Меня тянуло возразить ему, что всё уже безнадёжно, непоправимо по-другому. Было больно даже думать о разговоре с ним по душам. Я недоумевала, как он может ничего не замечать, насколько он должен быть занят, чтобы за два месяца ни разу не спросить, что со мной не так?
Ночью и днём я вспоминала раннюю осень в Вермонте и предложение, искреннее и безумное, так легко отвергнутое мной.
Софи, вторая секретарша нашего офиса, дала мне телефон ювелира из Бруклина, который работал со старинными драгоценностями.
— Обычный такой, неприметный магазинчик, — сказала она, — но своё дело знают, им можно доверять.
Кольцо якобы австрийской королевы оказалось слишком широким для моего безымянного пальца. Я надеялась также, что тускло-зелёный камень можно отчистить от пыли веков и носить под видом свадебного подарка бабушки.
Задолго до того, как Роберт предложил мне жить вместе, я ездила этой линией каждый день. Полусонная, запрыгивала ранним утром в закрывающиеся двери вагона, протискивалась меж чужих животов и плеч, прижимая локтем сумку. Иногда чувствовала руки, тянущиеся то ли к моей заднице, то ли к кошельку.
Возвращалась поздно вечером, после учёбы и работы в итальянском ресторане, когда толпы уже не осаждали метро. Если поезд долго не приходил, садилась прямо на облепленные жвачкой ступеньки, вытягивала уставшие ноги и старалась не замечать снующих по рельсам крыс.
В тесной неопрятной квартире, снятой напополам с подругой, меня ждала гора посуды в раковине, учебники и приятель бездельник, который однажды напросился переночевать и остался на долгие месяцы.
Я умела привлекать непутёвых мужчин. Жалела этих непосредственных, немного пьяных, немного обкуренных неудачников. Они обещали вернуть сто долларов за квартиру, купить китайской еды или помыть за собой тарелку, но продолжали лежать на диване, пока вокруг них вертелся земной шар. Я принимала их пристыженные извинения и однообразные ласки, заливала для них молоком кукурузные хлопья на завтрак, бегала с подносом после учёбы и надеялась найти нормальную работу до истечения срока студенческой визы.
Воспоминания о том времени неслись унылой вереницей, затмевая серую рябь Ист-Ривера, накладываясь на силуэт моста Верраццано и ряды красных кирпичных высоток, мелькавших за окнами поезда.
Всем, чего я достигла к двадцати восьми годам жизни, я обязана Роберту. Без него я бы до сих пор подавала блюда в ресторанах, а не заказывала их. Он устроил меня на работу, обеспечил медицинской страховкой, поселил в чистенькой удобной квартирке в Гринвич Виллидж. Роберт оплачивал мои покупки и не возражал, когда я переводила приличную долю зарплаты матери в Марсель. Правда, за семь лет он ни разу не подошёл к компьютеру, когда я говорила с ней по Скайпу, но мама и сама не настаивала на знакомстве с будущим зятем.
Роберт отличался от всех мужчин, с кем я имела дело раньше. Он никогда не жаловался и не рассказывал о своих проблемах. Не советовался, пытаясь перекинуть часть ответственности на меня. Любил поставить перед фактом, экономя нам обоим кучу времени и сил. Роберт чётко знал, что нам нужно, и пусть иногда мне становилось не по себе от этой его абсолютной уверенности, я была счастлива и благодарна ему за всё, что он для меня сделал. До последнего времени.
Ювелирный магазин, ради которого я приехала в Бруклин, оказался пыльной неприметной лавкой, зажатой между японским рестораном и маникюрным салоном. Лишь массивные железные решётки выдавали, что здесь может храниться нечто ценное.
Хозяин, еврей в чёрном пиджаке с козлиной бородой, пытался выведать, кто направил меня к нему. Так и не вспомнив Софи, предупредил, что не сможет сделать мне существенную скидку.
В ярком свете ламп, отражённом зеркальной поверхностью прилавка, камень круглой огранки, схваченный с четырёх сторон тонкими золотыми лапками, заиграл неожиданно глубоким зелёным отливом.
Ювелир отнял от глаза лупу.
— Только не говорите мне, юная леди, что вы нашли это на чердаке.
Я молчала.
Он аккуратно положил кольцо на бархатную подушечку, взял ручку, корявым почерком вывел на листке бумаги сумму и показал её мне. Этих денег хватило бы на степень в приличном колледже.
