Я сомкнула губы, уставившись в потолок. Он не получит от меня ответа до тех пор, пока не научится уважать меня.
- Ты хочешь, чтобы я «случайно» отправил парочку Гвардейцев в место, где ты жила? Говорят, у тебя была большая семья.
Я судорожно вздохнула, не веря в то, что слышу. В этом человеке нет ничего святого.
- У меня нет семьи. Я сама по себе.
- Теперь ты принадлежишь мне. И тебе лучше развлекать меня, а не утомлять своим упрямством и красноречивыми угрозами.
- Я не принадлежу вам! – вспыхнула я, снова переводя взгляд на Брэндана.
Противоречивые чувства вновь одолели меня. Искушение - почувствовать руки Брэндана на своем теле - было слишком велико. И, в то же время, это желание шло наперекор разуму, который мечтал видеть его горящим на костре заживо.
И вдруг его манеры снова переменились, удивляя, поражая, опьяняя. Брэндан наклонился к моим губам так близко, что наши носы соприкоснулись.
- Маленькая, ты принадлежишь мне. – Его колено опустилось меж моих ног, и он заставил откинуть меня на подушки, зависнув сверху. – Ты ласкала меня там, где я тебя просил, но не хотела этого. Я заставил. Ты сделаешь для меня все, что я пожелаю. И ты не посмеешься ослушаться. Потому что понимаешь, каким жестоким будет твое наказание. Или еще не понимаешь? – шептал он против моих губ, медленно покачивая головой из стороны в сторону.
Что-то очень интимное, до боли дразнящее было в его движениях.
И я знала, что всему тому мои воспоминания о том поцелуе, о его вкусе у меня во рту. О запахе. При всем страхе, ненависти и аморальности происходящего, каждое слово, сказанное Брэнданом, заставляло меня вести внутреннюю войну с самой собой.
На каждое, сказанное им, гребанное слово я хотела прижаться к его колену местом, которое отчаянно нуждалось в его пальцах.
В его члене.
Вспомнив все это, моя голова вдруг закружилась, оставив в голове только одну ясно выраженную мысль, которая и слетела с губ:
-Брэн-н-дан… - умоляюще произнесла я, прикрыв глаза, совершенно не желая этого. Я немного прогнулась в пояснице, надеясь, что он не заметит этого, но он, казалось, видит меня насквозь.
- Ты уже хочешь почувствовать мой член внутри, – довольно прошептал он, слегка задев пальцем мою влагу, и тут же убрал его. – Ты уже одна из желающих меня шлюх, которые ждут своей очереди.
Его слова царапают мне душу, возвращая к унижению. Мне действительно хочется сбежать отсюда как можно скорее, лишь бы больше никогда не чувствовать, как я теряю контроль.
Как… Становлюсь зависимой.
И сама не знаю от чего. Видимо, властность Брэндана настолько сильна, что не знает границ. Он убеждает, подчиняет, заставляет.
А я готова простонать, схватить его и немедленно положить его руку туда, где еще минуту назад чувствовала легкое прикосновение его пальцев – между ног.
Слегка встряхнув головой, пытаюсь прийти в себя.
- Оставь меня. Оставь меня, – прошу я, скрывая в своем голосе гамму противоречивых чувств.
- Я оставлю тебя, зная, что ты уснешь, вспоминая мой вкус у себя во рту и прикосновения на твоем теле. В следующий раз ты придешь сама. Это – приказ.
- Тогда вынуждена предупредить: я его ослушаюсь. – Я резко отодвинулась от него, стараясь не глядеть на Брэндана.
Его сила заключена в глазах, смотреть в которые – настоящее самоубийство.
- Надеюсь, ты понимаешь, что тогда тебе придется об этом пожалеть. Не заставляй меня… Быть грубым. И делать тебе по-настоящему больно. Мне не хотелось бы портить твою нежную кожу. – Он поставил мне ультиматум и, еще раз оглядев меня с ног до головы, удовлетворенно кивнул.
Я прикрылась одеялом, прекрасно зная, что он видит. Он видит, как я сдаюсь его воле и растекаюсь перед ним, как кусочек льда на солнце.
Это так мерзко.
Я сама себя ненавижу больше, чем его - за такую слабость.
Отвернувшись к стене, я слышу его тихие шаги, а потом резко опускаюсь лицом в подушку, чтобы притупить все слезы и чувства на корню.
Но воспоминания становятся все ярче и ярче, что уже через пятнадцать минут я с ног до головы покрываюсь холодным потом.
