложил их все в бар Уайта. Тот, в свою очередь, не остался в долгу и сделал Уэста совладельцем. Уэст использует свою долю от выручки бара для создания собственного бизнеса. По той же причине он и живет вместе с Уайтом, не хочет брать их деньги.

Ладно, по крайней мере, это объясняет появление Уайта на кухне, когда я проснулась в одной постели с Уэстом.

— А как насчет тебя?

— Я все еще учусь в колледже, так что у меня нет никаких ограничений относительного моего трастового фонда. Я посещаю некоторые семинары по бизнесу. Из-за Коди всего лишь несколько каждый семестр, но я хочу быть такой же, как мои братья — независимой. Я пытаюсь открыть производство бижутерии. — Она застенчиво подняла свою руку, чтобы я смогла увидеть несколько плетеных браслетов морской тематики на ее запястье. Подожди-ка...

— А ведь Уэст носит одну из твоих работ, верно?

Она покраснела.

— Да. Он милый и пытается поддержать меня в этом. Он учит меня продажам через интернет и объясняет все тонкости. Может быть, удастся сотрудничать с сувенирными магазинчиками на ближайших островах.

— Это же прекрасная идея Хейли!

Она кивнула.

— Я все еще работаю над основным дизайном и продумываю, что нужно докупить. Посмотрим.

Мы прошли мимо домика с бассейном, миновали просторный мощенный камнем дворик с уличным камином и вышли на открытую местность. Трава была идеальна, ни единой травинки не торчало. Коди вскарабкался на стульчик, который мы поставили посередине двора, пытаясь развязать веревочки с шариками, привязанными к стулу. Я взяла свой фотоаппарат и стала снимать, не прекращая разговор.

— Так, значит, Уэст зарабатывает на жизнь рыбной ловлей?

— В основном, да! — засмеялась Хейли. — Он говорит, что здесь ему живется лучше. Богачи платят ему за то, что он берет их на рыбалку. Он также сопровождает соревнования за пределами Чарльстона. Ну, знаешь, тот, кто поймает самую большую скумбрию или еще что, получит десять тысяч долларов.

Ошеломленная ее словами я опустила камеру.

— Неужели существуют такие конкурсы, где можно заработать кучу денег за пойманную рыбу?

— Знаю, невероятно, правда? Но некоторые из этих парней просто одержимы этим конкурсом. Они уверены, что с помощью местного парня, знающего лучшие места, они гарантированно одержат победу. Как по мне, просто с жиру бесятся.

Я снова подняла камеру и стала фотографировать Коди, который сейчас боролся с Эдисон. Та в свою очередь проявляла немыслимое терпение. Но мои мысли все же были об Уэсте. Он ни разу не упомянул о своем бизнесе, и позволил мне думать, что он простой бармен. Интересно почему.

Прогнав мысли об Уэсте, я сосредоточилась на съемке. Мы раздели Коди, оставив его в одних шортах и панамке, и я сфотографировала его на стульчике с шариками. Затем я сделала несколько снимков Коди и Хейли на траве, они лежали голова к голове, а ноги врозь, и казалось, что один из них лежит вверх тормашками. Несколько снимков были, как Хейли подбрасывает Коди вверх, я засняла его парящим в воздухе на фоне проплывающих по небу пушистых облаков. Несколько снимков были вместе с Эдисон, как они смеются, играя на идеально подстриженной лужайке. Хейли даже приготовила торт по такому случаю, напоминающий огромное пирожное. И я сделала пару снимков того, как Коди ест его, и они с Эдисон измазаны голубой глазурью. Все это было настолько милым.

После того как мы убрали весь пирожный беспорядок, я показала Хейли некоторые снимки. Мне все еще предстояло обработать их, чтобы выглядели еще лучше, но я хотела дать ей представление, какие моменты этого дня я захватила. Коди отпускал шарики по одному, глядя, как он улетает в небо, становясь все меньше и меньше, пока полностью не скрывается из виду, и потом отпускал следующий.

— Прощай, шалик, — говорил он, смотря, как еще один поднимается в небо, паря над водой.

Я уже убирала камеру в сумку, когда заметила две пары и молодую девушку, они выходили из-за угла дома, указывая в направлении огромной лужайки, протянувшейся между домом и океаном. Хейли помахала им, и пожилая женщина ответила ей. Стоя в стороне, они были погружены в важную беседу, но были слишком далеко, чтобы мы могли расслышать, о чем они говорят.

— Пожилая пара — мои бабушка и дедушка, — сказала Хейли. Бабушка Хейли оказалась элегантной женщиной, одетой в летнее платье, широкополая шляпа прикрывала ее седые волосы. — А с ними Перотти. Обри ровесница Уайта.

Взглянув вновь, я начала изучать Обри. У нее была экзотическая внешность, смуглого цвета кожа и блестящие, густые черные волосы. На ней были белые льняные брюки и черный переливающийся топ с высоким воротником, но открытыми руками. Она выглядела как Барби из яхт-клуба. У ее родителей был такой вид, будто они только покинули теннисный корт. Я осмотрела свои испачканные шорты и топ, поправила свой растрепавшийся пучок и почувствовала себя неполноценной.

Они направились в нашу сторону, а я стояла и проклинала себя за то, что не оделась приличнее. Когда они подошли ближе, золотое ожерелье Обри ярко засверкало на солнце. Ее волосы были заплетены в классическую французскую косу, и ни один локон не выбивался из ее прически, даже с учетом легкого ветерка. Мне стало интересно, а бывает ли у таких идеальных девчонок пот или прыщи. Скорей всего, нет.

Когда Коди увидел свою прабабушку, он побежал к ней. Она присела, поймала его и притянула к себе, не обращая внимания на оставшуюся голубую глазурь. Я мгновенно расслабилась, потому что такая реакция показала мне, что у этой женщины доброе сердце. Она отошла от группы и подошла к нам, оценивая нашу запачканную одежду и два шарика, все еще привязанные к стулу.