– Я собираюсь осмотреть твою рану и поменять тебе повязку. Можешь сесть и положить ногу на кофейный столик?
– Да, я могу это сделать.– я сажусь и перекидываю ногу на стеклянный стол, помогая обеими руками. Кривлюсь от жгучей боли, пронизывающей всю мою ногу.
– Когда последний раз ты принимал болеутояющие?– спрашивает она.
Я поднимаю голову, смотрю вверх на нее. Пока она изучает меня, ее брови сдвинуты.
– Я ничего не принимал с момента ухода из больницы сегодня утром. – провожу рукой по волосам.– Не люблю их принимать.– не хочу говорить о том, почему я не буду их принимать.– Это лишь порез. Мне не надо их принимать. – Не спрашивай.
– Тебе надо принять, по крайней мере, ибупрофен. Ты можешь это сделать?– киваю головой, с облегчением, сто она не уточнила детали. Я не горжусь своим прошлым. Я сделал много вещей из–за которых мне стыдно. Лучше ей не знать об этой моей стороне.
Она подходит ближе, сейчас стоит между мной и кофейным столиком. Я отмахиваюсь от образов, которые вызывает мое воображение о ней, опускающейся на колени и спрашивающий меня, может ли она пососать мой член. Бл*ть.
– Я должна ее поднять, чтобы поменять повязку. – она поднимает низ баскетбольных шорт.– Окей. Готово.
Я задерживаю дыхание и хочу, чтобы мой член оставался лежать. Знаю, когда почувствую ее руки на своей коже, будет практически невозможно оставаться равнодушным. Она нагибается, наливает дезинфицирующее средство на ладони и размазывает его между руками. Если бы это была смазка. Смеюсь, она смотрит на меня, на ее лице смущенное выражение.
– Что смешного в дезинфицирующем средстве? – смущенно спрашивает она.
–Ничего.– ухмыляюсь я.
Ее руки движутся к низу моих шорт, поднимают материю до тех пор, пока не становится обнажена большая часть моего бедра. Ее пальцы тихонько тянут за внешний край ленты вдоль одной стороны, пока не отделяется достаточно, чтобы ее поднять. Она стягивает повязку и у меня появляется возможность увидеть ранение впервые. В больнице меня заставляли лежать, и материя была вокруг, так что не было возможности посмотреть. Она не симпатичная. Около шести дюймов в длину. Рваная рана была туго зашита.
Она опускается на колени и вздыхает. Иисус. Она нагибается, когда изучает мое ранение, мягкость ее груди ощущается внутренней поверхностью моего бедра.
– Выглядит хорошо. Нет красноты по краям.
Мой член становится твердым. Он полностью встает, когда она опускает обе руки на мою ногу, и кладет новую повязку. И больше, чем сделать следующий вздох, я хочу, чтобы ее пальцы обвили мой член. И вместо того, чтобы думать о футболе или чем–то похожем, я не могу оторвать от нее глаз. Знаю, что это может быть единственное время, когда она так близко ко мне. Мне нужно все об этом помнить.
Я задерживаю дыхание и жду, когда она заметит большой бугор в моих трусах. Она не может его не видеть. Она бросает быстрые незаметные взгляды со своего места, потом поворачивает голову, и смотрит прямо на него. Бл*ть. Не думаю, что мой член был когда-либо тверже. Когда она его изучает, ее глаза широко открыты. Облизывает свои губы. Когда ее глаза поднимаются, чтобы встретиться с моими, я вижу в них желание, и не могу больше держаться в стороне. Беру ее под руки, поднимаю, чтобы она оседлала мои колени, игнорируя мучительную боль в ноге, и сталкиваю наши рты. Поцелуй горячий и неконтролируемый. Мы пробуем друг друга впервые через четыре года. Наши языки трутся друг о друга, это даже лучше, чем я помнил. Тяну ее ближе к себе, пока ее киска не сталкивается с моим членом. Она с трудом дышит мне в рот, и начинает об меня тереться. Мои руки сжимают ее бедра, направляя ее. Чувствую ее горячую киску, и это все, что я могу делать, чтобы удержаться от стягивания с нее трусиков, и погружения своего члена внутрь ее мокрой киски. Бл*ть. Знаю, она будет тугой, и идеально сожмет мой член. Я должен знать, какая она. Скольжу своей рукой по ее штанам и пробегаюсь пальцами вдоль верхнего края ее шелковых трусиков. Она стонет и толкает свои бедра к моей руке.
Я шепчу ей в губы:
– Хочешь, чтобы я тебя потрогал, Кенна?
Ее пальцы сжимают мои волосы и сильно тянут:
– Да, пожалуйста. Дотронься до меня.– отвечает она, а потом прикусывает мою нижнюю губу, сильно. Проклятье. Она это любит грубо. Она легко может заставить меня выйти из под контроля. Она чертова девушка моей мечты, во всех отношениях. Чувствую, как первые капли спермы просачиваются из моего члена, знаю, мое самообладание быстро увядает.
