Когда ручка двери зашевелилась, я вздрогнула.
— Эванджелин, — грозно произнёс отец, — открой мне немедленно!
Я всхлипнула и посмотрела в испуганные глаза матери.
— Эванджелин!!! — затарабанил он так, что завибрировали стены.
— Стой тут, — прошептала она и поспешила к выходу. Как только защёлка повернулась, отец влетел в комнату, громыхнув створкой двери о стену, с которой незамедлительно слетела фотография, разбиваясь вдребезги.
— Фред, — пискнула Рейчел в слабой попытке его остановить.
— Исчезни! — заорал он и повернулся к ней с таким выражением на красном разъяренном лице, что я начала опасаться, как бы он её не ударил.
Рейчел бросила на меня мимолетный, полный сожаления взгляд и как безликая тень растворилась за дверью. Отец шагнул ко мне, и я почувствовала, как моя кровь превращается в ледяную вязкую слизь. Единственным желанием было спрятаться под кроватью, в шкафу, где угодно, лишь бы не видеть эти глаза, налитые кровью. Теперь я поняла, почему все боялись его, трепетали и затихали, как только он входил в комнату. В день моего восемнадцатилетия состоялось моё знакомство с настоящим Фредом Альда. Он не был моим папой, ласковым и нежным, заботливым, вытирающим слезинки с моих щек и целующим мои разбитые колени. Сейчас он был собой — неприступным, непоколебимым и жестоким. Не зря за глаза Кира называла его каменным сердцем, кажется, до меня стал доходить смысл её слов.
— Сядь, — приказал он, даже голос его теперь звучал как чужой. Я и не думала оспаривать приказ и опустилась на кровать. Глаза в пол, руки на коленях.
— Я не могу поверить, Ева, — почти по слогам проговорил он, — я до сих пор не могу в это поверить. Просто скажи мне, что всё, что я слышал, было ложью!
Я хотела соврать, попыталась произнести хоть одно слово, один звук, способный спасти ситуацию! Вместо этого я громко всхлипнула и зарыдала в голос, как завыл бы дикий зверь, попавший в капкан. Я не смогла соврать даже ради любимого человека, чтобы исправить то, что я натворила. Возможно, тем самым я сломала ему жизнь, возможно, теперь он находился в смертельной опасности.
— Ева!!! — взревел отец и заметался по комнате, схватившись за свои густые тёмные волосы, словно его намерением было собственное скальпирование, — как ты могла?!
Я ревела без остановки. Слезы оставляли на темно-синем шелке уродливые разводы и как туман расползались по моим коленям. При этом плакала я вовсе не потому, что мне было жаль себя. Нет. Мне было страшно за Кейна.
Спустя минут десять отец замедлил шаги и, наконец, сел в моё маленькое кресло канареечно-желтого цвета. Он достал телефон из кармана, я могла видеть, как тряслись его руки.
— Принести бутылку Макаллан в комнату Евы!
Каждая из них стоила десятки тысяч долларов, и отец открывал их только по особым случаям, например, на дни рождения… или на похоронах. Мне стало дурно. Он сидел молча, уставившись в одну точку, и если бы не дергающийся на щеке нерв, можно было подумать, он умер. Отец даже не дышал. Спустя минуту в комнату влетела Рейчел, глядя мимо меня, она поставила поднос с бутылкой и стаканом и так же быстро покинула комнату.
Крышка с тихим хрустом поддалась нажиму и полетела на пол, стакан с кубиками льда до краев наполнился виски и тут же опустел, его судьбу повторили ещё и ещё один, пока сверкающая хрустальная бутылка не опустела больше, чем на половину.
— Когда вчера ты заявила, что любишь другого, я и подумать не мог, что им может оказаться выродок Реймура, — печаль в его голосе казалась осязаемой. Отец встал, пошатнувшись, он облокотился о подлокотник, затем тяжелыми шагами подошел к окну и распахнул его настежь. Достав из кармана черных брюк пачку сигарет, он закурил, выпуская вверх клубы белого дыма. Голова поднята к небу, глаза прикрыты, скулы — напряжены.
— Кейн — очень важное звено в моём бизнесе, — наконец, произнес он, глубоко вздыхая, — мне бы очень не хотелось хоронить такие перспективы, Ева, — отец повернулся ко мне и посмотрел мне прямо глаза. Примерзнув к кровати, я в страхе пыталась смочить пересохшее горло и едва заметно кивнула как парализованная, наши желания в этом совпадали. Отец отвернулся, постукивая пальцами по подоконнику.