— Я могу ошибаться, — сказал он, — но мы имеем дело с колумбийским изумрудом поразительной чистоты и яркости, размером в шесть карат. Вокруг двенадцать мелких бриллиантов, не сверкают, потому что заросли грязью. Это поправимо. Судя по огранке и цвету металла, кольцу не меньше двухсот лет. А вы, мадам, похоже, слышите об этом впервые. Так как насчет... — он кивнул на листок бумаги.
— Извините, я не собиралась продавать кольцо, — сказала я, — только почистить и уменьшить, чтобы я могла его носить.
— Жаль, — он покачал головой, — очень жаль. Не думаю, что в другом месте вам предложат больше.
— Да плевать мне на сумму, — чуть не выкрикнула я, — я выхожу замуж за парня с хорошей зарплатой.
— В жизни случаются экономические кризисы, — старый еврей безразлично пожал плечами.
Он дал мне расписку и убрал кольцо в сейф. По дороге обратно к метро я думала о том, что некоторые кризисы никакого отношения к экономике не имеют.
Были дни, когда тоска накрывала меня с нечеловеческой силой. Я мечтала, как брошу всё и куплю билет на поезд, самолёт или что другое, лишь бы снова увидеть Джейми. Он ни разу не звонил, ничем не давал о себе знать, в полном смысле уважая мой чёртов выбор. Умом я понимала, что он поступает правильно, но душа томилась и неистово рвалась к нему.
Я твёрдо решила вернуть колечко, но не знала, как.
Однажды вечером Роберт пришёл домой рано, после работы и спортзала, где занимался два раза в неделю с частным тренером. Пройдя за ним в ванную, я рассказывала об офисных интригах, новом любовнике Софи и одной полоумной клиентке, которая судилась с бывшим мужем из-за общей собаки.
Горячие струи воды обтекали крепкое тело моего мужчины. Когда-то мы принимали долгие ванны вместе, в выходные валялись в постели до полудня, смотрели фильмы на экране, занимавшем всю стену в нашей спальне. Но это в прошлом. А сейчас я лишь хотела отвлечь его, чтобы вернуться в гостиную и посмотреть номера, записанные в его телефоне.
Да, я пала на целую пропасть ниже, чем когда-либо могла предположить, опустилась на самое дно. Я знала его пароли наизусть, но до сегодняшнего дня мне не приходило в голову воспользоваться ими. Мы привыкли друг другу доверять.
В списке контактов не было никого по имени Джейми. Я подумала, что Роберт мог называть брата иначе, каким-нибудь детским прозвищем. Просмотрела всю телефонную книгу, но не нашла ничего похожего. Ещё днём, в офисе переворошила все социальные сети, вконец замучила поисковики. Парень, по которому я второй месяц сходила с ума, как будто вовсе не существовал.
Когда Роберт выключил воду, я в спешке вернула телефон на диванную подушку, где он оставил его, предварительно стерев отпечатки с экрана, как преступница в дешёвом полицейском сериале.
Он вышел из душа, по обыкновению обернув полотенце вокруг бёдер. После тренировки его мышцы выглядели особенно внушительно. Под правой ключицей красовалась голова дракона, он вытатуировал её, когда учился в колледже. В начале нашего знакомства я любила рассматривать тонко прорисованные чешуйки и надпись готическими буквами, о значении которой Роберт никогда не рассказывал.
Я сидела на диване, стараясь выглядеть не слишком затравленной. Он подошёл ближе, опустился передо мной на ковёр и впервые за много дней посмотрел мне в глаза.
— Ты уверена, что нам не нужно поговорить?
Я почувствовала, как внутри у меня всё холодеет, окутывается туманной дымкой и проваливается в бездонную ледяную пропасть.
— О чём?
— Я ходил тренироваться, честно. А перед этим работал в офисе до половины восьмого, можешь спросить у Теда. Обедал в два часа дня с клиентом в Сохо. Ты могла просто спросить, кому я звонил и зачем, не нужно украдкой обыскивать мой телефон.
— Извини, — сказала я, — это всё нервы.
— Может, тебе стоит съездить отдохнуть? Говорят, сейчас низкие цены в Канкуне. Я, правда, не смогу поехать с тобой.
Всю свою жизнь я любила море и ненавидела позднюю осень в Нью-Йорке, но именно сейчас мне не хотелось в Канкун. Было только одно место, где я мечтала оказаться, но туда меня больше никто не звал.