Ариана Селеста - Проклятье Ван Гога (ЛП)

Радостно повизгивая, навстречу нам выбежала собака. Припрыгала, если сказать точнее. Передней правой лапы у неё не было. Нижняя челюсть выступала вперёд, демонстрируя кривые острые зубы. Шерсть с обильной проседью торчала в разные стороны. Это была самая уродливая собака, которую мне приходилось видеть.

Пёс принялся вертеться и подпрыгивать вокруг ног хозяина, с поразительной ловкостью удерживая равновесие.

— Знакомься, один из моих мальчиков, — произнёс Кейн, — министр Чоу. Бенг-Бенг, наверное, где-нибудь спит.

Кейн присел перед министром Чоу и погладил его по лохматой спине. Наблюдая, как тот, вывалив язык, катается по сверкающему светлому полу, он улыбался псу с отцовской нежностью.

— Малыш, давай, покажем Еве дом, — Кейн поднялся, высясь надо мной. В тёплых лучах ламп он казался статуей греческого бога. В нём было нечто, не поддающееся описанию. Кира объяснила бы это словом «породистый».

Мы прошли в глубину дома. Белоснежные полы сверкали чистотой, отбрасывая радужные блики на стены и дорогую мебель. Отсюда было видно столовую с огромным овальным столом на резных массивных ножках. Повсюду стояли вазы с живыми цветами, распространяющими по всему дому нежный дурманящий аромат.

На стенах висели картины. Много картин. У меня просто дыхание перехватило. Я не переставая вращала головой и узнавала всё больше художников и их знаменитые работы. Отец был помешен на искусстве, и я достаточно хорошо разбиралась в этой теме. Наш дом тоже иногда напоминал музей, где можно было найти оригиналы полотен самых известных художников, но у Кейна их было в разы больше! Джексон Поллок, Виллем де Кунинг, Густав Климт, Пабло Пикассо, Фрэнсис Бэкон, Джаспер Джонс… У меня закружилась голова.

— Нравится? — спросил Кейн, улыбаясь.

— Ты шутишь?! Даже Лувр позавидовал бы твоей коллекции.

— Это точно, — усмехнулся Кейн, в его голосе слышалась издевка, — здесь только оригиналы.

Я бросила на него вопросительный взгляд, а Кейн лишь по-мальчишески дернул плечами и засмеялся. Остановившись напротив автопортрета Ван Гога, — того, что без бороды — я приблизилась и стала всматриваться в полотно. Этот, скажем, находился в частной коллекции, поэтому я вполне могла допустить, что Кейн — владелец картины, но следом я увидела знаменитый портрет Ван Гога в тёмной фетровой шляпе.

— Ты сказал, что здесь только оригиналы? — спросила я Кейна.

— Так и есть, — рассматривая меня, пока я была поглощена картиной, он потёр шею.

— Она висит в музее Ван Гога в Амстердаме, — я ткнула пальцем в тёмное полотно.

— Да, — произнес он с издевкой, — директор музея тоже так думает, — сказал он это как нечто само собой разумеющееся.

— Как это возможно? — спросила я.

— Не спрашивай того, о чем не хочешь слышать, малышка, — ответил он игриво. Мистичность происходящего вкупе с моим состоянием эйфории, вызванным присутствием Кейна и этим прекрасным домом, в котором проходила его жизнь, одержали победу, и я спросила с нескрываемым интересом:

— Я хочу знать, Кейн, — на секунду я остановилась, наслаждаясь и млея от того, как вкусно было произносить его имя, — я не просто хочу это знать, я умираю от любопытства, — я продолжала с восхищением оглядываться по сторонам. У Кейна был безупречный вкус, будто бы он воплотил в жизнь мои представления о том, как должен выглядеть дом мечты. Только одного этому дому не хватало: несмотря на всю свою красоту, он оставался одиноким.

Кейн задумался и, прищурившись, посмотрел на меня. В его глазах я увидела хитрость.

— Спроси у папы, — произнёс он словно с издевкой, белые ровные зубы блеснули в хищной улыбке, но, несмотря на это, его чёрные глаза оставались серьёзными.

В голове роились десятки вопросов, но до того, как я успела сформулировать хоть один из них, Кейн спросил:

— Разбираешься в искусстве так же хорошо, как и твой отец? — вопрос прозвучал очень серьёзно, по-деловому.

— Нет, конечно, с ним мне не сравниться, — ответив, я задумалась. Папа был профи, а я — так, любитель среднего уровня, — но его страсть к живописи передалась и мне.

