Я вырос в Дотчестере, штат Массачусетс, за три двери от байкерского бара и за один квартал от стрип-клуба «Кошечки».
Наш дом был наполнен любовью. Мои родители были старше других, они годами пытались забеременеть, но не слишком успешно. Этого не произошло, пока маме не перевалило за сорок, тогда она забеременела мной. К тому времени, как я стал подростком, родители уже были уставшими от прожитой жизни людьми, и я проводил большую часть времени, зависая на углу улицы с живущими по соседству отвратительными типами старше меня. Я приходил и уходил, когда хотел, и у меня были проблемы с властями, потому что мне не перед кем было отвечать дома. И не прошло много времени, как я начал совершать небольшие преступления: кражи в магазинах и вандализм. Однажды это переросло в большее, и прежде, чем я осознал, я уже взламывал и угонял машину. Шесть месяцев находился в колонии для несовершеннолетних, и когда освободился, мой отец, наконец, предпринял то, что должен был сделать давно. Он записал меня на боевые искусства. И все время, когда мог бы торчать на углу, я начал проводить в школе боевых искусств с Мастером, изучая Хапкидо (корейское боевое искусство). Все эти захваты и перебрасывания через себя оппонентов были в моей природе. На сегодняшний день я каждую неделю занимаюсь со своим Мастером, и у меня чёрный пояс третьей степени.
Мои родители уже на пенсии и живут в Мексике, в похожем доме вырос мой отец. Все его братья, сестры и кузены живут в радиусе одной мили. Когда бы я не приехал, меня заваливают вопросами, большинство из которых, о том, почему я еще не женился. Родители постоянно об этом спрашивают. Я стараюсь не раздражаться. Они не знают, как больно мне об этом думать. Они не имеют понятия, что единственная девушка, с которой я бы хотел быть, никогда не будет моей.
Чуть позже этим утром, я встречаюсь с Кайлом, чтобы заняться бумажной работой для нашей компании «К.Д. Инвестигейшнс». Мы – частные сыщики. И занимаемся всем: от слежки за обманывающим супругом, до розыска потерянного любимого. Бизнес идет хорошо, мы наслаждаемся тем, что делаем. Оказалось, что мы в этом хороши.
Мы с Кайлом дружим уже восемь лет. Встретились в спортзале, где оба тренировались. Однажды вечером мы пошли выпить, и несколько засранцев из братства в местном колледже, попытались с нами связаться. Я всегда говорю, что если найдется какой-нибудь тупоголовый в толпе, он найдет какой–нибудь способ, чтобы задеть меня. И эти парни не были исключением, они пытались нас запугать, так как превосходили числом. Они рассчитывали на то, что мы два городских мальчика, которым достанется в потасовке. Я никогда не искал неприятностей, но от такого говна не собирался удирать. Они очень скоро осознали свою ошибку и быстро свалили с поджатыми хвостами.
Мы с Кайлом до сих пор прикрываем друг друга. Он клевый чувак, и когда мы куда-нибудь выбираемся вместе, девчонки так и стекаются к нам. Он классный второй пилот, то есть, был вторым пилотом (прим. Второй пилот – помощник при съеме девушек). На сегодняшний день он в этом не нуждается, удачливый ублюдок.
Прежде чем что–либо делать, надо позавтракать. Я сейчас очень голодный. Мой желудок урчит, на подъезде к магазину на следующем красном светофоре. Смотрю вокруг в поиске свободного места, ненавидя себя за то, что хочу, чтобы сейчас Кенна сидела рядом со мной. Мои глаза ловят вспышку чего–то на кожаных сиденьях сзади. Я поворачиваюсь и подбираю золотую цепочку с подвеской из буквы «К». Кенна. Это должно быть ее. Я целую вечность не подвозил другую девушку на машине, и точно никого, чье имя начинается с «К». Точно знаю, что нет, но я не беспокоюсь об именах. Обращение «милая» срабатывает со всеми женщинами, кого встречаю. После одного напитка любая хочет сосать мой член, какая разница кто, я никогда не заморачивался, запоминая такие детали, как ее имя.
Внезапно разворачиваюсь на следующем светофоре и еду к Кенне. Я ведь могу вернуть ей цепочку сейчас. Она, возможно, в неистовстве ищет ее сейчас или что хуже, думает, что потеряла ее в Квейке.
Я нахожу свободное место вдоль тротуара, и когда поднимаюсь по цементным ступеням крыльца, слышу шаги Талайи, владелицы дома Кенны, выходящей из двери. Ее глаза загораются, когда она меня видит, и она придерживает дверь:
– Дерек, красивый дьявол. Как дела?
