Приехав однажды на Святки, Годвин, чтобы развлечь девочку, показал ей, как пользоваться красками и кистью. Магия ярких цветов на пергаменте заворожила душу и воображение, и Эмилин с тех пор не переставала рисовать.
Девушка взялась за работу. Легкий ветерок ласкал вьющиеся локоны, рассыпавшиеся по плечам. Придерживая рукой лист, художница тоненьким концом кисти осторожно закрашивала доспехи рыцаря — они должны быть серыми, с металлическим блеском. Вырисовывать ряды крошечных кольчуг в сцене битвы оказалось утомительно, и хотелось поскорее закончить эту работу. Но девушка осталась довольна и четким рисунком, и энергичной композицией, точно передающей накал битвы.
Кристиен с Изабелью, непривычно тихие, едва дыша, из-за плеча наблюдали за работой. Аккуратно водя тоненькой кисточкой, сестра рассказала им, что эта картинка, так же как и другие, которых накопилось на полке уже довольно много, иллюстрировала героическую французскую балладу о сэре Ги Уорвике. Она даже прочитала по-французски немного из того, что было написано на листе. О некоторых приключениях дети уже слышали и раньше — ведь Эмилин часто читала им книги или рассказывала баллады, укладывая их спать. Да и в плохую погоду это занятие скрашивало длинные дни и вечера.
— Мне нравится, как сэр Ги дрался с драконом, — заявил Кристиен.
— Ты только и знаешь драконов да мечи, да боевых коней, — презрительно прервала его Изабель.
— Ну вот, наконец-то я покончила с доспехами, — прервала спор детей Эмилин. — Теперь буду раскрашивать попоны. У меня две голубых краски, помогите-ка выбрать нужную. — Она сняла с горшочков восковые крышки, и дети с любопытством заглянули внутрь.
Ультрамарин, насыщенный и яркий, делался из ляпис-лазури, привезенной из Святой земли и поэтому очень редкой и дорогой. У Эмилин было ее совсем мало, поэтому приходилось работать экономно.
Вторая краска — индиго — имела более темный оттенок. Ее делали из растения найда. Обе сухих краски уже были смешаны со взбитым яичным белком. А чтобы получить другие цвета, особенно красный и зеленый, необходимо было добавлять к основе самые различные вещества: желток, мед, вино, пиво. Художники, с которыми работал дядя Годвин, по его словам, добавляли к некоторым красным цветам даже ушную серу, чтобы придать краске светлый жизнерадостный тон.
Дети выбрали цвет потемнее — индиго, — и Эмилин начала закрашивать плащи всадников и попоны лошадей. Кристиен и Изабель позабыли о своих раздорах и с любопытством следили за работой.
— Гаю очень понравится эта книга, — после долгого молчания произнесла Изабель.
— А как же! — улыбнувшись, согласилась Эмилин. — Я корплю над ней уже почти полгода!
Она действительно упрямо продолжала работать, несмотря на то, что брат давно в плену. Ей казалось, что отказаться от книги значило отказаться от надежды его снова увидеть.
Несколько месяцев назад с помощью дяди Год-вина девушка купила незаконченный манускрипт и решила, поработав над ним, подарить его Гаю на Рождество. Годвин прислал пачку пергамента и легенду о Ги де Уорвике, переписанную монахом в монастырской келье. На некоторых страницах были оставлены чистые прямоугольники — в них-то Эмилин и рисовала иллюстрации. Законченную книгу она отправит дяде, и он отдаст ее переплести в кожу с деревянной отделкой и, может быть, если позволят средства, даже с позолотой.
Закончив работать голубой краской, Эмилин положила кисточку в воду и взяла чистую, кроличью. Выбрала горшочек с киноварью, приготовленной из солей железа, позволила Изабели снять крышку и попросила Кристиена принести ракушку, чтобы создать новый оттенок.
В этот момент в дверь постучали, и тут же показалась голова Тибби.
— Пресвятая дева! — расстроенно воскликнула она.
— Что случилось, Тибби?
— Сэр Уот хотел встретиться с тобой в главном зале. Сейчас он на крепостной стене, и если поспешишь, то ты еще застанешь его там. Сюда скачут какие-то всадники! — торопливо сообщила нянюшка.
Эмилин в панике вспомнила о рыцаре в синем плаще и почти слетела вниз по каменным ступеням. Выбежала из дома и стремительно пересекла подобие деревянного моста, связывающего двери замка с крепостной стеной. Быстрой походкой прошла девушка по широкой стене навстречу Уоту, остановившись лишь на секунду, чтобы взглянуть вниз, на дорогу.