— Правда? Хм, — он задумчиво, как будто раздумывая, не шучу ли я, посмотрел на меня, — у Фреда особый дар. Он может отличить подлинник от подделки невооруженным глазом. А ты так умеешь?

— Отец везучий, — засмеялась я, — он скорее угадывает. Что до меня, то я не стала бы брать на себя такую ответственность. Ведь все знают, что определить аутентичность картины на глаз невозможно, — с некоторой долей занудства поучала я, — нужен особый анализ мазков, подмалевки, степени гладкости и количества слоев грунта, в общем, много чего…

Пока я говорила, Кейн с интересом смотрел на меня, и каждую секунду выражение его глаз менялось, будто внутри своей головы он видел сотни разных картин.

— Аутентичность… — с издёвкой в голосе протянул Реймур, и в этот момент его перебил лай. На губах Кейна появилась игривая улыбка. Он оглянулся назад, я тоже последовала за его взглядом.

По правую руку от нас находилась лестница с кованными тонкими перилами, по которой, неуклюже перебирая лапами, спускался толстый шоколадный лабрадор, похожий на огромную подгоревшую сосиску.

Где-то у основания его круглого тела торчал короткий дергающейся обрубок — собачий индикатор радости, а из пасти брызгали слюни.

— Бенг-Бенг! Иди к папочке! — радостно воскликнул Кейн, хлопая себя по коленям, а в следующее мгновение он уже трепал и дёргал пса за его вислые уши.

Бенг-Бенг радостно набросился на хозяина и начал облизывать его лицо, шею, руки и пальцы — везде, где мог дотянуться. Радость собаки необъяснимым образом передалась и мне. Я и сама была бы не против вот так наброситься на Кейна вместе с Бенг-Бенгом и расцеловать его. Представив себе, как мы на пару с псом прыгаем на четвереньках вокруг Кейна и пытаемся его лизнуть, я громко засмеялась. Собака, услышав мой хохот, повернула ко мне свою слюнявую довольную морду и принялась внимательно меня рассматривать, затем подошла ближе и уткнула свой мокрый кожаный нос в мой живот.

Я погладила Бенг-Бенга по голове и помяла его ухо в точности, как это делал Кейн. Пёс облизал мои ладони, оставив на них искрящиеся гирлянды липких и склизких слюней, затем положил свою морду мне на колени и поднял на меня свои большие выпученные глаза. Кейн не переставал меня удивлять. Он мог иметь любую породистую собаку, его же питомцы отличались разве что своей, мягко говоря, необычной внешностью. По какому критерию Кейн выбирал их?!

— У тебя есть животные? — спросил он, вытирая лицо рукавом. Ты понравилась Бенг-Бенгу сразу, это случается не так часто. Несмотря на свой вид дружелюбного простачка, он хорошо разбирается в людях.

— Мне вполне хватает сестры, — ответила я и продолжила гладить собаку, чувствуя благодарность за то, что прошла тест Бенг-Бенга, тем временем, он продолжал тщательно вытирать о меня свою слюнявую морду.

— Любительница змей! — заулыбался Кейн, намекая на Кирин нрав, — это придаёт силу характеру, — он переступил через Бенг-Бенга.

— Вроде того, — улыбнулась я в ответ, поднялась и последовала за ним в гостиную.

Она соответствовала общему размаху дома: огромная, со множеством диванов и кресел, с вкраплениями цветной мозаики в интерьере в виде меховых накидок и цветных подушек из бархата и шёлка.

На стене, в углублении напротив лестницы, висела картина в простой, но дорогой раме из чёрного дерева. Яркие брызги красок, смелые широкие мазки, дерзкие сочные контрасты создавали впечатления взрывной эмоции, экспрессии, безудержной жажды жизни.

— Это твоя картина? — спросила я, хотя у меня не было ни единого сомнения на этот счёт. Гениально. Просто гениально.

Кейн скромно кивнул, бросив на своё творение гордый взгляд, а затем повёл меня на кухню, которая была не менее впечатляющей: остров из полированного черного гранита, стулья, обшитые охристой кожей, и холодильник, в который можно было уместить слона.

— Пить хочешь? — спросил он, распахивая его дверцу. Продуктовый склад! Зачем одному человеку столько еды? Да и вообще, я чувствовала бы себя одиноко в таком огромном доме. Охранники и собаки не в счёт. Я любила в дома, в которых звучали голоса, смех, дома, в которых жило много людей. Я любила, когда вся моя семья собиралась вместе. А здесь, несмотря на безупречный вкус Кейна, я не почувствовала самого важного, что должно быть в доме, я не почувствовала тепла.