Всего одно мгновение он смотрел на Эмилин, затем медленно засунул меч обратно в ножны.
— Девушка, — наконец произнес он, — мне необходимо срочно вытащить стрелу. Без твоей помощи не обойтись.
Эмилин не могла скрыть удивления. Лицо под капюшоном оказалось красивым, черты правильные, хотя давно не бритая щетина и угрюмый взгляд явно не могли его украсить. Рыцарь выжидающе поднял бровь. Девушка переводила взгляд со стрелы на лицо своего нового знакомого.
— Сэр, — наконец еле слышно проговорила она, — я не смогу до нее дотянуться.
— Мои доспехи тяжелы, — с трудом ответил рыцарь. — Если я спешусь, то, вряд ли смогу потом опять сесть верхом с этой раненой ногой. Так что постарайся. И причем как можно быстрее, девочка! Он показал на довольно широкий пень. — Залезь туда!
Эмилин молча повиновалась. Выполняя приказание, она на мгновение задумалась, посмеет ли кто-нибудь ослушаться. Но ведь это именно она и подстрелила его. Девушка залезла на пень и терпеливо ждала, пока рыцарь поставит коня поудобнее.
— Возьмись за стрелу, — приказал он, и девушка крепко сжала оперение. Сняв кожаную перчатку, незнакомец просунул свою руку под ее, чтобы надавить на ногу. Его прикосновение оказалось прохладным. — Когда я скажу, дергай резко и сильно!
— Сэр! — опять пролепетала Эмилин, кусая губы.
— Если бы ты не появилась, мне пришлось бы делать это самому.
Кивнув, она ухватилась покрепче и набрала побольше воздуха в легкие. В этот же самый момент мужчина тоже глубоко вдохнул. Девушка подняла глаза и увидела, что он внимательно ее разглядывает, а в серых глазах горит какой-то странный огонь.
— Тяни! — скомандовал он. Она дернула изо всех сил. Мужчина выдохнул, но к звуку дыхания явно добавился и подавленный возглас боли — наконечник стрелы сдвинулся в ране. Теплая кровь полилась на руки.
Эмилин увидела, что наконечник слишком широк, чтобы пройти сквозь кольчугу и толстую ткань одежды. Она тщательно освободила зубцы от сети металлических колец. Рыцарь мрачно и напряженно молчал.
Наконец ей удалось полностью вытащить стрелу и зажать рукой кровоточащую рану. Девушка достала из рукава полотняный платок, рыцарь взял его и попытался сам остановить кровотечение. Брови его были нахмурены, тень от опущенных ресниц начертила на щеках черные печальные полумесяцы, губы болезненно сжались.
В левой руке Эмилин растерянно держала окровавленную стрелу. Конечно же, она не могла прямо сейчас, на глазах у своей жертвы, обтереть ее и сунуть на место — в колчан.
Спешившись, рыцарь взял у нее стрелу и внимательно осмотрел оперение.
— Никаких намеков на имя владельца. Это явно охотничья стрела, с наконечником для мелкой дичи! — Он пристально взглянул на девушку. — Скажи мне правду — ты знаешь, что-нибудь о том человеке, который в меня стрелял? И где он?
— Стрелял в вас? — Эмилин нервно закусила губу.
— Здесь не было видно ни воинов, ни разбойников, ни браконьеров. — Он наклонился — серые глаза холодны, как иней на каменной глыбе. Свободной рукой крепко сжал плечо девушки. — Что ты делаешь одна в этом лесу?
Хотя первым порывом Эмилин было вырваться из этих рук и бежать, разум, да и время, проведенное в святой обители на попечении у монахинь, призывали признаться. Но, открыв рот, она смогла издать лишь слабый, подобный мышиному писку, невнятный звук. Возможная реакция на правду приводила ее в истинный ужас. Ведь безжалостные рыцари, может быть точно такие, как этот, схватили Гая. А ее могут даже убить за это нечаянное преступление.
Легко держа стрелу двумя пальцами, рыцарь этой же рукой сжимал вожжи, а другой крепко схватил Эмилин за плечо.
— Отвечай! Ты пришла с отцом или братом, чтобы стрелять королевских оленей?
— Нет, сэр. Это строевой лес. Он принадлежит замку Эшборн. Ограда и канава не позволяют оленям проникнуть сюда.
Он взглянул туда, куда она указала. Сквозь деревья с трудом просматривалась живая изгородь, правда, необычно низкая. Она шла по внешней кромке леса. При должном уходе она могла вполне защитить от крупных животных, особенно оленей, которые часто обгрызали молодые деревца, а с больших деревьев, предназначенных для строительства, сдирали кору.