Я улыбаюсь:
– Сейчас хорошо, ведь я вижу мою любимую девушку.
Она шлепает меня по руке:
– Ты такой болтун. Была бы я на пятьдесят лет моложе, ты получил бы удовольствие за свои деньги.
– Талайа, возраст – лишь цифры. Давайте вместе сбежим. – я наклоняюсь и целую ее в щеку. Когда отстраняюсь, она трогает мою руку и спрашивает:
– Когда ты собираешься сказать Кенне, что к ней чувствуешь?
Я свожу брови вместе, кривясь.
Иисус. Неужели мои чувства к ней настолько явные? Я думал, что был спокоен, и держал их под контролем. Бл*ть. Надеюсь, больше никто не заметил.
– Мы с Кенной просто друзья. – объясняю я. Талайя смотрит на меня с сомнением.
– Окей. Когда–нибудь ты признаешься. Надеюсь, что будет не слишком поздно. – она изучает мое лицо, надеюсь, я выгляжу спокойным. – Когда кто–то действительно важен, ты не должен ничему давать встать на твоем пути. – она подмигивает, прежде чем спуститься по ступенькам.
Если бы это было так легко.
Как только захожу в здание, поднимаюсь на этаж Кенны и стучу в дверь. Она не открывает. Я смотрю на свои часы и понимаю, что только девять утра, она должно быть еще спит. Постучать снова или уйти? Вот, бл*ть. Я уже здесь. Стучу кулаками по окрашенной черным двери.
– Кенна, открывай. – кричу ей через дверь. Прислушиваюсь, стараясь выявить любые издаваемые внутри звуки, и когда уже практически потерял надежду, что она дома, я ее слышу:
– Войдите. – зовет она сонным голосом.
Дерьмо. Я ее разбудил. Часть меня сожалеет о том, что застал ее спящей, я знаю, ей надо выспаться. Но не на столько сожалею, чтобы уйти и дать ей снова заснуть.
Когда она открывает дверь, я сжимаю губы, чтобы не засмеяться.
– Чего ты хочешь? – спрашивает она, опираясь о дверной косяк. Ее глаза затуманены после сна, а волосы взъерошены. Если бы я не знал точно, то подумал бы, что у нее было несколько раундов в кровати с каким–то чуваком, но я знаю, она не такая.
– Я могу зайти? – посылаю ей небольшую улыбку.
Мои глаза медленно изучают все ее пять футов семь дюймов. Я начинаю снизу, мои глаза прокатываются по заманчиво оголенной золотистой коже. У нее длинные стройные ноги. Они в тонусе, но не слишком мускулистые. Одетая на ней футболка, громоздкий вид которой скрывает от меня большую часть тела, заканчивается на середине бедра, но воображение о том, что под ней, делает её сексуальнее, чем нижнее белье. Выпуклость ее груди не может быть скрыта от моих глаз под футболкой такого большого размера.
Она скрещивает руки на груди:
– Спасибо, что меня разбудил. Мне же не нужно спать.– сердито смотрит на меня. Меня посещает сильное раскаяние. Я не хочу, чтобы она была уставшей, но идее увидеть ее с утра я не мог противостоять.
– Извини, что тебя разбудил. Обещаю, это того стоит. – смотрю в ее глаза, умоляя меня впустить. Лицо богини без следа косметики и естественный темно–розовый цвет ее губ, заставляют меня пялиться на нее. Хочу поцеловать ее верхнюю губу, чтобы проверить такая ли она мягкая, как я помню, затем провести столько времени, сколько она позволит, заново знакомясь с ее утонченными изгибами и вкусом.
– Хорошо. Входи. – отступает в квартиру, а я следую за ней. Должно быть, она очень устала, практически не сопротивлялась. Я закрываю за собой дверь.
Когда она поворачивается и идет в кухню, я следую за ней. Мои глаза прикованы к ее ногам, и я фантазирую о них, лежащих на моих плечах в то время, как я пробую ее киску в первый раз. Бл*ть. Я должен прекратить так о ней думать. Мы никогда не сможем быть больше, чем друзьями, и не важно, как сильно я хочу обладать ей… ее сердцем.
– Хочешь кофе? – спрашивает, подходя к кофе-машине.
Жду, пока она кладет сливки и сахар в свою кружку. Она поворачивается, и облокотившись о край разделочного стола, делает свой первый глоток кофе. Мурлычит:
– Боже, как хорошо!
Иисус. Мой член уже твердый. Я хочу заставить её мурчать от удовольствия. Заставить её кричать мое имя. Протискиваю свои руки в передние карманы джинсов, надеюсь, ей не виден мой стояк.