Словно находясь под действием дурмана или наркотика, я слышу только его голос в своей голове, и впервые трогаю свое тело медленно и нежно, представляя, что это руки Брэндана.
Кончики моих пальцев невольно тянутся к бедрам, и, сгорая от стыда и желания, я опускаю их между ног, постоянно прокручивая его слова в своей памяти.
«Соси его. И делай это, пока не сможешь назвать меня по имени».
«Жестче».
Я поглаживаю свою кожу быстрее, прикрывая глаза от удовольствия.
«Маленькая…».
Сладкий трепет внизу живота требует большего, и я сама не замечаю, как извиваюсь на простынях, бесстыдно раздвинув ноги.
Так грязно.
Так хорошо.
Я хочу чувствовать его язык на месте своих пальцев и, представляя эту неосуществимую картину, без конца повторяю его имя, чувствуя, как ноги дрожат от обрушившегося на меня удовольствия.
- Брэндан…
Flashback.
От третьего лица
- Джонатан… - срывающимся голосом произносит Кэтрин, пряча в своих волосах дрожащие пальцы. Глаза девушки полны слез, а сердце разрывается от постигшего от мужа предательства. – Ты говорил, что л-любишь только меня… Что никогда не будешь пользоваться привилегиями Короля.
Они оба знали, о каких «привилегиях» идет речь. Еще молодой широкоплечий мужчина впервые в жизни выглядит таким убитым, таким растерянным.
Властное выражение его лица вдруг затуманилось болью – он не знал, что сказать в свое оправдание, как исправить все то, что он натворил.
Он бы отдал половину своих земель, чтобы вернуть время вспять и никогда не совершать этой ошибки, но все было как в тумане.
Джонатан не отдавал себе отчета в том, что делает. Та девушка словно околдовала его…
- Прости. – Он никогда не просил ни у кого прощения. Король вообще мало заботился о чьих-то отдельных душах. Только, в целом, о народе, но члены семьи удостаивались его мудрости, его заботы и любви.
Кэтрин и Бастиан были для него всем, и он не понимал, как смог отвернуться от этого и разрушить отношения со своей женщиной. Со своей Королевой.
- Я знаю, ты простишь меня, Кэтрин. – Он говорил спокойно, как и всегда. Не в его характере было падать на колени и умолять о прощении. – Она… Ведьма. Я был словно под действием заклятия.
От части, Джордан не врал. В молодости он любил разных женщин – надолго в его постели они не задерживались, но так было до того, как Король встретил Кэтрин. С тех пор он не изменял жене до того, как не познакомился с одной из ее компаньонок - Анной - и не потерял голову.
Было в этой Анне что-то мистическое, загадочное, словно от Дьявола: синие обещающие удовольствие глаза за трепетом черных ресниц, пленительный взгляд, точенная фигура и медленный тихий голос, завораживающий своей сексуальностью.
Только недавно Джонатан узнал, что Анна увлекалась всякой чепухой – читала книги по древней магии, ходила в лес, проливая свою кровь во имя очередного дурацкого ритуала… Мысли, что она его приворожила, не покидали его, особенно после той ночи, когда они прощались.
Тогда он сказал, что оставит ребенка – мальчика, которого он назвал Брэндан (принц), а в ответ она опустилась перед ним на колени и заплакала.
Она умоляла не забирать ребенка, но как только он увидел своего сына, понял, что не сможет с ним расстаться.
- Прошу, мой Король… Я не хочу изгнания… Только позвольте мне быть рядом с сыном… Я прошу тебя, Джон… - Она валялась у него в ногах, рыдая от боли, которую поймет только мать, которую навсегда разделяют со своим дитя.
- Анна, ты отправишься за океан. Ты должна благодарить меня. Я дам тебе все, ты ни в чем не будешь нуждаться. Я приму сына, как родного.
- Кэтрин никогда не назовет его родным! Он будет Бастардом! Все будут его ненавидеть, он будет тенью твоего настоящего сынка – Бастиана… - гневно прошипела она, захлебываясь слезами. Ее неземной красоты лицо было искажено гримасой ужаса, да настолько, что сейчас она действительно напоминала Джонатану уродливую ведьму.
- Молчать. Я не допущу этого! – Он протянул ей руку, пытаясь помочь встать, но Анна не принимала его помощи и прикосновений.
Она слышала плач мальчика, которого любила большего всего на свете.
- Я ничего тебе не обещал, – тихо сказал Джонатан, встряхивая девушку за плечи.