— Изгородь недавно подстригли: ведь король приказал сделать все ограды ниже. Кроме того, она сильно пострадала от зимних ветров и холодов. Так что спасибо королю Джону — скоро ничто не помешает оленям пастись здесь. А эта дорога ведет прямо к замку. Она очень старая, и сейчас по ней почти не ходят.
— Строевой лес, — задумчиво повторил про себя рыцарь. — И в нем никого нет, кроме тебя.
Эмилин набрала побольше воздуха. Она, наконец, решилась сказать правду. С резко бьющимся сердцем она выпалила:
— Вас ранил не разбойник и не браконьер, сэр. Это моя стрела. И пущена она моей собственной рукой. — Девушка напряглась, приготовившись убегать, но мужская рука крепко-накрепко держала ее за плечо. Молчание было долгим. А потом лес огласился мощным взрывом смеха.
— Что ты болтаешь? Черный Шип, бесстрашный разбойник, говорят, давно мертв, а кроме него никто не решится стрелять в меня! — Он наклонился и закричал еще громче: — Не пытайся выгородить свою семью, своего жениха или мужа! Говори правду, кто в меня стрелял! — Голос внезапно стих: — Не шути со мной, девочка! Мое терпение на исходе! Мне и так очень больно!
От страха Эмилин подняла руку, чтобы закрыть лицо — гнев рыцаря привел ее в полное смятение. От этого движения плащ распахнулся, и кожаный колчан, висевший на поясе, оказался на виду. А в нем — еще четыре точно таких же стрелы.
Рыцарь перевел взгляд с колчана на лицо девушки.
— Оказывается, ты сказала правду!
— Да, сэр! — едва пролепетала она в ответ.
— Но зачем же ты это сделала? — вопрос был задан голосом, скорее напоминающим рычание.
— Я вовсе не хотела ранить вас, господин рыцарь, — прошептала Эмилин. — Это получилось случайно. Я просто упражнялась в стрельбе. — Мужчина молча смотрел на нее. — Порыв ветра унес мою стрелу. Я целилась в дупло на березе, — добавила она, замирая от страха.
Рыцарь продолжал молчать, но рука на плече девушки стала гораздо мягче.
— Честное слово, господин, я еще очень плохо стреляю!
— Это точно, — усмехнулся он. — Никуда не годно! Девушка просительно наклонила голову.
— Я умоляю простить меня! Это так ужасно — ранить человека!
— Ужасно! — Он внезапно убрал руку с плеча Эмилин, и она сразу невольно потянулась, чтобы потереть его. Рыцарь, нахмурившись, наблюдал. Потом, глубоко вздохнув, наконец, заговорил.
— Ну, я обязан простить тебя. Не могу же я тебя зарезать, зажарить и съесть! А стоило бы! — Он протянул стрелу. — Беги отсюда, да побыстрее!
Медленно взяв злополучную стрелу, Эмилин слезла с пня, на котором все еще стояла, и, задрав голову, взглянула на рыцаря. Там, где щеки не были покрыты, щетиной, они выглядели румяными, а глаза блестели на солнце, как сталь. Даже резко выступившие морщины боли и гнева не могли сделать это лицо некрасивым — так искусно оно было вылеплено. Он же истекает кровью, ему больно! Неужели ему еще предстоит долгая дорога?
— И, последнее, девочка. Я хочу знать, как зовут ту, которая так безжалостно покушалась на мою жизнь!
Эмилин не успела ответить — громкий крик пронзил лесную тишь. Рыцарь повернулся в седле и закричал в ответ. Где-то на лесной дороге раздавался мягкий звук копыт. Эмилин заволновалась, приготовилась бежать: зачем же она ушла одна так далеко от замка!
— Ну, иди! — проговорил рыцарь, чувствуя ее нетерпение. — Но ради всего святого, не стреляй больше в порядочных людей! — И, повернув коня, он поехал навстречу приближающемуся всаднику.
Эмилин мучилась угрызениями совести. Ей было жалко красавца-рыцаря. Но его последние слова внезапно разозлили ее. Она пошла в чащу за своим спрятанным луком, бормоча проклятья, которые явно не предназначались для посторонних ушей. А потом повернула в сторону Эшборна. За стенами своего замка она, слава Богу, уже не сможет подстрелить молодого рыцаря. Но зато ей наверняка не избежать праведного гнева своей нянюшки — Тибби.
Запыхавшись, Эмилин прибежала в замок. Отдернула красную занавеску, прикрывавшую вход в зал, и заглянула туда.
«Боже мой! — испугалась она. — Во-первых, я пропустила ужин, во-вторых, все это заметили!»
У стены несколько слуг расставляли по местам скамейки, которые обычно выдвигали на середину, когда вся семья садилась за стол. Одна горничная убирала посуду, другая собирала подносы с остатками хлеба, чтобы завтра раздать его бедным в деревне. У огромного каменного камина стоял длинный дубовый стол. Он уже опустел.