— Моё предложение прозвучит только раз, — произнёс он. Чужой голос ранил слух, слова извлекались из горла отца медленно, по слогам, — если ты хочешь, чтобы Кейн прожил ещё пару-тройку лет, забудь о нём навсегда, — глаза папы полыхнули, когда он снова посмотрел на меня, — если я увижу вас вместе ещё раз, — его брови сошлись, прочертив глубокую морщину по середине лба, — я не задумываясь снесу этому ублюдку башку.
Мои мир рухнул в одно мгновение, словно лопнул пузырь, в котором я находилась все эти годы, и начались мучительные роды.
— Я доходчиво объяснил?
Я снова кивнула — доходчивее не бывает.
— И ещё одно, — он затушил окурок о мою орхидею, — ты выйдешь замуж за Пола незамедлительно. Рейчел всё организует, она уже получила распоряжение.
Чувствуя, как ноющая боль в сердце переросла в полное онемение, я со спокойным отчуждением наблюдала за тем, как отец шел к выходу, как серым пятном стелилась перед ним его размытая тень, а когда он повернулся, чтобы посмотреть на меня в последний раз, я почувствовала ужасающую пустоту.
— Вопросы есть? — спросил он.
— Кейн жив? — спросила я и вздрогнула от звука захлопнувшейся двери.
Вот и всё. Как там говорится? Finita la commedia.
Глава 15
Кошмар, перевернувший мой мир,
и моя сладкая месть
Я не знаю, сколько я так просидела, впившись взглядом в дверь, не чувствуя своего тела, не чувствуя вообще ничего, до тех пор, пока не услышала, как кто-то повернул ручку и вошёл в комнату. Он остановился в теневой зоне, куда не доползал блеклый свет фонарей. Я слышала дыхание, затем — шаги. Пол вышел на середину комнаты. Я сглотнула и почувствовала, как от вида его расквашенной физиономии на меня накатывает волна тошноты и отвращения.
— Проваливай, — ровным голосом приказала я.
— Что, Ева, я не так хорош как Кейн?! — его голос был пьяным и тягучим.
— Если тебе интересно моё мнение, ты не стоишь ни единого его волоска, и мне вообще трудно представить существо, которое было бы так же омерзительно, как и ты! И вообще, какого хрена ты делаешь в моей комнате?
— Ну что в нём такого, чего нет во мне?! — со злостью рявкнул он, приближаясь. Я попыталась отскочить, но Пол схватил меня за руку и бросил на кровать.
— Отвечай! Что со мной не так?! — от его дыхания смердело кровью и алкоголем.
— Ты не он! — прошипела я ему в лицо, — вот, что с тобой не так! И ты никогда не получишь меня, потому что я принадлежу Кейну! Ты никогда не получишь то, что я отдала ему!
— Мне не нужно твоё разрешение. Твой папаша уже дал мне его, ты будешь моей женой. Всё решено, — Пол сжал моё горло и руками полез под платье. Я брыкнулась, но это только раззадорило его.
— Пошел на хрен, — закричала я, — убери от меня свои лапы!
Навалившись на меня всем телом, он стал лезть языком в мой рот, а руками — задирать платье. Я попыталась увернуться, и тонкая шелковая ткань разорвалась. Он сжал мой зад руками и потянул за трусы.
— Пол, опомнись! — паникуя, закричала я, — ты пьян! Папа!
— Фреда нет дома. Они пошли провожать твоих же гостей, так что ты можешь кричать сколько угодно, никто тебя не услышит. Потом он вернётся, и мы с ним откроем новую бутылку, потому что он хочет забыть, какой шлюхой оказалась его любимая дочка. Я тебя прощаю, Ева, ты меня слышишь?! Через пару недель ты станешь моей женой, всё остальное — это дерьмовые формальности! — бормотал он, пытаясь раздвинуть в стороны мои ноги, — сегодня я получу то, что принадлежит мне по праву!
Я как могла сопротивлялась, дёргала ногами и одновременно старалась вырвать его волосы. Мне всё же удалось попасть коленом по его яйцам, и Пол, вскрикнув, схватился за пораженный участок, а из его рта посыпались проклятия. Придя в ужас, я начала панически искать что-нибудь рядом с собой, что могло бы помочь мне защититься от этого ублюдка. Мой взгляд остановился на тяжелой хрустальной бутылке из-под виски, которую недавно опустошил отец. Она всё так же стояла на подносе рядом с кроватью. Мои пальцы дотянулись до неё, обвились вокруг тонкого горлышка, и я со всей силой начала бить Пола по голове. Адреналин наполнил меня невероятной силой, инстинкт самосохранения сработал на все сто, а бутылка оказалась на удивление крепкой и никак не хотела разбиваться. Я била его снова и снова. Брызги остатков виски разлетались по всей комнате, оседая на коже, одежде, попали и обжигали глаза.