Проскальзываю рукой под ее трусики, и скольжу пальцами вдоль гладкой щели. Она такая мокрая, и без волос. Сжимаю зубы, сражаясь за контроль. Проталкиваю два пальца внутрь нее и ударяю ими, потирая и лаская магическое место. Она стонет, качаясь на моей руке, в то время, как я наблюдаю за ней. Голова откинута назад, нижняя губа зажата между её зубами, и она самая сексуальная чертова вещь, которую я когда–либо видел.
Большой палец моей руки медленно совершает круговые движения на ее клиторе, она стонет:
– Дерек, не останавливайся.
То, что я слышу, как она произносит мое имя, держит меня на границе потери контроля.
– Хочешь, я заставлю тебя кончить, Leoncita?– спрашиваю, мои губы оставляют дорожки влажных поцелуев на нежной коже ее шеи.
– Да. Бл*ть, да. Пожалуйста. – умоляет она.
Пробираюсь свободной рукой под футболку, поднимая ее, чтобы стянуть. Мои пальцы скользят вдоль мягкой кожи ее живота до тех пор, пока я не расстегиваю внешнюю застежку ее лифчика. Она его снимает, бросает на пол, и все, что я хочу сделать, кинуть ее на спину и погружать себя по самые шары внутрь нее, снова и снова. Я наклоняюсь до тех пор, пока мои губы не обхватывают жадно ее сосок, всасывая его в рот, а потом прикусываю его. Ее руки обхватывают мою голову, прижимая меня к себе. Моя свободная рука движется к другой груди, обхватывает рукой, поглаживая сосок большим пальцем. Я отклоняюсь, и могу за ней наблюдать. Губы приоткрытым, спина выгнута. Быстрее потираю ее клитор, приводя ее ближе к оргазму, пока она скачет на моей руке. То, как она вращает своими бедрами, позволяет мне представить, что она едет верхом на моем члене. Чувствую, как ее ноги начинают трястись, прежде чем ее киска сжимает мои пальцы с первыми толчками освобождения.
Я сжимаю ее затылок, беру ее губы и глотаю стоны с моим поцелуем. Отодвигаюсь свой рот от ее, выскальзываю пальцами из нее тугой, мокрой, горячей. Подношу пальцы ко рту и сосу ее соки. Проклятье. Она слаще, чем я представлял.
Глаза Кенны резко открываются, и она карабкаться назад с моих колен. Она так быстро двигалась, что я думал, что она упадет. Поднимает свою одежду, надевает лифчик и футболку через голову, прежде чем я могу спросить, в чем проблема. Избегает смотреть мне в глаза, когда я поднимаю свои руки, покоящиеся на коленях.
– Кенна.– она меня игнорирует, сгребает свои ключи с кофейного столика. – Кенна, поговори со мной.
– Тебе надо менять повязку каждый день. Убедись, что высушил рану после душа, прежде чем накладывать новую.
– Так ты решила себя вести так, словно здесь ничего не произошло? – поднимаю на нее глаза. Она жует свою верхнюю губу и смотрит на меня. Ее глаза широко открыты и затуманены сожалением. Бл*ть.
– Не волнуйся, Кенна. Я уже забыл, что случилось.
Она суживает глаза на меня:
– Отправляйся в ад, Дерек. – разворачивается на каблуках и проносится к входной двери. Резко ее открывает и смотрит на меня. – Ну, пока.– шуршит песком, прежде чем за ней закроется дверь. Моя голова опускается на руки. Я был в аду с тех пор, как первый раз тебя увидел, Leoncita.
Трясу головой, когда думаю о том, что только что произошло. Наконец-то мои руки были на ней, губы на ее губах и это чувство было правильным. Почему внезапно все пошло не так? Трясу головой и закрываю глаза, когда меня накрывает усталость. Я ложусь на кушетку. Не могу ничего понять из того, что только произошло. Сейчас я склонен дать себе уплыть в сон, где я смогу забыть о шоке, который был на ее лице, как только я заставил ее кончить. Видеть это выражение, мне действительно больно, но я никогда не дам ей об этом знать. Лучше пусть она думает, что я обращался с ней, как к любой другой девушкой. Она не может узнать, как много для меня значит.
Я бездельничал остаток пятницы и все выходные. Через несколько дней моей ноге стало лучше. Сейчас позднее утро понедельника, и я в офисе, пытаюсь собрать свои записи по делу Джонсона. Его отец любит еженедельные отчеты с новостями, и за ту сумму, которую он платит, я не возражаю. Я должен ему позвонить и выяснить, где сейчас Скот. Уверен, что он освободился из заключения ночью в четверг, и уверен, что в пятницу его адвокат присутствовал на утреннем предъявлении обвинений. Мистер Джонсон не понимает, что та роль, которую он играет, привела к тому, что Скот тот, кто он есть. Они вызволяли его всю его жизнь, и сейчас он титулованный маленький торчок, который считает, что может делать что захочет без последствий.