Приближаясь к Эшборну, переливающаяся и искрящаяся в лучах заходящего солнца масса постепенно превращалась в вооруженный отряд.
— Святая дева Мария! — Эмилин чуть не задохнулась. Перегнувшись через парапет, до боли в руках упершись в грубые камни стены, она наблюдала за всадниками. Внезапно странное чувство охватило ее: реальность отступила — перед глазами стояла ожившая миниатюра из книги.
Больше сорока шлемов, блестя на солнце, качались в такт движению лошадей. Двое всадников скакали впереди, а за их спинами развевались яркие знамена. Один, на светлом коне, был одет во все черное. Прекрасные волосы его были абсолютно белы: их не прикрывал ни шлем, ни капюшон. А рядом с ним на черном жеребце скакал рыцарь в синем плаще.
Увидев его, Эмилин вздрогнула.
Отряд уже пересекал луг, мягким склоном спускавшийся к воротам замка. Из-под копыт коней летели комья земли, выбитая трава и цветы. Знамена стали вполне различимы: на одном из них, главном, был изображен королевский крест, а на втором — родовой герб: зеленый ястреб на белом фоне.
Эмилин отвернулась и облокотилась на каменный парапет стены. Она не смогла сдержать стон; рыцарь, раненный сегодня в лесу, оказался посланцем короля.
Глава 3
— Человек в черном? Его я знаю. А насчет второго, в синем, боюсь, не смогу сказать наверняка.
Уолтер Лиддел отвечал на вопросы Эмилин, стоя рядом с ней на крепостной стене и глядя на уже подъехавших всадников. Знаменосец именем короля потребовал опустить мост и теперь ожидал ответа часового. А тот, в свою очередь, ждал решения леди Эмилин и сенешаля.
— Бертран Хоуквуд, граф Грэймер, прозванный Уайтхоуком[1] за свои абсолютно белые волосы, — продолжал Уот. — Могущественный лорд и, насколько я слышал, жестокий человек. В его руках вассалов не счесть, и королевское благоволение в придачу. А вообще эти двое — пара вонючих поганок!
Эмилин дотронулась до рукава своего друга — под тканью ощущался холод кольчуги. Уолтер был высок и крепок, глаза, как угли, горели на обветренном и покрытом шрамами лице. Красный плащ указывал на принадлежность к свите барона Эшборна. Уот был лучшим другом ее отца и вот уже двадцать лет служил сенешалем замка. Сейчас он заботливо наблюдал, как девушка осторожно выглядывает между зубцами стены.
— Что может понадобиться здесь лорду Уайтхоуку? — наконец проговорила она.
— Похоже, что он привез королевское послание, миледи.
— Ты можешь предположить, по какому поводу? — Сама она сейчас испытывала одно-единствен-ное чувство: страстное желание, чтобы рыцарь в синем плаще куда-нибудь исчез. Уот резко вздохнул. Лицо его, до этого напряженное, стало задумчивым:
— Они не бросают нам вызов, а только просят впустить в замок. Думаю, стоит принять лишь графа и того, кто с ним рядом. Пусть оставят оружие у ворот, а воины могут подождать в поле, пока королевское послание будет передано.
Эмилин едва кивнула.
— Я не выйду во двор приветствовать их, хотя и понимаю, что это мой долг. У меня не хватит выдержки. Придется тебе выступить в качестве хозяина.
Уот кивнул и крикнул что-то часовому. Скрипнули блоки, и толстые железные решетки медленно поползли вверх. Увидев это, Эмилин подобрала юбки и быстро побежала к дому.
Тибби вместе с близнецами наблюдала за происходящим из главного зала. Дети залезли на скамейку у ряда тройных стрельчатых окон с цветными стеклами в верхней их части и деревянными ставнями в нижней. Кристиен громко жаловался, что Изабели досталось лучшее место у открытой створки.
— Цветные стекла, конечно, мешают смотреть, но зато в какой красивый цвет они окрашивают все в комнате! — заметила Тибби, показывая, на красные и янтарные отблески. — Изабель, ну подвинься же, а то мне придется самой переставить тебя на другое место! — Услышав шаги Эмилин, Тибби обернулась:
— Вы примете их, миледи?
— Да, — ответила девушка и направилась к дальнему концу огромной комнаты, к камину. Подол ее голубой юбки прошелестел по каменному полу. Любимый пес, Кэдгил, гревшийся у огня, поднял голову и приветствовал хозяйку преданным взглядом. Эмилин почесала его за ухом и уселась в резное кресло с высокой спинкой, готовясь любезно встретить послов.